Райнасон собрал в общей сложности пятнадцать дезинтеграторов. Они были большими и массивными, поэтому он не смог забрать их все сразу. Выбросив пять из них за пределы помещения алтаря, он возвратился, чтобы обезоружить остальных аборигенов. Пот струйками скатывался с его лба, но на передышку не было времени.
Еще один хирлаец вцепился в свой дезинтегратор, когда Райнасон попытался забрать его. Взглянув вверх, он увидел спокойные глаза Хорнга. Окружавшие его глаза серые кожаные морщины слегка дрожали, но Хорнг даже не пытался делать никаких движений. Райнасон стыдливо опустил глаза и выдернул оружие из его четырехпалой руки.
Когда он двинулся к следующему хирлайцу, Хорнг безмолвно склонил голову. По спине Райнасона пробежал холодок.
Через несколько минут все хирлайцы были обезоружены. Когда Райнасон укладывал три последних дезинтегратора на каменный пол колоннады, его внимание привлекло какое-то движение вдалеке — на южной стене города; два силуэта виднелись некоторое время на фоне Равнины, затем они исчезли. Вскоре появился силуэт еще одного человека, и тоже пропал внутри городской стены.
Райнасон понял, что Маннинг уже направил своих головорезов на штурм. Поколебавшись мгновение, он повернулся и быстро возвратился в помещение Алтаря. Взяв радиостанцию Мары, он вынес ее на колоннаду.
Теперь было уже хорошо видно, как земляне движутся по улицам города, пробегая от стены к стене в надвигающейся вечерней темноте. Райнасон понял, что вот-вот начнется нападение.
Он включил станцию и заговорил:
— Маннинг, остановите своих собак. Мне удалось разоружить хирлайцев.
Послышался треск, и Райнасону даже показалось, что его сигнал не был принят. Но наконец поступил ответ:
— Ты бы лучше сам убирался из Храма. Уже слишком поздно, чтобы остановить все это.
— Маннинг!
— Я сказал тебе, убирайся. Ты уже сделал все, что мог.
Голос Маннинга звучал холодно.
— Сейчас я принимаю решения. И не забывай, что я затеял это шоу.
— Ты затеял массовое убийство! — прокричал Райнасон.
— Называй это, как угодно. Мара говорит, что они не были так любезны, когда ты туда ворвался.
Мысли Райнасона заметались в разные стороны; ему требовалось время обдумать ситуацию. Если бы удалось заставить Маннинга остановить этих людей…
— Маннинг, в этом нет никакой необходимости! Разве Мара не сказала, что алтарь представляет собой не более чем компьютер? Эти люди не имели никаких контактов с Пришельцами.
Эфир донес до Райнасона смешок Маннинга:
— Так они теперь для тебя люди, Ли? Или ты стал одним из них?
— Что за чертовщину вы несете?
— Ли, мой мальчик, ты рассуждаешь как старая нянюшка этих лошадиных морд. Ты соединил с ними свое сознание, ты говорил, что практически был одним из хирлайцев, когда вступал в этот контакт. И если хочешь знать мое мнение, я не очень уверен, что ты полностью освободился от их влияния. Ты до сих пор один из них!
— Это единственная причина, по которой я хочу предотвратить это убийство? — спросил Райнасон иронически.
— Ли, раз они попытались однажды восстать, они попытаются сделать это снова, — ответил Маннинг. — И мы уничтожим их прямо сейчас.
— И вы полагаете, что это понравится Совету? Полное уничтожение интеллектуальной расы, с которой впервые в истории встретилось человечество?
— Я не играю ни на публику, ни на Совет, — резко ответил Маннинг. — Но у меня есть люди, которые последовали за мной, и я буду прислушиваться к их мнению!
Райнасон растерянно уставился на микрофон.
— А вы уверены, что не боитесь толпы, которую сами же и собрали?
— Мы входим в Храм. Убирайся оттуда, Ли, или мы можем нечаянно зацепить и тебя.
— Маннинг!
— Я выключаюсь,
— Пока не надо, Маннинг. Есть еще одно обстоятельство, и тебе, сукин сын, лучше бы узнать о нем сейчас.
— Валяй быстрее, — ответил Маннинг безразличным тоном.
— Если кто-либо из твоих ребят попытается проникнуть сюда, я остановлю их сам.
Некоторое время станция хранила молчание, слышались только атмосферные разряды. Наконец Маннинг заговорил:
— Тогда считай, что это — день твоих похорон.
Послышался легкий щелчок, связь прервалась.
Райнасон сердито бросил радиостанцию. Войдя в помещение, он обнаружил, что хирлайцы все еще продолжают стоять неподвижно. Потребовалось некоторое время, чтобы его глаза привыкли к полутьме. Он нашел автопереводчик, который Мара оставила в помещении, и быстро пристроил его к Хорнгу. Глаза аборигена, тяжело двигаясь в глубоких складках глазниц, внимательно следили за его движениями.
Когда все было готово, Райнасон поднял микрофон переводчика.
— Земляне идут сюда, чтобы напасть на вас, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы помогли мне выгнать их отсюда.
Со стороны аборигена не поступило никакой ответной реакции. Спокойные глаза уставились на него как тени всего прошлого расы.
— Неужели вы до сих пор верите, что Кор — бог? Это всего лишь машина — я разговаривал через нее сам, буквально несколько минут назад! Неужели вы не понимаете это?
Через мгновение глаза Хорнга медленно закрылись и снова раскрылись, выражая, что мысль понята.
КОР БЫЛ БОГ ЗНАНИЕ. СТАРЫЕ ЛЮДИ УМЕРЛИ ДО ВРЕМЕНИ И ПЕРЕШЛИ В НЕГО. ТЕПЕРЬ КОР МЕРТВ.
— И вы все тоже можете умереть, — добавил Райнасон.
Огромный абориген сидел, не двигаясь. Его глаза отвернулись от Райнасона.
— Вы должны вступить в сражение с ними! — повторил Райнасон, хотя уже прекрасно понимал, что все его уговоры бесполезны. Хорнг не ответил, но Райнасон знал, что у него сейчас в мозгу.
НЕТ НИКАКОЙ ЦЕЛИ.
ГЛАВА X
Измученный физически и морально, Райнасон выключил автопереводчик, забыв отключить провода от Хорнга. Он вышел из Храма на колоннаду. Уже почти стемнело; темно-голубое небо Хирлая, на котором появились первые точки далеких звезд, стало почти черным. Ветер с Равнины усиливался. Райнасон взглянул на звезды, вспоминая тот день, когда Хорнг вдруг, совершенно неожиданно встал и подошел к основанию разломанной лестницы. Он смотрел тогда мимо разорванной крыши — в небо. Хирлайцы никогда не достигали звезд, но они могли добиться этого. Потребовался бог, или, вернее сказать, не вполне обоснованный закон, переданный им представителями другой разумной расы, чтобы остановить их развитие. И вот теперь пыль и ветер — все, что им осталось от былого могущества.
Райнасон слышал завывание ветра, переходящего в погребальные вопли среди колонн Храма. И внутри умирали хирлайцы. Негодяи и проходимцы завершат эту работу; хирлайцы слишком устали, чтобы жить. Под их затененными лбами лениво перекатывались грезы — грезы о прошлом. И иногда, возможно, о звездах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});