Читать интересную книгу Золотой берег - Нельсон Демилль

Откуда он, черт побери, об этом знает? Впрочем, лучше его не спрашивать.

Беллароза после нашего разговора повеселел и сказал:

— Слушай, ты все трахаешь эту шлюху Альварес или как?

— Я женатый человек, ты же знаешь.

Он улыбнулся.

— Кстати, это она сказала мне, что, по слухам, твой свояк все еще не оставил мысли отправить тебя в могилу, — сообщил я. — А ты разрешаешь своей жене ездить в его дом.

— Это разные вещи.

Видимо, я до сих пор не разобрался в тонкостях итальянской семейной жизни. Я попытался представить себе ситуацию, когда Сюзанна регулярно ездит в гости к людям, собирающимся меня прикончить. Впрочем, зачем мне что-то выдумывать, ведь так и происходит на самом деле всякий раз, когда она отправляется в Хилтон Хед. Но старый хрен Уильям может только воображать меня лежащим в гробу, ему слабо́ нанять убийцу.

— Салли прислал тебе цветы, — заметил я. — Он, случайно, не приезжал навещать тебя?

Беллароза не стал прямо отвечать на мой вопрос, только сказал:

— Этот парень с Сицилии. У сицилийцев есть такая поговорка: держись ближе к друзьям, а к врагам еще ближе. Capisce?

— Понимаю. Только мне кажется, что вы не в своем уме. А я — в своем уме, Фрэнк, — и поверь мне: все вы с ума посходили.

Он пожал плечами.

— Как ты считаешь, этим двум ребятам заплатят за то, что они чуть-чуть промазали? — спросил я.

— Они останутся с теми деньгами, которые получили в задаток, — улыбнулся он. — Второй половины суммы им не видать. Я бы на их месте действовал по-другому.

— Это как?

Он ответил так, как будто много думал об этом.

— Дробовики — это неплохое оружие, если нужно уложить человека и вышибить из него мозги. Понимаешь? Но после этого надо подойти к жертве и сделать контрольный выстрел в голову. Пулей. Теперь ведь многие носят бронежилеты. Верно?

— Да, Фрэнк, техника может быть разной, согласен. Но как случилось, что на тебе был бронежилет, а на мне — нет?

— Я же тебе говорил, ты — штатский человек. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Слушай, тебе нужен бронежилет? Возьми один из моих, у меня их несколько. — Он засмеялся.

Раздался стук в дверь, вошел агент ФБР, вслед за ним — Филомена с подносом. Я встал, чтобы помочь ей, но она дала мне понять, что я ей мешаю, и я снова сел на свое место. На свете не так уж много женщин, чье лицо могла бы украсить борода, так вот Филомена — одна из них.

Она поставила поднос на стол и налила две чашки кофе. Фрэнк что-то сказал ей по-итальянски, она в ответ огрызнулась и пошло-поехало. Пока они препирались, она успела добавить в его кофе сливки и сахар, а также намазать для него маслом бисквит. Несмотря на все их перепалки, они, видимо, были неравнодушны друг к другу.

— Скажи ей, что она мне нравится, — попросил я Белларозу.

Он улыбнулся и заговорил с ней по-итальянски.

Она посмотрела на меня и прокаркала что-то не слишком вежливое.

— Она сказала, что у тебя прекрасная жена и тебе следует вести себя пристойно, — перевел Беллароза. — Итальянки полагают, что, если ты говоришь им комплимент, то у тебя на уме, как бы их скорее трахнуть. Они считают всех мужиков свиньями.

— Они правы.

Филомена бросила на меня еще один гневный взгляд и покинула комнату.

Я отхлебнул кофе и заметил, что Беллароза не притрагивается к своей чашке и к бисквиту.

— Фрэнк, — обратился я к нему. — Я вовсе не собираюсь здесь агитировать, но должен сказать, что тебе лучше оставить эти штучки в духе Макиавелли и просто подумать о своих жене и детях. Я это говорю, потому что мне небезразлично, что с тобой будет.

Он задумался, потом ответил:

— Скажу тебе одну вещь, советник. Дело в том, что сейчас многое изменилось, это правда. Двадцать лет назад никто даже и не думал исповедоваться перед ФБР или Отделом по борьбе с наркотиками. А теперь появились ребята, которые хотят служить и нашим и вашим. Хотят делать деньги, красиво жить, а чуть припрет и впереди замаячит даже небольшой срок, они поднимают лапки. Понимаешь? Готовы закладывать всех подряд. А ведь в нашем деле как: или ты готов отсидеть двадцать лет и выйти чистым, или тебе вообще лучше не заниматься нашим бизнесом. У них же теперь такие амбиции, они все мечтают быть средним классом! Хотят каждую ночь спать со своей женой или с любовницей, провожать своих детей в школу и даже непременно играть в гольф. Когда был жив мой дядька, то мужик сидел за решеткой двадцать лет молчком. Зато, когда он выходил на свободу, его обнимала жена, дети целовали ему руки, а его партнеры все рассказывали ему как на духу. Понимаешь? А где теперь эти мужики? Поэтому федеральный прокурор и предлагает сделки всем подряд. Но я с властями на сделки никогда не пойду, даже если надо будет спасать свою шкуру. Мои друзья должны понять, что Фрэнк Беллароза — это не пугливая крыса. Половина из них судят по себе. Знаешь, чему меня научили в Ла Сале? Руководить можно только тогда, когда сам подаешь пример. Честь не продается. Если эта организация продолжает существовать, то я должен всем показать, как надо себя вести. Пусть они даже пытались меня убить, пусть меня сторожит ФБР, я все равно должен показывать пример. Так должен поступать мужик, советник. Настоящий мужик. Capisce?

Разумеется, я это понимал. Пусть все горит синим пламенем, главное — остаться мужиком.

— Capisco, — сказал я.

— Ну вот. — Он улыбнулся. — Конечно, сейчас эта организация совсем не такая, какой была когда-то, но стиль и традиции остались. Смотри, ведь тебя они не трогают, верно?

— Они знают, что такое получить «плохую прессу». Одно дело убить тебя, совсем другое — пристрелить меня.

— Да. О нас продолжают писать с уважением. Мы хотим, чтобы пресса хорошо отзывалась о нас. Нам нужна хорошая пресса. «Баклажаны» и латиноамериканцы стреляют в кого попало, а потом удивляются, что их никто не любит. Верно?

— Техника может быть разной, я же тебе говорил это.

— Ну да, но у этих тварей и техники-то никакой нет.

Честно говоря, мне совсем не хотелось обсуждать достоинства и недостатки соперничающих преступных группировок. Но Беллароза сел на своего любимого конька. Вот видишь, распинался он, даже Салли Да-Да был не прочь отправить тебя на тот свет, но и он понимал, что прессе это не понравится и вообще это не дело. Поэтому джентльмен Джон Саттер прошел через кровь и огонь и только малость подпортил свой костюм и галстук. Он находился под защитой авторитета власти и всеобщего уважения. Голубая кровь не будет литься на улицах Маленькой Италии! Поэтому неудивительно, что Фрэнк не посоветовал мне надеть в тот вечер бронежилет. И все же, лично я предпочел бы, чтобы он был на мне, когда я стоял там, под дулами этих дробовиков.

Я исподволь наблюдал за Белларозой. Несмотря на то что его лицо осунулось, судя по брюху, выпиравшему из-под халата, аппетита он не потерял. Конечно, получить в грудь, пусть закрытую бронежилетом, заряд дроби из дробовика 8-го калибра, это не очень полезно для здоровья. Видя перед собой эту развалину, нельзя было не задаться вопросом, не отразилось ли его физическое состояние на ясности ума. Внешне он держался неплохо, но какие-то неуловимые отличия все же проглядывались. Возможно, на его психику действовало присутствие в доме агентов ФБР. В такой ситуации любой загрустит.

Фрэнк попросил меня достать бутылку самбуки, она была запрятана за книгами на одной из полок. На той же полке я обнаружил вазу, в которой стоял букет из ноготков. Это были большие ноготки, такие же, какие мы с Джорджем посадили этой весной в Стенхоп Холле. Их срезали совсем недавно. Любопытно.

Я подал ему бутылку, он налил хорошую порцию в чашку из-под кофе, залпом выпил ее и тут же налил вторую.

— Будешь? — спросил он меня.

— Рановато для выпивки.

— Ну да, — согласился он. — Эта стерва-сиделка даже выпить мне толком не дает. Якобы это вредно, когда принимаешь антибиотики. Пошла она куда подальше, самбука лучше всяких антибиотиков. Верно? На, поставь ее на место.

Я снова спрятал бутылку за книги. Боже мой, как изменились порядки в «Альгамбре»! Теперь и мне взгрустнулось. Я посмотрел на часы, словно собираясь уходить. Беллароза увидел это и проговорил:

— Посиди еще минуту. Мне надо кое-что тебе сказать. — Жестом он подозвал меня поближе к себе. — Сядь сюда, на эту подушку. — Он ткнул пальцем в потолок, видимо желая показать, что в кабинете все прослушивается.

Я присел на подушку совсем рядом с ним.

Фрэнк наклонился ко мне и заговорил шепотом:

— Позволь мне дать тебе один совет. Я, конечно, не в курсе всех дел, но кое-что знаю точно. Феррагамо имеет на тебя большой зуб. Вовсе не из-за того, что он хочет, чтобы мое алиби лопнуло, нет. Просто ты страшно разозлил его тогда, в суде, а потом спас мне жизнь — это расстроило все его планы. Так что теперь он собирается тебе мстить. Будь наготове.