Читать интересную книгу Подъем и падение Запада - Анатолий Уткин

Сейчас, когда вырабатываются ключевые решения по формированию в лице ЕС дееспособного военно–политического института Европы, инициатива РФ по присоединению к формирующимся военно–политическим структурам Евросоюза послужила бы поддержкой тех кругов в Западной Европе, которые ориентированы на специфически европейские потребности и которые отстаивают более самостоятельный статус для создаваемых европейских сил быстрого реагирования, нежели тот, который хотели бы видеть США, не желающие ослабления натовского доминирования в европейской архитектуре безопасности. Если санкционирование использования европейских сил будет закреплено за Советом НАТО, как этого добивается Вашингтон («право первого отказа»), то политическая зависимость Западной Европы от решений, принимаемых в Вашингтоне, сохранится даже при фактическом неучастии США в европейской операции. В то же время возрастающие претензии ЕС на роль эффективной структуры безопасности предполагают необходимость налаживания диалога с российской стороной.

ЕС, видимо, предстоит вложить большие средства в создание собственного боевого потенциала ради проведения операций по реагированию на кризисы вне рамок НАТО. Но на это уйдут многие годы, если учесть, что у ЕС нет спутниково–разведывательных систем и некоторых других компонентов, необходимых для эффективного ведения боевых действий — без помощи США или России создаваемые ЕС силы будут еще долгое время сильно ограничены в своих возможностях. Уже сейчас ЕС сталкивается с большими трудностями — для финансирования расходов по созданию европейских сил необходимы миллиарды евро, а эти затраты не предусмотрены в национальных бюджетах на оборону, как и в бюджете самого ЕС. Москве следует учесть готовность Евросоюза рассматривать вопрос о возможном участии третьих стран в операциях ЕС по урегулированию кризисов. Вклад России в обеспечение потребностей Евросоюза может состоять в: 1) предоставлении своих морских и авиационных средств для переброски войск ЕС (с помощью военно–транспортной авиации и десантных кораблей), 2) в добывании и анализе информации по району кризиса с помощью российских спутников, 3) достижении соглашения с военными структурами ЕС об условиях использования российской глобальной навигационной системы ГЛОНАСС — все это помогло бы Евросоюзу в достижении определенного уровня независимости от США в проведении операций по поддержанию мира в зоне конфликта. А России это дало бы дополнительное право претендовать на участие в выработке решений по урегулированию подобных конфликтов.

Дабы не предвосхищать, какой конкретно формат двустороннего сотрудничества может быть наиболее подходящим, возможности такого участия России могут быть спонтанными. Военно–политическая составляющая отношений ЕС — Россия не обязательно должна дожидаться наступления более тесного взаимодействия двух сторон в других областях, поскольку трудности с решением вопроса о статусе РФ при ЕС могут заблокировать всякое движение вперед. Возможными направлениями двустороннего сотрудничества в военной области могли бы стать и совместные маневры с Еврокорпусом, ЕВРОФОР и ЕВРОМОРФОР по наработке навыков взаимодействия в урегулировании конфликтов и операционной совместимости.

Другое предложение Москвы может состоять в рассмотрении вопроса о возможностях участия РФ в работе Комитета по гражданским мерам урегулирования кризисов, который сейчас создает ЕС. Следует подчеркнуть важность сотрудничества между российской стороной и ЕС в решении целого спектра проблем, связанных с предотвращением кризисных ситуаций и с невоенными методами их урегулирования, что могло бы способствовать необходимому для европейской безопасности увеличению удельного веса именно этих подходов в противовес силовым решениям. Важно отметить тенденции последнего времени — они указывают на изменение природы Европейского Союза, берущего на себя решение военных задач, и это дает основания для более сдержанного отношения к категоричным выводам о том, что мирные методы урегулирования кризисов будут превалировать над военно–силовыми в его стратегии.

Регулярному обмену мнениями способствовало бы формирование совместных групп экспертов по различным аспектам безопасности в рамках механизма Совета сотрудничества Россия — ЕС, который целесообразно было бы расширить.

России необходимо реалистично воспринимать существующие возможности ЕС, а главное — четко уяснить, какими должны быть цели российских инициатив в сфере взаимодействия с этой структурой. Нужно учитывать, что в нынешний период трений между США и Западной Европой по поводу перераспределения сфер ответственности в сфере обороны и безопасности российские инициативы могут восприниматься членами трансатлантического сообщества как возвращение Москвы к тактике стимуляции раскола, вбивания клина между ними. Поэтому непременным условием должна быть чрезвычайная осторожность, определенная деликатность в выдвижении российских предложений по военному сотрудничеству РФ — ЕС, исключающая даже намек на подобные намерения России.

Хотя усиление военного компонента в ЕС может иметь далеко не однозначные последствия и способно внести свой вклад в создание новых разделительных линий в Европе, Россия своим участием могла бы — при проведении последовательной линии — уменьшить отрицательные последствия этого явления. Формирование механизмов военно–политического сотрудничества РФ с ЕС при определенном развитии событий могло бы способствовать частичному размыванию натоцентризма в формирующемся новом миропорядке в Европе, большему плюрализму новой европейской архитектуры, расширило бы пространство для маневра российской дипломатии в европейском регионе.

Вторая голова российского орла смотрит на Восток, на Китай, который с 1978 г. развивается невероятными темпами в 10 процентов прироста ВНП в год. Равноправные отношения с Россией для Китая создают благоприятные и стабильные внешнеполитические условия, отменяют потенциальную северную угрозу и развивают политико–военное сотрудничество. Пекин публично солидаризировался с Москвой по поводу расширения Североатлантического блока (противостояние НАТО служит своего рода гарантией от окружения Китая Западом). Китайцев беспокоит активизация деятельности НАТО в Центральной Азии, где Пекин рассчитывает на топливно–энергетические ресурсы, в которых он остро нуждается.

Место в противостоянии

Вариантов внешнеполитической ориентации у Российской Федерации — четыре.

1. Россия находит общий язык с мировым чемпионом — с сильнейшей державой современного мира, с Соединенными Штатами Америки. Америка отрывает Россию от Китая как арсенала вооружения Народно — Освободительной Армии Китая, находит средства геополитического сближения, активно использует свою soft power на российском направлении. Главное: стоит Соединенным Штатам хотя бы в минимальной степени гарантировать владение России Сибирью и Дальним Востоком, как Москва могла бы оценить этот тип гарантии.

Напомним, что Россия уже многое сделала для сближения с Западом. Инициированное Россией окончание «холодной войны» сберегло Западу, лишившемуся императивов гонки вооружений (по западным же оценкам), более 3 трлн долл. Россия вывела свои войска с территории стран прежнего Варшавского договора и фактически передала в западную зону влияния Восточную Европу, отменила СЭВ, сокрушила ОВД, самостоятельно ликвидировала свое превосходство в обычных вооружениях над блоком НАТО, ушла из базы в Лурдесе и в Камрани.

Россия в 1997 г. скрепя сердце согласилась с приемом трех новых членов НАТО и вступила в Совет «Россия — НАТО», который был западными союзникам полностью проигнорирован в процессе принятия решения о первом за историю Североатлантического союза силовом действии за пределами зоны традиционной ответственности НАТО — бомбардировке Югославии весной 1999 г.

Столь привлекательно выглядевшая схема недавнего прошлого — соединение американской технологии и капиталов с российскими природными ресурсами и дешевой рабочей силой — оказалась мертворожденной. На фоне сотен млрд долл, инвестиций в коммунистический Китай скромные восемь миллиардов долл. западных инвестиций в Россию выглядят лучшим свидетельством краха экономических мечтаний российских западников. Хуже того. Ежегодный отток 15–20 млрд долл, из России на Запад питает западную экономику за счет обескровливания российской экономики. Москва задумалась о выборе более благоприятного пути.

2. Россия находит общий язык с Европейским Союзом в случае консолидации последнего и создания единых вооруженных сил ЕС. Это более органичное цивилизационное слияние, здесь десять столетий взаимообмена, три века непосредственных контактов. Но Брюссель безусловно будет против связей России с Ираном, Сирией, Ираком — а через них со всем мусульманским миром. И уж, конечно, Европейский союз не хотел бы быть гарантом российско–китайской границы. В этом плане союзные связи с Соединенными Штатами, имеющими глобальные геополитические интересы, для России предпочтительнее. К тому же в объединяющейся Европе весьма важен сегмент Восточной Европы, крайне антироссийски настроенных после 1991 г. страны Восточной Европы будут тормозить сближение России с европейским Западом.