Читать интересную книгу Избранные произведения о духе законов - Шарль Монтескье

Одна из причин, почему право чинить суд соединялось с правом водить на войну, заключалась в том, что тот, кто водил на войну, взыскивал в то же время казенные пошлины, состоявшие в некоторых повинностях по поставке подвод свободными людьми и в известных судебных пошлинах, о которых я скажу ниже.

Сеньоры имели право суда в своем феоде на том же самом основании, на котором графы имели его в своем графстве, говоря точнее, в своих изменениях, происходивших в разные времена, графства следовали изменениям, которые происходили в феодах: графства и феоды управлялись по одному общему плану и на основании одних и тех же понятий. Одним словом, графы в своих графствах были левдами, а левды в своих владениях были графами.

Мнение, что графы — это судебные чины, а герцоги — чины военные, было ошибочным, и те и другие были одинаково и военными и гражданскими чинами. Вся разница состояла в том, что герцогу было подчинено несколько графов, хотя некоторые графы не подчинялись никакому герцогу, как мы узнаем из хроники Фредегара.

Могут подумать, что правление у франков было в то время крайне суровым, так как в одних и тех же руках соединялась власть военная, гражданская и даже фискальная, что составляет, как я уже говорил в предыдущих книгах, один из отличительных признаков деспотизма.

Но не следует думать, что графы решали дела одни и чинили суд, подобно турецким пашам, они разбирали дела в своего рода судебных заседаниях, ассизах, на которые призывались нотабли.

Чтобы дать ясное представление о том, что говорится о суде в формулах, законах варваров и капитуляриях, я скажу, что обязанности графа, гравиона и сотника были одни и те же, что судьями, рахимбургами и эшевенами Боши под разными именами одни и те же лица, это были помощники графа, обыкновенно в числе семи. Но так как требовалось не менее двенадцати человек для вынесения приговора, граф пополнял недостающее число нотаблями.

Кому бы ни принадлежало право суда — королю, графу, гравиону, сотнику, сеньорам или духовенству,— они никогда не судили одни. Обычай этот, вышедший из германских лесов, удержался и после того, как феоды приняли новую форму.

Что касается фискальной власти, то она была такого рода, что граф не мог ею злоупотреблять. Повинности, уплачиваемые государю свободными людьми, были чрезвычайно просты и, как я уже сказал, состояли только в поставке некоторых подвод для определенных общественных нужд, относительно же судебных пошлин существовали законы, предупреждавшие злоупотребления.

ГЛАВА XIX

О композициях у варварских народов

Так как более или менее углубленное понимание нашего государственного права невозможно без основательного знания законов и нравов германских народов, то я несколько остановлюсь на исследовании этих нравов и законов.

Судя по Тациту, германцы знали только два преступления, каравшиеся смертной казнью, они вешали изменников и топили трусов, это считалось у них единственными преступлениями общественного характера. Если человек причинял вред другому, то за обиженного или понесшего ущерб вступались его родственники, и вражда прекращалась удовлетворением. Удовлетворение это принадлежало обиженному, если он мог получить его, а также его родственникам, если оскорбление или обида были нанесены всем им вообще или когда вследствие смерти обиженного или понесшего ущерб удовлетворение переходило к ним по праву.

Судя по тому, что говорит Тацит, удовлетворение это совершалось по обоюдному соглашению между сторонами. Поэтому в законах варваров оно и носит название композиции, т. е. соглашения, сделки.

Только у одних фризов, насколько мне известно, закон предоставлял враждующим семьям полную свободу в удовлетворении их природных страстей, не стесняемые никаким политическим или гражданским законом, они могли по произволу предаваться мести до получения полного удовлетворения. Но и этот закон был смягчен: было постановлено, что тот, смерти которого добивались, может иметь мир в своем доме, на пути в церковь и из церкви, а равно по дороге от места суда.

Компиляторы салических законов приводят древний обычай франков, по которому человек, вырывший мертвое тело с целью ограбления, изгонялся из общества, пока родственники умершего не давали согласия на его возвращение, а так как до получения этого согласия воспрещалось всем и каждому и даже жене виновного давать ему хлеба и пускать его в дом, то такой изгнанник находился в отношении к другим и другие люди находились в отношении к нему в первобытном состоянии, пока таковое не прекращалось посредством композиции.

Вместе с тем мы видим, что мудрые люди у различных варварских народов пришли к мысли о том, чтобы самим совершать то, что так медленно и с такими опасностями досталось путем взаимного соглашения сторон. Они обратили внимание на установление справедливой композиции в пользу потерпевшего вред или оскорбление. Все законы варваров представляют в этом отношении удивительную точность, в них проводится тонкое различие между отдельными случаями и тщательно взвешиваются все обстоятельства. Закон ставит себя в положение обиженного и требует для него такого удовлетворения, какого он сам потребовал бы по зрелом размышлении,

Благодаря введению этих законов германские народы вышли из того первобытного состояния, в котором они, невидимому, находились еще во время Тацита.

Ротарь в законе лангобардов объявляет, что он увеличил размер штрафов, налагаемых древним обычаем за нанесение ран, чтобы раненый получил удовлетворение и могла прекратиться неприязнь. Действительно, после того как этот первоначально бедный народ обогатился при покорении Италии, прежние размеры штрафов оказались ничтожными и примирения прекратились. Я не сомневаюсь в том, что то же соображение побудило предводителей и других победоносных народов к. составлению различных законодательных кодексов, сохранившихся по настоящее время.

Основной композицией был штраф, который убийца уплачивал родственникам убитого. Различие в сословном положении соответствующим образом отражалось на размерах штрафа. Так, например, по закону англов за смерть эделинга полагалось шестьсот солидов композиции, за свободного человека— двести, а за крепостного — тридцать. Таким образом, высокая композиция, которой оплачивалась жизнь человека, составляла одно из важнейших его преимуществ, потому что у народов, склонных к насилиям, она возвышала его личность и обеспечивала большую безопасность.

В этом убеждает нас закон баварцев: он перечисляет имена баварских семейств, получавших двойную композицию, потому что они были первыми после Агилольфингов. Агилольфинги были герцогского рода, и из них избирались герцоги, они получали композицию, вчетверо превышавшую обычную. Композиция за жизнь герцога превосходила на одну треть ту, которая полагалась Агилольфингам. «Так как он герцог, — говорит закон,— ему воздается большая честь, чем его родственникам».

Все эти композиции были установлены в денежной форме. Но так как народы эти имели мало денег — в особенности пока они жили в Германии,— то можно было уплачивать штраф скотом, хлебом, домашней утварью, оружием, собаками, ловчими птицами, землями и пр. Часто закон определял даже цену этим вещам, и это объясняет, каким образом при столь малом количестве денег у них могло быть так много денежных штрафов.

Итак, эти законы старались со всей точностью разграничить различные роды вины, оскорблений и преступлений, чтобы всякий мог точным образом определить меру понесенного им убытка или оскорбления и следуемого ему вознаграждения, главное же, чтобы никто не рассчитывал на получение большего.

С этой точки зрения понятно, что тот, кто мстил, после того как получил удовлетворение, совершал большое преступление. Преступление это носило не только частный, но и общественный характер: это было пренебрежение самим законом, и законодатели не оставили его без наказания.

Было еще другое преступление, которое считалось особенно опасным в то время, когда эти народы, получив гражданское управление, отчасти утратили дух независимости, а короли стремились дать государству лучший порядок управления. Преступление это заключалось в нежелании давать удовлетворение и в нежелании получать его. Мы находим в разных кодексах варваров/что законодатели обязывали к тому и Другому. Действительно, кто отказывался от получения удовлетворения, тот хотел тем самым сохранить за собой право мести, а кто отказывался дать его, тот оставлял обиженному его право мести. В этом отношении мудрые люди исправили германские установления, которые призывали, но не обязывали к уплате композиции.

Я только что упомянул о тексте салического закона, которым законодатель предоставлял на усмотрение обиженного принимать или не принимать удовлетворение, это тот самый закон, который воспрещал человеку, ограбившему труп, всякие сношения с людьми, пока родственники умершего, получив композицию, не испросят провинившемуся разрешения снова жить среди людей. Почтение к священным предметам сделало то, что составители салических законов в этом случае не коснулись древнего обычая.