Виктор Гюго - госпоже Гюго:
"Шарль напрасно действует против моей воли и становится, как ты выражаешься, фрондером".
Госпожа Гюго - Виктору Гюго:
"Дорогой друг, позавчера Шарль сказал мне: "Я очень люблю отца и боюсь его огорчить, но я желал бы, чтоб он понял меня, - ведь мне необходимо переменить обстановку"..."
Достигнув тридцатишестилетнего возраста, Шарль обвинил своего отца в том, что он "установил над сыном почти полицейский надзор". Обвинитель даже осмелился направить ему список своих обид.
Виктор Гюго - Шарлю Гюго, 25 февраля 1862 года. Конфиденциально:
"Дорогой мой сын, твою ноту мы получили, мы читали ее всей семьей мать, Виктор и я, и ничего не могли понять. Дорогое мое дитя, выкинь из головы чудовищную фантасмагорию о шпионаже, недостойную и тебя и нас. Все перечисленные тобою факты, на которые ты жалуешься, - полнейшая для меня неожиданность... Мне очень хочется, чтобы ты изгнал смешной и нелепый призрак "отцовской полиции", якобы окружающей тебя. Я люблю тебя всем сердцем, я полон заботы о тебе, жизнь моя принадлежит тебе... Я так занят, что у меня нет ни одной лишней минуты. Я прервал свою работу лишь для того, чтобы наспех написать тебе несколько слов. Скоро к тебе приедет мама и проведет с тобой целый месяц. Я завидую ей..."
В конце 1864 года Шарль уехал из Парижа, чтобы обосноваться в Брюсселе. 17 октября 1865 года он венчался в церкви Сент-Иоссе-тен-Нооде на крестнице Жюля Симона - Алисе Леаэн, хорошенькой и кроткой восемнадцатилетней девушке. Она была сирота и воспитывалась у своего дяди по матери, Виктора Буа, известного инженера и строителя железных дорог.
Франсуа-Виктор, неустанно трудившийся над переводом полного собрания сочинений Шекспира, скучал меньше, чем другие, и он остался бы со своим отцом, если бы внезапное горе не заставило его поспешно покинуть англо-нормандский остров. Он уже давно был помолвлен с молодой девушкой, уроженкой Гернси, Эмили Патрон, дочерью архитектора, который работал и для Виктора Гюго; последний одобрял этот брак. К несчастью, Эмили была больна чахоткой. Незадолго до свадьбы она стала таять на глазах, болезнь прогрессировала со страшной быстротой. Гюго пришел навестить больную. Она сказала с улыбкой: "Мне не хочется умирать..." Но 14 января 1865 года она умерла, и скорбь Франсуа-Виктора была так велика, что испуганный отец заставил его покинуть остров еще до похорон, на которых произнес прочувствованную речь.
Записная книжка Виктора Гюго:
"Я сообщил семье Патрон, которая хочет, чтобы часть моей речи была выгравирована на могильной плите мисс Эмили, что я поручу высечь эту надпись золотыми буквами на гернсийском граните".
Госпожа Гюго поехала вместе со своим сыном в Брюссель. На этот раз она отсутствовала целых два года. С января 1865 года до января 1867 года она не появлялась в "Отвиль-Хауз". Старый волшебник остался теперь на своей скале почти в одиночестве. Приехала его свояченица, чтобы вести хозяйство. Жюли Фуше вышла замуж за гравера Поля Шене, но отношения у них не ладились. Одна Жюльетта была верна своему долгу. Чем больше членов семьи покидало pater familias, тем больше он принадлежал своей верной любовнице. "Если бы я осмелилась, - говорила Жюльетта, - я молила бы небеса продлить наше пребывание здесь до конца дней наших". Время от времени, в священные даты их любви возникали стихи, призванные запечатлеть ее навеки.
Нет счастья большего, чем жить вблизи тебя,
Любимым быть, любить и стариться любя.
О как за наш союз я небу благодарен!
Он, жар утратив свой, как прежде, лучезарен.
Любовь! Из двух сердец ты сделала одно,
Где живо посейчас минувшее давно,
Могли б существовать мы разве друг без друга?
Жюльетта, жизнь твоя срослась с моей, подруга!
Союз наш дарит нам всю радость бытия:
Как встарь влюбленные, - мы, сверх того, друзья
[Виктор Гюго. 22 сентября 1854 года ("Все струны лиры")].
В 1863 году появилась книга, над которой так долго трудилась госпожа Гюго, - "Виктор Гюго в рассказах свидетеля его жизни". Какова доля участия самого Виктора Гюго в этих "рассказах"? Запись Франсуа-Виктора дает ответ на этот вопрос:
"Госпожа Гюго расспрашивала мужа во время завтрака, обычно начинавшегося и в "Марин-Террас", и в "Отвиль-Хауз" около 11 часов утра. Виктор Гюго подробнейшим образом рассказывал обо всем, что она желала знать, и беседа их зачастую продолжалась до конца трапезы. После завтрака госпожа Гюго поднималась в свою комнату и бегло записывала то, что слышала. На следующее утро она вставала рано, просила раздвинуть тяжелые занавеси на окнах своей спальни и принести пюпитр, который она устанавливала на кровати; сидя в постели с чашкой шоколада, она просматривала сделанные заметки, затем принималась за окончательный вариант впоследствии опубликованного повествования".
Жюльетта (высшее вознаграждение за смиренную жизнь!) получила экземпляр этих рассказов с собственноручной дарственной надписью автора: "Госпоже Друэ, написанное в изгнании, подаренное в изгнании. Адель Гюго, "Отвиль-Хауз", 1863 г.". С того времени, как женщина, носившая почетное звание супруги Гюго, перестала жить вместе со своим "дорогим великим другом", она несколько смягчила свою многолетнюю жестокость в обращении с наложницей, которая тоже приближалась уже к шестидесяти годам.
В 1864 году на Рождество госпожа Гюго, во время короткого пребывания на Гернси, устроила, как это делалось каждый год, елку для бедных детей острова и впервые пригласила в "Отвиль-Хауз" Жюльетту Друэ:
"Мадам, сегодня мы отмечаем день Рождества. Рождество - праздник детей, а стало быть, и праздник наших детей. Было бы очень хорошо, если бы вы согласились присутствовать на этом маленьком празднике, приятном для вашего сердца..."
Жюльетта весьма тактично и гордо отказалась:
"Ваше приглашение - вот праздник для меня. Письмом своим вы щедрой рукой дали мне утешение и наполнили сладостным чувством мою душу. Вы знаете, что я привыкла жить в уединении, и, думаю, не посетуете, если я сегодня просто порадуюсь вашему письму. Это немалое счастье. Позвольте сказать вам, что, и оставшись в тени, я буду благословлять всех вас, когда вы будете заняты вашим добрым делом..."
Она не приняла и приглашения самого Виктора Гюго, когда во время отсутствия жены он пригласил ее посетить его дом 9 мая 1865 года:
"Позволь мне отказаться от этого счастья и чести и не нарушать осторожности, деликатности и уважения, с которыми я тридцать лет относилась и к твоему и к моему собственному дому. Если когда-либо (что мне представляется невозможным) я буду приглашена тобою, то это должно быть сделано не случайно, но обдуманно, с согласия всей семьи, - только так я должна появиться в твоем доме. Позволь мне не нарушать нравственных убеждений всей моей жизни и сохранять достоинство и святость моей любви..."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});