Он не ответил, потирая ладонями взмокшее лицо. Он побледнел от волнения.
— Я решила не посылать никого в форт, потому что тогда сюда направили бы солдат, а ваши люди заметили бы их и вы успели бы сбежать. Для того чтобы осуществить свой план, мне требовалось задержать вас здесь, пока вы не съедите всех поросят. Поэтому я пошла на риск.
Его охватило бешенство.
— Так, значит, то, что было в гроте, ровным счетом ничего для тебя не значило?
— Это многое значило для меня, мсье. Это значило сохранить жизнь моему мужу. А также — сохранить наследство моих детей. — Она показала на сундуки с золотом, которые пираты вырыли в бельведере. — Это золото принадлежит моим детям. Мой муж сколотил состояние для того, чтобы оно досталось нашим сыновьям и дочерям. Неужели вы думали, что я позволю вам забрать его?
Он внезапно схватился за голову:
— Мне нехорошо.
— Это скоро пройдет. В отличие от остальных, вы съели совсем немного, только мясо. К тому же мало выпили.
— Ты ведь не будешь стоять и смотреть, как я умираю у тебя на глазах?
— Это меня не касается, — сказала она без нотки жалости в голосе.
— И ты можешь говорить такое… после всего, что было между нами? Тебе же было хорошо!
— Я притворялась, мсье. Ваши прикосновения были мне омерзительны.
— Тогда ты просто шлюха.
— Нет, мсье, я просто женщина, которая пойдет на все, чтобы спасти свою семью.
Пот градом покатился у него со лба.
— Я ошибся, я думал, ты — леди.
— Вы ошиблись, не рассчитав, как далеко может пойти женщина, чтобы защитить свою семью.
Он схватился за живот и закричал:
— Ради всего святого!
Она смотрела на него холодно и отчужденно, как смотрела бы на горшок с закипающей водой. Увидев, что его лицо из бледного стало пепельно-серым, а шея побагровела, она сказала:
— Мои рабы уже отправились в крепость предупредить солдат. Скоро они будут здесь. Только вы к тому времени уже будете мертвы.
Он потянулся к ней. Она отстранилась, и он, падая, вцепился пальцами в ее брошь, разорвав корсаж. И когда он рухнул на землю, голубой самоцвет остался у него в руке, просвечивая пальцы волшебным голубым светом в лучах восходящего солнца.
— Моя дорогая, о тебе говорят все Антиллы. Ты героиня! — Они готовились ко сну. Они только что проводили гостей, но Анри заранее решил, что останется сегодня трезвым. И сейчас он смотрел на свою жену, и в его взгляде светились любовь и желание.
— Ты только подумай, Анри, как удивительно все получилось! Если бы я открыла тебе подлинную причину своего недовольства, ты не купил бы мне телескоп, а без телескопа события той ночи разворачивались бы совершенно иначе.
— Слава Богу, что я оказался таким бестолковым.
Она залезла под покрывало и задула свечу.
— Анри, я хочу, чтобы дети вернулись сюда из Парижа. Я знаю, что так обычно не делают. Колонисты не воспитывают детей на островах. Ну значит, мы будем первыми. Мы выпишем сюда репетиторов, преподавателей верховой езды и хороших гувернанток, чтобы обучать их этикету и манерам. Может быть, я открою здесь школу. Да, именно так я и поступлю.
— Да, дорогая, — ответил он, решив, что теперь в ответ на любую ее просьбу он будет всегда говорить «да», — настолько она была обворожительна.
Он потянулся к ней, но она отстранилась.
— Что такое, дорогая?
— Ты влюбился в меня, потому что я была красива. А потом ты увидел, какая красивая я была в ту ночь с Кентом. Но это все благодаря Звезде Китая. Это она вернула мне красоту и помогла так долго отвлекать капитана Кента.
Анри тактично не спрашивал о том, что произошло в лагуне, и, несмотря на то, что утром ее туалет был в беспорядке (вероятно, Бригитта отбивалась от негодяя, защищая свою честь, что ей, несомненно, удалось), убедил самого себя, что его жена, умевшая поддержать разговор, всю ночь проговорила с этим англичанином. И Бригитта, конечно же, не стала разуверять его.
— Но ты и так прекрасна, — сказал он. — И камень тут совершенно ни при чем. — Он на минуту задумался, потом сказал: — Ну, хорошо. — Встал с постели и через мгновение вернулся. В темноте она почувствовала его пальцы на своей груди у выреза ночной рубашки.
— Что ты делаешь?
— Делаю из тебя красавицу. Вот так. Вот тебе твой голубой кристалл.
И она сразу же почувствовала действие чудесной силы. И с радостью раскрыла объятия Анри, вновь ощущая себя неотразимой — ведь то, что подействовало на пирата, уж конечно, подействует на мужа. Когда же они утолили страсть и Бригитта, лежа в темноте с открытыми глазами, думала о том, что Мартиника все же райское место, Анри вновь зажег свечу, и она увидела на своей груди камею из слоновой кости. А синий камень так и остался лежать в шкатулке.
Она тихонько засмеялась и обняла мужа.
Какое-то время спустя
После бесславного поражения Кристофера Кента на Мартинику больше не нападали пираты, а вскоре после того, как мировые флоты объединились с целью отвоевать моря, так называемый золотой век пиратства подошел к концу. Анри с Бригиттой дожили до старости — до шестидесяти и шестидесяти трех лет соответственно, оставив детям богатое наследство и добрую память. Плантация Беллефонтенов пережила землетрясения, ураганы и мощное извержение Мон-Пеле и в настоящее время является популярным местом сборища туристов, где жизнерадостные молодые гиды рассказывают посетителям увлекательную историю о том, как господин и госпожа Беллефонтены, вооруженные лишь подзорной трубой и мушкетом, сумели за одну ночь уничтожить сотню кровожадных пиратов.
В 1760 году сын Бригитты, ставший к тому времени распущенным стариком, страдающим от подагры и венерического заболевания, играл в покер с человеком по имени Джеймс Гамильтон. Единственное, что осталось у Беллефонтена, был синий кристалл, принадлежавший его матери. Он представления не имел о его ценности, знал только, что он называется Звездой Китая. Он проиграл партию, и камень перешел к Джеймсу Гамильтону, который подарил его своей любовнице Рэчел, родившей ему двух сыновей на острове Невис в Вест-Индии. Позже Джеймс Гамильтон бросил Рэчел и мальчиков, Александра и Джеймса. Рэчел взяла под залог синего камня ссуду и открыла небольшую лавку в главном городе острова, где Джеймса отдали в подмастерье к плотнику, а одиннадцатилетний Александр пошел работать клерком в факторию. Их положение улучшилось, и Рэчел смогла выкупить свой голубой кристалл, который был дорог ей как память.
Когда младшему сыну исполнилось семнадцать, местный пастор собрал деньги, чтобы отправить его учиться в Нью-Йорк. Учась в Кингз Колледже, Александр Гамильтон познакомился с Молли Прентис, дочерью методистского священника, и влюбился в нее. Он поклялся Молли в вечной преданности, закрепив свою клятву подарком в виде голубого кристалла, который его мать подарила ему на прощанье, когда он уезжал из Вест-Индии. Однако отец Молли не одобрил дружбу своей дочери с обнищавшим молодым человеком, чье происхождение к тому же вызывало у него сомнения, и отправил ее к родственникам в Бостон, где спустя некоторое время она влюбилась и вышла замуж за Цируса Хардинга, которому и родила восьмерых детей. Она больше никогда не встречалась с Гамильтоном, но хранила синий кристалл в память о своей первой любви и, когда узнала, что он погиб на дуэли от рук человека по имени Аарон Берр, не могла больше видеть этот камень, поэтому и подарила его в качестве свадебного подарка своей дочери, Ханне, девушке со склонностью к мистике, утверждавшей, что общается с духами умерших. И этот камень, по словам Ханны, отлично помогал ей в этом занятии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});