Читать интересную книгу Девушка, которая взрывала воздушные замки - Стиг Ларссон

Он откашлялся и продолжал:

— Когда же она наконец поняла, что ее никто не слушает, ей оставалось только попытаться спасти мать, применив к Залаченко силу. И тогда этот подлец, называющий себя доктором, — он показал на Телеборьяна, — составил сфальсифицированный судебно-психиатрический диагноз, объявив ее сумасшедшей, что дало ему возможность в течение трехсот восьмидесяти суток держать ее в клинике связанной. Черт его подери.

Пальмгрен сел. Иверсен, явно пораженный выпадом Пальмгрена, обратился к Лисбет Саландер:

— Может быть, вы хотите сделать перерыв…

— Зачем? — спросила Лисбет.

— Ну хорошо, тогда продолжим. Адвокат Джаннини, видеозапись обследуют, и я потребую технического заключения о том, что она аутентична. А пока пойдемте дальше.

— С удовольствием. Мне это тоже представляется крайне неприятным. Но правда заключается в том, что моя подзащитная подверглась физическому и психическому насилию, а также правонарушениям. И человеком, который несет за это наибольшую ответственность, является Петер Телеборьян. Он предал врачебную присягу, предал свою пациентку. Совместно с Гуннаром Бьёрком, сотрудником нелегальной группировки внутри Службы государственной безопасности, он состряпал судебно-психиатрическую экспертизу с целью изолировать неудобного свидетеля. Я полагаю, что данный случай является уникальным в шведской истории права.

— Это неслыханные обвинения, — сказал Петер Телеборьян. — Я всеми способами старался помочь Лисбет Саландер. Она пыталась убить своего отца. Совершенно очевидно, что с ней было что-то не в порядке…

Анника Джаннини не дала ему договорить.

— Я хотела бы обратить внимание суда на вторую судебно-психиатрическую экспертизу моей подзащитной, составленную доктором Телеборьяном. На экспертизу, озвученную сегодня в суде. Я утверждаю, что она содержит ложь, точно так же, как фальшивка девяносто первого года.

— Но это же…

— Судья Иверсен, не могли бы вы попросить свидетеля меня не прерывать?

— Господин Телеборьян…

— Я буду молчать. Но это неслыханные обвинения. Нет ничего удивительного в том, что меня возмущает…

— Господин Телеборьян, пока вам не задали вопроса, молчите. Продолжайте, адвокат Джаннини.

— Вот судебно-психиатрическая экспертиза, которую предоставил суду доктор Телеборьян. Она строится на так называемых наблюдениях над моей подзащитной, которые якобы имели место с момента ее перевода в следственный изолятор «Крунеберг» шестого июня и до окончания обследования пятого июля.

— Да, я именно так это и понял, — сказал судья Иверсен.

— Доктор Телеборьян, соответствует ли действительности то, что до шестого июня вы не имели возможности проводить тесты и наблюдать за моей подзащитной? До этого момента она, как известно, находилась в полной изоляции в Сальгренской больнице.

— Да, — ответил Телеборьян.

— Вы дважды пытались получить доступ к моей подзащитной в Сальгренской больнице. Оба раза вам отказали. Это верно?

— Да.

Анника Джаннини снова открыла портфель и достала какой-то документ. Она обошла вокруг стола и вручила документ судье Иверсену.

— Ага, — сказал Иверсен. — Это копия экспертизы доктора Телеборьяна. Что она доказывает?

— Я хотела бы вызвать двух свидетелей, дожидающихся за дверьми зала суда.

— Кто эти свидетели?

— Микаэль Блумквист из журнала «Миллениум» и комиссар Торстен Эдклинт из Службы государственной безопасности, отдел охраны конституции.

— И они ожидают вызова?

— Да.

— Пригласите их, — распорядился судья Иверсен.

— Это противоречит порядку, — заявил прокурор Экстрём, долгое время сидевший очень тихо.

Экстрём с ужасом понял, что Анника Джаннини просто-напросто уничтожает его ключевого свидетеля. Видеозапись уже нанесла сокрушительный удар, а теперь Иверсен, проигнорировав возражение Экстрёма, сделал знак охранникам открыть дверь. В зал вошли Микаэль Блумквист и Торстен Эдклинт.

— Я бы хотела первым допросить Микаэля Блумквиста.

— Тогда я попрошу Петера Телеборьяна ненадолго отойти в сторону.

— Вы со мной уже закончили? — спросил Телеборьян.

— Отнюдь нет, — ответила Анника Джаннини.

Микаэль Блумквист сменил Телеборьяна за кафедрой свидетеля. Судья Иверсен быстро уточнил формальности, и Микаэль под присягой пообещал говорить правду.

Анника Джаннини подошла к Иверсену и попросила дать ей на время судебно-психиатрическую экспертизу, которую только что ему вручила, потом передала эту копию Микаэлю.

— Вы раньше видели этот документ?

— Да, видел. Он у меня имеется в трех версиях. Первую я получил приблизительно двенадцатого мая, вторую — девятнадцатого мая, а третью, вот эту, — третьего июня.

— Вы можете рассказать, как к вам попала эта копия?

— Я получил ее как журналист от источника, чье имя я раскрывать не намерен.

Лисбет Саландер не отрывала взгляда от Петера Телеборьяна, который внезапно сильно побледнел.

— Что вы сделали с этой экспертизой?

— Передал ее Торстену Эдклинту из отдела охраны конституции.

— Спасибо, Микаэль. Теперь я хотела бы пригласить Торстена Эдклинта, — сказала Анника Джаннини, забирая обратно бумаги, после чего передала их Иверсену. У того был задумчивый вид.

Процедура с присягой повторилась.

— Комиссар Эдклинт, соответствует ли действительности то, что вы получили от Микаэля Блумквиста материалы судебно-психиатрической экспертизы Лисбет Саландер?

— Да.

— Когда вы ее получили?

— Она зарегистрирована в ГПУ/Без четвертым июня.

— И это та самая экспертиза, которую я только что передала судье Иверсену?

— Если с обратной стороны имеется моя подпись, значит, та самая.

Иверсен перевернул документ и убедился в наличии подписи Торстена Эдклинта.

— Комиссар Эдклинт, можете ли вы мне объяснить, каким образом у вас в руках оказалась судебно-психиатрическая экспертиза человека, лежащего в Сальгренской больнице в полной изоляции?

— Да, могу.

— Расскажите.

— Судебно-психиатрическая экспертиза Петера Телеборьяна является фальсификацией, которую он составил совместно с человеком по имени Юнас Сандберг, так же как он в девяносто первом году написал подобную фальшивку вместе с Гуннаром Бьёрком.

— Это ложь, — слабо возразил Телеборьян.

— Это ложь? — поинтересовалась Анника Джаннини.

— Вовсе нет. Мне, вероятно, следует упомянуть, что Юнас Сандберг является одним из десятка человек, которых сегодня арестовали по решению генерального прокурора. Сандберг арестован за причастность к убийству Гуннара Бьёрка. Он входит в нелегальную группировку, орудовавшую внутри Службы государственной безопасности и с семидесятых годов прикрывавшую Александра Залаченко. Эта же группировка стояла и за решением изолировать Лисбет Саландер от общества в девяносто первом году. У нас имеется много доказательств, а также признание руководителя группировки.

В зале суда повисла мертвая тишина.

— Хотел ли бы Петер Телеборьян прокомментировать сказанное? — осведомился судья Иверсен.

Телеборьян помотал головой.

— В таком случае я могу сообщить, что вы рискуете быть обвиненным в даче под присягой заведомо ложных показаний и, возможно, по ряду других пунктов, — заявил судья Иверсен.

— Если позволите… — подал голос Микаэль Блумквист.

— Да? — поинтересовался Иверсен.

— У Петера Телеборьяна будут более крупные проблемы. За дверью стоят двое полицейских, которые дожидаются возможности отвести его на допрос.

— Вы полагаете, мне стоит их пригласить? — спросил Иверсен.

— Пожалуй, это хорошая идея.

Иверсен махнул охранникам, и те впустили в зал инспектора уголовной полиции Соню Мудиг и еще одну женщину, которую прокурор Экстрём сразу узнал. Ее звали Лиса Кольшё, и она являлась инспектором уголовной полиции из отдела по особым объектам — подразделения Государственного полицейского управления, занимавшегося, в частности, вопросами посягательства на половую неприкосновенность детей и детской порнографией.

— В чем состоит ваше дело? — поинтересовался Иверсен.

— Мы здесь для того, чтобы, не нарушая хода судебного разбирательства, при первой же возможности арестовать Петера Телеборьяна.

Иверсен покосился на Аннику Джаннини.

— Я с ним еще не совсем закончила, но пусть идет.

— Пожалуйста, — разрешил Иверсен.

Лиса Кольшё подошла к Петеру Телеборьяну.

— Вы арестованы за грубое нарушение законов о запрете детской порнографии.

Петер Телеборьян сидел, затаив дыхание. Анника Джаннини заметила, что его взгляд помертвел.