– Что значит – я сам?.. – растерялся я второй.
Мы с Данилой посмотрели друг на друга.
– Ну... – затянул я, – я вот выгляжу вот так.
Я развел руки, демонстрируя себя. Можно было подумать, что этот тип не знает, как я выгляжу.
– Данила выглядит вот так... – Я, слегка отступив в сторону, повел обеими ладонями в сторону Данилы, как бы предлагая им полюбоваться.
– Еще с нами идет кот, Ванька. Он выглядит... – Я пошарил глазами вокруг и тут же почувствовал легкое прикосновение к своей ноге. Ванькин взгляд ясно говорил, что «он давно уже здесь стоит!».
– Вот!.. – Я ткнул в сторону зверя. – Вот так выглядит каждый из нас! А ты как выглядишь?..
Выглядел он после моих объяснений достаточно ошарашенно.
– И что, это вот... – он неловко обвел нас странным круговым движением рук, – ...как вы... это вот... выглядите, вы это... вы что, это сами себе придумали и так стали выглядеть? И потому, что вы это сами себе придумали, мне уже теперь так вот, как вы, уже выглядеть нельзя?
Выразился он достаточно путано, но общий смысл до меня дошел и заставил меня задуматься.
– Понимаешь... – начал я после нескольких секунд лихорадочных размышлений, – ...мы, конечно, не сами сочинили свой облик. Мы с Данилой – люди, и наш облик нам подарила матушка природа да наша наследственность. И мы привыкли к тому обстоятельству, что любое существо, предмет, ну в общем, любой объект, имеет свое, так сказать, физическое, материальное воплощение. Получается, что ты, по твоим собственным словам, такого материального воплощения не имеешь. Но ты же как-то выглядел, когда еще не был знаком с нами?
После моей замечательной тирады он, не отвечая на поставленные вопросы, уселся на торчавший из травы пенек и, снова почесав затылок, горестно вздохнул.
– Это что ж такое получается. И природа эта ваша обо мне не позаботилась, и наследственности у меня никакой нет, кстати, интересно было бы узнать, кто она такая, и этого... «материального воплощения» я не имею... – Он поднял голову и, с надеждой взглянув на нас, спросил: – Ты говоришь, что вы люди. Может, я тоже людь, и мне надо эту самую наследственность свою поискать? Вы бы мне показали, какая она такая. Может, она у меня была да я ее обронил где-нибудь?..
– Нет, дорогой, – с некоторым превосходством ответил я. – Наследственность потерять нельзя. Она передается из поколения в поколение, от родителей детям. Она заложена в наших генах.
– А гена это кто?.. – тут же поинтересовался этот чудак.
– Не «гена», а – гены, – уточнил я. – Это такие... Ну в общем, это очень сложно понять без специальной подготовки...
– Дяденька... – перебил меня оправившийся от испуга и удивления Данила, – ...а вы не помните, как вы выглядели, когда ни на кого похожи не были?.. Ну когда только на свет появились?
Наш странный знакомый наклонил голову набок и задумался. Мы помолчали. Потом он снова перевел взгляд на нас и неуверенно произнес:
– Это так давно было. Я уже точно и не помню.
И тут он вскинул голову и раздраженно воскликнул:
– Как же я могу помнить, каким я был, если я себя ни разу не видел! Вы-то сами где себя видели?.. – Он внезапно осекся, вспомнив, видимо, что я сразу узнал в нем себя, а значит, знал, как выгляжу.
И тут Данила залез в один из своих многочисленных кармашков, вытянул маленькое круглое зеркальце и принялся пускать солнечный зайчик прямо в физиономию моего странного двойника.
– У нас, дяденька, есть такие вот приборы, и они разного размера. Когда мы хотим себя видеть, мы смотрим в такой прибор, и все дела!
Незнакомец робко и просительно протянул руку. Данила, слегка поколебавшись, пробормотал:
– С отдачей... – и вручил ему зеркальце.
Тот сначала недоверчиво, а затем все с большим интересом принялся себя рассматривать. Через несколько минут он, не отрывая глаз от круглого кусочка стекла, начал корчить такие рожи, что я испугался за его рассудок и свое лицо. И тут он горестно воскликнул:
– Где ж ты, маленький колдун, был раньше! Теперь я никогда не узнаю, как я должен выглядеть на самом деле!
Данила неожиданно подскочил к нему, выхватил свое зеркальце и тут же спрятался за меня. Мой двойник угрожающе привстал со своего пенька.
– Спокойно... – Я выставил вперед руку и торопливо продолжил, стараясь отвлечь его внимание от мальчика: – Допустим, что ты не помнишь, как должен выглядеть. Действительно, имея возможность превратиться в кого угодно, можно вполне забыть свою собственную физиономию. Но как тебя звать-то, ты, надеюсь, помнишь?
– Никак меня не звать... – Он явно смутился. – Ты же не хочешь, чтобы меня звали дядя Илюха?
– Но другие люди как-то тебя называют? – Этот тип постоянно меня путал.
– С чего бы это им меня как-то называть, если я стараюсь с ними никогда не встречаться. У меня к ним дел нет, разговаривать мне с ними неинтересно. И вообще, мне от них ничего не надо... – Он помолчал, а затем задумчиво добавил: – И им от меня тоже...
Мне в голову вдруг пришла смешная мысль. Я улыбнулся и заявил:
– Хорошо, мы тебе поможем. Сначала попробуем сделать так, чтобы ты принял свой естественный облик, а потом придумаем тебе имя.
Я расставил ноги, поднял руки, направив растопыренные ладони на этого безымянного бедолагу, и суровым, скрипучим голосом начал вещать:
– Проводим психокинетический эксперимент по возвращению аборигену утраченного облика. Сядь, абориген, на пенек и расслабься.
Он ошарашенно опустился на свой пенек и спросил:
– А что значит психокинетический абориген и это... «расслабься»?
– Абориген – это местный житель, а «расслабься» – это значит сними напряжение со всех мышц, освободи разум от всех мыслей, думай о чем-нибудь приятном, слейся с окружающим миром и постарайся не сдерживать свое тело. Пусть оно само вспомнит присущую ему форму и облик. А я тебе помогу.
Я сделал паузу и продолжил голосом профессионального афериста, вдобавок производя руками пассы, как я их себе представлял:
– Ты расслаблен, ты расслаблен, твое тело безвольно, оно отдыхает, ты медленно, но неуклонно идешь вспять по времени, ты перетекаешь из сегодня во вчера, в позавчера, и дальше и дальше. На счет три ты примешь свою естественную форму и свой истинный облик... Раз... два... три!..
Тут раздался слабый хлопок и мой двойник исчез. Мы втроем уставились на пустой пенек.
– Да! Точно... – радостно донеслось со стороны пенька. – ...Именно таким я и был! Вот, оказывается, какой я абориген!
– Дяденька... вы где? – Данила очень точно выразил мучивший нашу компанию вопрос.
– Как это где? Я здесь... Нет, я везде... – И вокруг нас раздался довольный, радостный смех.
– Значит, ты все-таки не имеешь материального воплощения, – сурово констатировал я.
– Нет, я имею материальное воплощение! Это просто вы не имеете возможности ощущать мое материальное воплощение... Нет, пожалуй, этот ваш черный друг, Ванька, такую возможность имеет...
Я глянул вниз и увидел, что шерсть у Ваньки на загривке поднялась дыбом, и он, припав брюхом к траве, крадучись обходит нас с Данилой по кругу, внимательно поглядывая по сторонам. При этом кот, казалось, готов прыгнуть в любую из сторон. Глаза его горели охотничьим азартом.
– Вань, оставь его в покое, он мирный, – попросил я кота, и тот, с сомнением поглядев на меня, прекратил свою охоту.
– Вот что, – обратился я к пустому пеньку, где раньше располагался мой двойник. – Ты, конечно, занятный тип, но нам необходимо продолжать свою дорогу. Если хочешь, можешь проводить нас немного. В пути и поговорим. Мне кажется, нам есть что друг другу рассказать...
– А идите! От меня вы все равно не уйдете, а мне с вами интересно. Ты еще обещал мне имя придумать!
Мы тронулись дальше по своей тропе.
– Ну, чтобы имя придумать, надо получше тебя узнать. Вот ты, например, где обитаешь?..
– Я? Я обитаю в этом мире!
– Ну это понятно, а где именно?
– Именно в этом мире!