— Это я слышала. Я также слышала, что ответом на отказ сдаться будет артиллерийский обстрел Кимберли. Сколько у них пушек?
— Их снарады пока не достигают цели, у них дурные наводчики, — попытался возразить Мэтью, но под настойчивым взглядом Лоры неохотно признал: — Разведка подтверждает, что у противника пока четыре пушки, но буры непременно доставят еще.
— Тогда, — сказала Лора, — нам остается надеяться, что буры так и не научатся стрелять точно в цель.
Она с удовольствием смотрела на окружающих, на нарядных дам и собирающихся на эстраде музыкантов.
— Концерт сейчас начнется, — сказала она Миранде. — Слава Богу, что буры набожные люди, и не воюют по воскресеньям.
Однако, не успела она произнести эти слова, как леденящий душу вой сирен разорвал тишину дня, возвестив об активизации действий в лагере буров. Шум был такой жуткий и оглушающий, что Лора закрыла уши руками, а Мэтью подхватил на руки Миранду, и они все бросились бежать.
— Я ненавижу этот звук, — пожаловалась Лора Николасу. — Он похож на крики непогребенных мертвецов.
Они пробежали мимо тумб с расклеенными на них положениями военного времени и, точно выполняя один из пунктов этих положений, поспешили сразу домой. Солдаты городской гвардии сбегались к ратуше, чтобы оттуда маршем в строгом порядке ротами выступить на свои позиции. Музыканты отложили свои флейты, чтобы взять в руки боевые трубы, и приготовились сыграть бурам особую музыку. Все действовали четко и слаженно.
— И конечно, все напрасно, — сказал Мэтью, устраиваясь с Мирандой в безопасности дома. — Как обычно, атаки не будет. Это очередная шутка Вессельса.
— Обидно, что он испортил концерт, — с сожалением сказала Лора. — Бедная Миранда! Ты очень расстроилась, дорогая?
— Нет, мне было все равно, но я проголодалась, Лора. Можно мне кусочек кекса?
Лора вздохнула. Глаза девочки были также грустные; она вообще редко что-нибудь просила, и у Лоры разрывалось сердце от необходимости отказывать ей.
— Прости, дорогая, но ты знаешь, что нам нельзя печь кексы или печенье, — мягко сказала она. — Муки осталось слишком мало. Когда придет подкрепление, у тебя будет самый большой кекс, который ты когда-либо видела.
— Оно придет завтра?
— Лучше спроси об этом у папы, — хмуро сказала Лора с некоторой фамильярностью, какая была невозможна на Парк-Лейн. Необычные условия, в которых они жили в сравнительно небольшом доме, сломали многие барьеры между гувернанткой и хозяевами; к тому же Лора уже больше выступала в роли экономки, чем гувернантки. Она следила за расходованием продуктов и приготовлением пищи, руководила слугами. Строгая экономия продуктов и дров привела к тому, что она стала питаться за одним столом с Мэтью, а слуги ели на кухне. Мэтью и Николас приняли ее присутствие в столовой без возражений, и надо было отдать им должное, они ни разу не дали ей почувствовать себя лишней.
Еще одна странность этих трех недель, думала Лора, направляясь на кухню, чтобы распорядиться о чае, была в том, что жуткий вой сирен вызывал гнев и раздражение, но не страх. Ей захотелось посмеяться, вспомнив о лихорадочном бегстве из городского сада. На этом этапе осада Кимберли явно содержала элемент фарса.
На кухне Лора велела кухарке приготовить чай, а сама достала большой ключ из своей сумочки и открыла кладовую. Ей было неприятно держать продукты под таким строгим контролем, но сэр Мэтью настоял на том, что это абсолютно необходимо, иначе слуги все сразу же растащат. Кладовая была заполнена продуктами, но Лора взяла только баночку джема и отрезала кусок масла. Нарезав хлеб толстыми кусками, она понесла поднос в гостиную.
— Этот ужасный хлеб, — проворчал Николас, взглянув на скромно накрытый стол. — Его можно назвать армейским хлебом — он такого же цвета, как зеленые мундиры наших солдат.
— На вкус он не так уж плох, — заверила его Лора, — и вы должны согласиться, что он весьма питателен. А цвет у него такой потому, что сейчас он состоит из трех частей муки крупного помола и одной части мелкого, из чего я делаю вывод, что первой у нас много, а второй мало.
— Все этот проклятый полковник Кекуидж и его приказы, — продолжал ворчать Николас, принимая чашку чая из рук Лоры. — Мясной рацион — просто насмешка: всего полфунта в день на человека. Этот человек — какой-то вегетарианец!
— Джем или масло, сэр Мэтью?
— Боже правый, женщина, ты зашла слишком далеко! — резко сказал Мэтью. — Я буду и то, и другое. В кладовой полно еды, и вам это известно.
— Наша кладовая полна продуктов только потому, что, когда в первые дни осады торговцы взвинтили цены, только очень богатые смогли сделать запасы, — ответила ему Лора. — Тогда вы привезли домой целый магазин. Добавим сюда тот факт, что мы получаем свежие овощи с огорода «Даймонд Компани», когда вся его продукция должна идти в больницу.
— Никто не хватится этих овощей, — обиженным тоном сказал Мэтью, намазывая на хлеб джем без масла. — К тому же, какой прок иметь много денег и быть директором «Даймонд Компани», если не пользоваться небольшими привилегиями? — Внезапно он оживился. — Я делаю это для Миранды.
— Я рада, что Миранда не испытывает недостатка в самом необходимом. Однако, я считаю, что мы должны быть равны с остальными осажденными. Запасы в нашей кладовой и магазинах слишком быстро тают. Полковник прав, введя ограничения. Мы не знаем, на сколько нам придется растягивать продукты.
— Скоро все кончится, раз за это взялся Родс. — При мысли о Родсе Мэтью улыбнулся. — Он непрерывно шлет гневные послания, требуя немедленной помощи городу.
Родс установил мощный вращающийся прожектор, у которого был очень яркий луч, и он освещал окрестности всю ночь. Таким образом внезапный налет буров был исключен. Этим же прожектором Родс передавал по ночам сообщения азбукой Морзе, а днем военные использовали для связи систему гелиографа.
— Родс просто рвет и мечет оттого, что помощь до сих пор не пришла, — продолжал Мэтью. — Он примчался сюда из Кейптауна, чтобы помочь Кимберли, но этот неприятный эпизод растянулся на более длительное время, чем он рассчитывал. Мне кажется, он уже жалеет, что приехал сюда.
— Я думаю, здесь гораздо больше людей, которые жалеют, что он приехал сюда, — заметил Николас. — Они считают, что бурам нужен Родс гораздо больше, чем сам город. А ты, Мэтью? Ты не жалеешь, что мы не уехали до того, как все началось?
— Ни капельки. Это прекрасное состояние. Я даже готов признаться, что мне хочется, чтобы это продлилось еще чуть дольше. Находиться в осаде — все равно что быть в море: обычная жизнь с ее каждодневными проблемами кажется далекой и незначительной. Здесь у нас другие, более волнующие проблемы, и я странным образом не хочу опять возвращаться к ежедневным обязанностям.