Вот и сейчас – запах несвежего мяса и лука с вином был силён и молодой а потому жестокий ипат поспешно сделал два шага назад, сморщился. Василик Герий, тот выдержал атаку запахом с каменным лицом, лишь спросил, когда молчание затянулось:
-Что-то случилось?
Тулий впервые оторвал взор от пола и на василика в упор взглянули чёрные, полные насмешки и живого человеческого ума глаза. Не заметно, чтобы Тулий стыдился себя или был оскорблён. Привык, наверное.
-Случилось? – переспросил нотарий далеко не сразу. – Нет, великий, отчего же! Я бы даже сказал, не с чего! Нас хорошо охраняют и неплохо кормят. Но и взаперти не держат – я выходил в город.
-Надеюсь, переодевшись? – ипат Архипус тщился доказать свою необходимость. – Если варвары узнают про нас…
-Узнают? – нотарий не смотрел на юношу, по-прежнему в упор глядя на василика. – В базиликанском городе? Где все ходят, одетые точно также? Вот ещё! Нет, меня никто не заподозрил.
-Ну, и как город? – тяжело спросил Герий.
-Плохо! – усмешка не ушла из глаз, лишь упряталась в самую глубину, лишь голос стал глуше и серьёзнее. – Очень плохо… Торинги, правда, уже не зверствуют, но и не сдерживают себя. При мне воины взяли с лотка «лепестки» и не заплатили! Их центурион видел это и не воспрепятствовал грабежу! И потом – город сильно разрушен, многие погибли ещё зимой – от мороза да от голода… Не знаю, как выжили те, кому суждено было выжить! Я тут говорил с одной горожанкой… м-да… Бедная женщина! Что ей довелось пережить, так лучше бы она умерла – милосерднее было бы. Она говорит, сейчас в городе совсем немного жителей осталось, и в основном – женщины и дети. Стариков перебили сразу, кто чудом выжил при штурме – умерли зимой. И малыши – все. Голодно было и очень холодно. Те, кто остался и сохранил красоту – обслуживает торингов. Кто и этого не может, порты им стирает или за конями прибирает. За лепёшку и кусок сыра в день…
Василик бросил короткий взгляд на Архипуса и усмехнулся. Лицо ипата пылало священным и праведным гневом, рука неистово сжимала рукоять короткого – только для этикету одетого! – золочёного меча. Ещё один признак того, что Архипус – из бедняков. Ни один настоящий новелиссим, будь хоть богатейшим человеком на свете, никогда не прицепит к поясу безвкусицу. А про ЭТО по-иному и не скажешь – безвкусица!
-Что, прямо сейчас мстить бросишься? – насмешливо спросил он, глядя в упор в тёмные, помутневшие от гнева глаза юнца. Для него юнца, хотя двадцать пять – возраст немалый…
-Я бы их… их… всех их! – не слишком связно, но вполне понятно выразился ипат. – На палю их, на палю!
-Ну, не будь таким грубым! – поморщился василик. – Это – война и мы то же самое творили в Сальме и Фронфоре, Данабурге…
-…Плевать! – грубо и решительно прервал его Архипус. – Не желаю слушать! Я – солдат, я тоже был в Данабурге. Но я никого не насиловал и не убивал. Только в бою! И не говори мне, что это не запрещено! Честь, она у нас одна, и пятнать её даже малостью всё одно – подло!
Герий уже по-другому поглядел на Архипуса. Молодец, даром что… м-да… в общем, совсем не так плох оказался! И точно – не безнадёжен!
Тут входная дверь, плотно прикрытая, бесшумно раскрылась и внутрь вошёл невысокий, крепко сбитый офицер-торинг. Довольно разбойничьего, надо признать, вида. Коротко кивнув на приветствие базиликанцев, он несколько мгновений молча изучал их, потом что-то для себя определил и обратился напрямую к Герию:
-Ты, что ли, василик? Император велел передать, что – пора! Он ждёт вас!
-Мы готовы! – просто ответил на это василик.
3.Император и василик. Замок Тангарии. Вечер 3 дня месяца Цветеня.
Доспехи охраны за дверью издали слитный, звонкий лязг и Император вынырнул из потока мыслей. Давно он так не задумывался, аж стыдно! Стыдно потому, что мысли уносили куда-то не туда, что вместо того, чтобы заботиться о процветании империи, о победе в войне, он вспоминал жену, красивую, пусть и холодноватую гардарку. И вчерашнюю базиликанку – не такую красивую, но страстную. Благодаря первой, он всё ещё император; благодаря второй, он всё ещё мужчина. И вообще, базиликанцы, они – ничего. Вполне приличные люди. Когда не против тебя стоят…
Сегодня не было обычных для императорского двора церемоний, и кравчий Томас не возгласит явление пред ясны очи Императора Тор, Защитника Розы и Оберегателя Креста, Наместника Господа на земле и прочая и прочая и прочая… Сегодня мессира Томаса заменяет мессир Торфин Северянин. Да, мессир… Стоило курносой и далеко не нобльской роже Торфина просунуться в дверь, Император подобрался окончательно и даже сумел натянуть на лицо лёгкую и ничего не значащую улыбку. Науку лицемерия он проходил ещё при жизни слабоумного батюшки, успел познать её сполна!
Дверца – невысокая, но великолепно украшенная золотым и серебряным узором, вновь раскрылась. И вновь бесшумно. Императору на краткий миг открылись обтянутые гардарским булатом спины гвардейцев из отборного легиона «Золотых Драконов», но лишь на миг. В следующее мгновение весь дверной проём заполонил собой огромный базиликанец с хитрой рожей прожжённого мерзавца и негодяя, следом за ним вошли ещё двое: один – молодой и приятный собой, по виду – вельможа, другой – неопрятно, хоть и богато одетый, с огромным носом цвета варёной свёклы и, наоборот, маленькими и тёмными глазками, упрятанными глубоко под бровными дугами. Император даже залюбовался им, настолько этот базиликанец подходил под его настроение. Впрочем, настроение настроением, а мириться надо. Слишком много крови пролито, чтобы говорить о чье-то безусловной победе. Если кто и одолеет, так это гардары. Они уже здесь, они сильны как никогда, война объединила даже таких антиподов, как князь Лютень Холмградский и князь Буйслав Владенской. И их, в отличии от торингов и базиликанцев, почти столько же. Ходят слухи и о подкреплении, что быстрым маршем двигается через всю Империю Тор… Возможно. Хотя и непонятно – зачем. В смысле – зачем по суше топать, когда под боком – водная дорога. Вассилиссум пал, пробка выбита из кувшина и ничто не держит эскадры гардарских крутобоких корабликов – ладей и стругов – в Понте.
Рослый базиликанец, назвавшийся василиком Герием Сильвием из рода Маров, что-то уже говорил, но император слушал вполуха. Соблюдая на лице прежнее внимательное и приветливое выражение лица кивал в положенных местах, выслушивал пока без возражений… Чу! Пришла пора сосредоточиться! Славословия и угрозы закончились. Василик, отерев трудовой пот со лба, перешёл к предложениям. И сразу же пошёл в открытую, что немало удивило Теодора…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});