к наркоману я абсолютно не испытывал. — Они сами выбрали свой путь.
— Мы же не можем бросить их здесь в таком состоянии!
— Да, точно, — кивнул Орел, соглашаясь с ней, — вдруг они коней тут двинут, горемыки.
— Ну и что с того?
— Никита! — Матрена в ужасе вскинула на меня глаза, как будто я сказал что-то кощунственное.
— Да, Ник, что-то ты перегибаешь, — покачал головой Орел.
Он, тяжело вздохнув, закинул себе на плечо руку хадаганца и попытался поставить его на ноги. Мужчина неожиданно прытко оказал сопротивление, вывернулся из рук Кузьмы и снова завалился на землю, недовольно забормотав что-то себе под нос. Пришлось вмешаться Лбу.
Пока они возились с ним, я подошел ко второму хадаганцу, присел перед ним на корточки и похлопал по щеке.
— Ну что, друг, хорошо тебе?
— Вввв… пы… пы… полночь… Э-э-э… ты… кто?
Отцепив флягу от пояса, я отвинтил крышку и вылил воду ему на лицо.
— Апф… хр… где я? — в глазах хадаганца появилась некоторая осмысленность и я снова захлопал его по щекам.
— Вставай, болезненный, я с тобой нянкаться не собираюсь!
— А-а-а! Я снова тут… на дне… на этом тошнотворном дне… Не хочу! Хочу в астрал! Пойду, поползу, скинусь… — зрачки мужчины закатились и он заметался из стороны в сторону.
Я, уже пожалев, что привел его в чувство, хотел было позвать Матрену, но он неожиданно схватил меня за руку и посмотрел в глаза.
— Ты! У тебя соль есть? Есть соль? Дай полизать, ну дай, ну дай! Чего тебе… Соли… Мне… надо… СОЛИ! А-а-а!
— Какой соли? Ты о чем? — в моей памяти что-то смутно зашевелилось… кто-то уже спрашивал меня про соль.
— Корнилин — козел! Ненавижу! Убью! Соль! У Корнилина есть классная соль, забористая… сразу в астрал уносит, сразу! И нет больше этого тошнотворного дна. Сволочь! Как бы раздобыть? А? Как? Я ее хочу! ХОЧУ!
— Корнилин? Ты сказал — Корнилин? — я затряс его за плечи, но тот уже снова отключился, глаза были закрыты, а голова безвольно моталась во все стороны.
Я поднялся на ноги, чувствуя, как внутри закипает ярость. Значит директор санатория, этот божий одуванчик так красиво певший нам про рай, втихаря приторговывает наркотой?! Руки сами сжались в кулаки от злости.
— Ну подожди, я до тебя доберусь, — прошипел я в пустоту и, резко развернувшись, зашагал к Старику.
— Ник… Ник, ты куда?
К тому времени первый наркоман уже висел мешком, перекинутый через седло лютоволка.
— Я возвращаюсь в санаторий, — бросил я на ходу, запрыгивая дрейку на спину. Перед взором уже мелькал нос Корнилина, который я вознамерился проверить на прочность.
Кузьма, Лоб и Матрена недоуменно переглянулись. Краем уха я успел услышать, как Лоб произнес:
— Поеду за ним, на всякий. А вы грузите второго…
Он и вправду тронулся следом — я чувствовал топот его носорога за своей спиной, но угнаться за мной не мог, поэтому заметно подотстал.
До санатория я домчался со скоростью ветра, бросил Старика у самого входа в административное здание, не потрудившись отвести в загон, взлетел по лестнице, не встретив никого по пути, и вломился прямо в кабинет к директору, с такой силой толкнув дверь, что с потолка посыпалась штукатурка. Корнилин, в этот момент поливавший цветы на подоконнике из трогательной желтой леечки и что-то беззаботно насвистывающий, подпрыгнул на месте, расплескав воду.
— Что случилось? Почему у вас такое гневное лицо?
— Что ж вы нам не весь спектр своих услуг предложили? — еле держа себя в руках, процедил я сквозь зубы. — На Баладурские развалины нас спровадили, а сами солью тут балуетесь…
Корнилин сразу посерьезнел, отставив лейку.
— А-а, наконец-то! А мы уже спорить начали, как быстро вы до сути докопаетесь. Что ж, давайте поговорим серьезно.
Он подошел к своему столу и кивком головы указал на кресло напротив, предлагая сесть. Я демонстративно остался стоять на ногах. Руки чесались, но я хотел сначала услышать, как директор «Седьмого дна» будет оправдываться.
— Соль Мертвого моря не зря зовут «белой смертью» — это наркотик, — произнес он устало. — Даже в сыром, неочищенном виде она вызывает привыкание. И наша семья заправляет ее добычей уже не одну сотню лет. Предки когда-то выпаривали соль из морской воды, сейчас все гораздо проще — кристаллы прямо на поверхности. Не смотрите на меня так, лейтенант! Я же еще не договорил. За всем этим стоит мой отец — Виктор Корнилин. И он не только мне отец, но и еще многим… преступникам и убийцам. Только мне он, к несчастью, родной, а им… крестный. Они обосновались в соседнем огромном куполе. Отец протянул свои щупальца аж на самый-самый верх, он так бахвалится… И мне горько от этого.
— Мы играем на другой стороне, Санников.
Я обернулся — в дверях, помахивая красным удостоверением, стоял капитан Алексей Зеницын все в той же потертой матроске, только теперь на его лице не было и тени шутливости. За его спиной замаячил подоспевший Лоб и я подумал, что если придется драться, то вдвоем с орком мы скрутим обоих подельников без труда.
— Да вы садитесь, товарищи, в ногах правды нет, — пригласил Корнилин.
— И где же она есть? — буркнул я.
Директор санатория тяжело вздохнул.
— Я мечтаю покончить с «белой смертью». Мне стыдно за свою семью. Я давно уже рассорился с отцом и создал для себя этот купол. Он думает, я совсем свихнулся на идее создать рай земной, думает, я сам подсел на наркотик… но он даже не подозревает, что наш маленький рай — это его гибель! Мы хотим озеленить эту пустыню, корни Великого Древа всосут в себя всю соль и переработают ее без остатка. Мы все в «Седьмом дне» работаем над этим: и Алексей, — Корнилин кивнул на Зеницына, — и Саранг Еше с ее малышом, и Щит Кочевников, только прикидывающийся недалеким орком.
Я повернулся к Зеницыну. Если бы взглядом можно было сверлить дыры, он бы превратился в решето.
— Напоили меня вчера специально?
— Хотел проверить, насколько ты крепкий орешек, — усмехнулся он, ничуть не смутившись.
— Проверили?
— Рысина умеет подбирать кадры. Она тебя рекомендовала, иначе ты бы здесь не оказался.
— Восхищен вашим актерским талантом. Неплохо тренируют сотрудников Комитета, — зло