Они спрятали тела как смогли. Остались, правда, кровь на камнях и запах паленого мяса, но тот, кто пройдет здесь достаточно быстро, не заметит ничего. Земное Фэа здесь слишком слабо, чтоб помочь разглядеть детали. Темное Фэа гораздо сильнее, но оно не любит мертвецов, оно обтекает трупы, как обтекает холодный, мертвый камень, и ничего не освещает.
- Ну хватит, - распорядился Дэмьен.
Они пошли дальше. Дэмьен впереди, Хессет справа от него. Красти улавливала звуки и запахи не в пример лучше человека, так что он доверился ее чутью. Сам он следил за потоком, разглядывал стены, пытаясь определить, где они находятся. Эта система пещер была явно перестроена, так что люди могли пройти не сгибаясь. Дэмьен отдал свой арбалет ракханке, другой несла Сиани. Священник предпочитал меч; не потому, что тот эффективнее - ничего подобного, - и не потому, что он берег его на крайний случай - хотя это действительно так, - нет, просто меч был ему как-то... ближе. Это оружие послужило ему в стольких битвах, выручало из стольких бед, что как будто и вправду стало частью его тела. Второй натурой. "А кроме того, - думал священник, - его не нужно перезаряжать". Утыканный нес тонкое деревянное копье, которое захватил в родной пещере. Судя по его хватке, он знал, как с ним обращаться.
"Вооружен и очень опасен", - хмуро подумал священник.
Они миновали множество переходов и залов, несколько раз встречались перекрестки. В этих случаях Дэмьен останавливался, пытаясь запомнить схему пути. Здесь он не осмеливался делать отметки на стенах, как во время спуска в пещеры; любые отметки скорее выведут врага на их след, чем хоть как-то помогут им самим.
И вот он, конец пути. Утыканный почуял первый и предостерегающе прошипел что-то, обращаясь к Хессет.
- Жарко, - перевела она. - Над головой.
Путники переглянулись. Ракханка прошептала:
- Я ничего не чувствую.
- Ты и не можешь, - шепнул в ответ Дэмьен. - Это особое чувство. Температура в пещерах всегда постоянная, малейшее изменение должно быть ему заметно.
Он с одобрением - с восхищением - посмотрел на утыканного. И тщательно проверил поток, прежде чем они двинулись дальше.
Теперь они шли еще осторожнее, чем раньше, если только это было возможно. Если это место охраняют, стража должна встретить их именно здесь. Дэмьен почувствовал, как легкое дуновение погладило его по лицу. Больше походило на ветерок наверху, чем на движение воздуха в этом подземном муравейнике. Он понял: это огонь. Горение создает тягу, и сюда подходит свежий воздух. Как иначе он горел бы столько времени, даже если бы не было нехватки в топливе?
- Очень близко, - прошептал он. Знаком показал, чтобы отряд остановился, и до предела напряг все чувства.
Здесь еще сильнее смердело зловонным логовом демонов: должно быть, огонь притягивал и запах. Не надеясь, что даже Хессет различит отдельный запах в этой отвратительной смеси, он вслушивался, ловя шорох движения. Ничего. Ни звука, ни запаха, ни намека на присутствие чужих ни в этом помещении, ни в примыкающем туннеле. Почти наверняка - никого.
"Здесь они нас не ждут", - напомнил он себе. Значит, существует вероятность, - только вероятность - что огонь не охраняют. Вообще. Раз так, они могут встретиться с Таррантом раньше, чем станет известно, что они здесь...
"И ад сорвется с цепи". Что бы ни сотворил с Таррантом враг, он наверняка чертовски внимательно следит за результатом. И значит, как только они вмешаются в его планы, враг мгновенно узнает и об их появлении, и об их целях. Хорошо еще, если не уничтожит их на месте. Но если он на такое не способен, то уж своих слуг за ними пошлет наверняка. И не стоит соревноваться с ними в умении ориентироваться в их родном подземном лабиринте.
"Вот тогда и будем об этом думать".
Показался свет. Мерцающий, еле уловимый, но вполне настоящий золотистый свет, как будто от далекого костра. И Дэмьену почудилось, что и он теперь чувствует кожей тепло, с каждым шагом приближаясь к его источнику. Спиной же он чуял ледяной зуд - меч Тарранта недовольно жужжал, реагируя на тепло. "Вот сволочь". Дэмьен наткнулся на острый угол, осторожно двинулся вперед, огибая препятствие, - свет стал гораздо ярче, и слышен был отдаленный рев пламени. И вдруг...
Огонь. Он полыхнул так внезапно, что Дэмьен попятился. Но и за это мгновение огонь успел опалить до красноты кожу его лица. Какое-то время Дэмьен не видел ничего, кроме пылающего пламени, что вырывалось из узкой щели футов на пятьдесят вверх. Жарким языком облизывая камень, огонь исчезал в широком проломе в потолке пещеры. Потом уже священник разглядел зал - шириной сорок футов, а то и больше, посреди пола дыра, через которую и выходил горючий газ. Когда, в какие времена его подожгли и кто или что это сделало - осталось неизвестным. Легенды не сохранили истории. Потерянные считали, что огонь горел всегда.
Дэмьен посторонился, чтобы вошли другие. А сам осматривал пещеру, ища следы присутствия врага. Но насколько могли видеть его привыкшие к темноте глаза в этом ослепляющем свете, путники были одни. Только охапка тряпок была свалена под дальней стеной, да на ней валялось что-то длинное, тонкое...
И священник пошел туда, уверенный, что остальные следуют за ним. В нем поднималось страшное предчувствие. Он всей душой надеялся ошибиться, но вот груда оказалась прямо перед ним, и он понял, что не ошибся. Темно-голубой шелк, тонкая серая шерсть были слишком ему знакомы. И пустые ножны, на которых выгравированы древние символы. Ножны Тарранта. Одежда Тарранта. Когда Дэмьен понял, почему все это здесь лежит, его чуть не вывернуло.
Он обернулся к огню, щурясь против света, присмотрелся внимательнее и наконец негромко сказал:
- Он там. Внутри.
Сиани содрогнулась, глядя на пламя.
- Но это не Творение. Как он может...
- Он не может Творить с огнем, - твердо заявил Дэмьен. - И ни с чем подобным.
Вдруг он понял, что это означало, как это было сделано: сила, обращенная в бессилие, сведенная на нет, совершенно уравновешенная система. И эта боль, и это унижение были столь сильны, что он отшатнулся, точно его ударили. Человеку, надменному, как Таррант, и так попасться... Он усомнился, сможет ли безумный гордец вообще пережить это. Сможет ли тот, кого они знали как Джеральда Тарранта, выйти из этого испытания невредимым или хотя бы узнаваемым.
- Что меня больше всего пугает, - задумчиво произнес Дэмьен, - так это то, как хорошо наш враг знает нас. Он отлично знает, как подобраться к каждому.
Он медленно приблизился к огню. Глаза его слезились от жара, опалявшего лицо. Но он подошел как мог близко и всмотрелся. В самую пылающую сердцевину, в средоточие кошмара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});