В самом конце он позволил мне поговорить со своим восьмилетним сыном Джеком. Было ужасно смешно переключиться от сленга и ругательств на «королевский английский», но от этого малыша я получила лучшее представление о его отце, чем от самого Оззи.
– Многие, кто видел твоего папу на сцене, говорят, что он настоящий крейзи. Дома он, наверное, вовсе не такой?
– Нет, не такой, – честно покачал головой малыш. – Иногда он крутит педали на своем белом велосипеде. А иногда просто сидит и смотрит телик.
– Правда? – я не удержалась и бросила взгляд на его отца.
Оззи пожал плечами, заговорщицки улыбнулся, будто нас объединяла какая-то тайна, и сказал:
– Как говорил Клайв Льюис, «то, что ты видишь и слышишь, в некоторой степени зависит от того, где ты находишься»[311].
К концу 1993 года темп событий стал возрастать. В сентябре я попала в число пяти номинантов премии «Овация» и спела две песни на грандиозной презентации в концертном зале «Россия»; «супер-шоу» – так это мероприятие («Горячая пятерка») обозначили на афише организаторы. Я также запланировала еще один видеоклип с Федором на песню More Than Enough. Я придумала идею для клипа и пообещала смонтировать его, если только Федор сумеет отвлечься от проекта, над которым он тогда работал, и найдет время для съемок.
Федор пригласил молодого талантливого оператора Максима Осадчего и замечательного – мастер на все руки – художника-постановщика. Ни в каком другом моем клипе так явственно не проявлялась идея Страны Чудес. Мне просто захотелось жить в нем. Меня усадили в закрепленный на шесте яркий, красочный самолетик из папье-маше с крутящимся пропеллером и разноцветными воздушными шарами. Снимал Федор так, что возникало ощущение, будто я лечу в этом самолетике.
В клипе я сменила множество самых фантастических одеяний: оранжевый комбинезон, клетчатый пиджак, разукрашенные цветами ботинки… У Саши из-под шляпы-цилиндра с бахромой вываливался длиннющий розовый парик, космы которого прыгали и плясали вокруг его гитары. При монтаже в среднюю часть я вставила эффект калейдоскопа, придавший всему клипу психоделически-хиппистское настроение. Федор был, как всегда, на высоте – причем в данном случае и в прямом, и в переносном смысле. Он взобрался на стоявшую рядом с камерой стремянку и пускал оттуда разноцветные мыльные пузыри.
Меньше чем через неделю Россия оказалась охвачена неожиданным конституционным кризисом. Демонстранты прорвали милицейские кордоны вокруг здания Белого дома, где заседал российский парламент. Они также попытались взять штурмом телецентр «Останкино». 4 октября армия послала танки к Белому дому, и по приказу Ельцина танки начали обстрел. Лидеры выступившего против президента парламента были арестованы. Десятидневный конфликт стал самым кровавым в истории уличных боев в Москве со времен революции 1917 года.
Эта трагедия произвела на меня колоссальное впечатление. И не только числом жертв. Она показала, насколько искаженную картину событий дают миру средства массовой информации. Все без исключения мои родные и знакомые беспрерывно звонили из Америки, требуя, чтобы я немедленно уехала, – телеэкраны показывали идущую в Москве самую настоящую войну. С телефонной трубкой в руках я стояла у окна, в каких-то трех с половиной милях от Белого дома, и видела, что люди спокойно живут своей повседневной жизнью. Кто-то идет в булочную, на остановке, как всегда, кучка людей дожидается автобуса. Более того, в самый разгар событий, 2 октября, вместе с Галаниным я приняла участие в концерте под открытым небом на Арбате в честь 500-летия этой знаменитой московской улицы. Вокруг нас собралась толпа улыбающихся и совершенно никак не выдающих своей озабоченности людей.
Дома я включала CNN и видела сражения между демонстрантами у Белого дома и вспышки от вылетающих из стволов танков снарядов. Выглядело это настолько реально и настолько гнетуще, что я то и дело подбегала к окну – удостовериться, что жизнь по-прежнему идет нормально.
Эти дни открыли мне глаза на то, как медиа манипулируют событиями, чтобы привлечь как можно больше внимания и заполучить как можно больше аудитории. На самом деле это очень опасный процесс, и я решила во всей своей последующей карьере стать антагонистом медиа, производить только тот контент, за подлинность, честность и достоверность которого могу поручиться.
Моя программа «Red Wave представляет» расширилась и стала включать в себя и живые концерты западных групп. Я получала права на трансляцию концертов из США и Британии, которые шли в эфир российского телевидения вместе с добытой мной рекламой. Мне удалось передать по российскому ТВ выступления сливок мировой рок-музыки: Depeche Mode, Erasure, Pink Floyd, Dire Straits, Боб Марли, Genesis, Kiss, Roxy Music, Дианы Росс, Status Quo, Дэвида Боуи с группой Tin Machine, Вилли Нельсона, Фрэнка Заппы, Лу Рида, Seal, Дэвида Бирна, Моррисси и даже шестисерийный концертный фильм «Вудсток».
Начала я записывать и свой четвертый альбом For A Moment. Он стал первым полностью записанным в России, хотя сведением его занимался в Лос-Анджелесе знаменитый звукорежиссер Эд Такер. Услуги Эда стоили куда больше, чем я могла себе позволить, и я была ужасно рада, когда в качестве оплаты он согласился принять несколько работ моих друзей-художников.
For A Moment стал также первым моим альбомом, изданным на компакт-диске. Выпустила его независимая российская фирма Moroz Records. Саша под своим новым псевдонимом Sniper продюсировал весь альбом, и с его перфекционистским подходом работа заняла больше года. Он играл на всех клавишных, бас-гитаре и перкуссии и программировал барабанные партии. В записи альбома принимали участие четыре гитариста: Игорь Кожин и Артем Павленко из России и Тим Торренс и Рик Блэр из Америки. Почти для всех песен альбома Саша написал музыку, а я написала тексты – кроме некоторых моих ранних песен, которые Саша тоже переделал. Работу мы проделали огромную, да и текстов, кажется, у меня никогда не было богаче и сложнее, чем в этом альбоме. Я по-прежнему искала извечно ускользающий от нас смысл жизни и, увидев со всей разоблачающей ясностью, как телевидение искажает реальность, хотела поставить важные вопросы и попытаться найти на них ответы. The chosen ones… the golden ones… lost in this perfect world[312].
Семнадцатого января 1994 года в моем родном Лос-Анджелесе произошло катастрофически разрушительное землетрясение мощностью 6,7 балла: 57 человек погибли, 8700 были ранены. Это землетрясение стало одним из самых страшных стихийных бедствий в истории Америки.
Мой телефон раскалился от звонков русских друзей, у которых от сообщений СМИ начало складываться ощущение, что Лос-Анджелес разрушен до основания. Неудивительно – картинка, которую мне в моей московской квартире показывала CNN, представляла превратившийся в руины город.
– Мам, слава богу! – слезы облегчения начали душить меня, как только