— В нескольких милях к западу от шахты. Думаю, мы в безопасности, по крайней мере, пока.
— А как мы сюда попали?
— Я тебя нес.
Кайку потерла лоб, стараясь сообразить. Теперь ей казалось, что кое-что она помнит, на грани сна и яви: вода, ее тянет куда-то в черноту, потом Тсата несет ее, как убитого оленя, на плечах.
— Мы выбрались из шахты тем же путем, что и попали внутрь?
Тсата кивнул.
— Мы поднялись в черпаке так высоко, как только могли, а потом я бежал с тобой на плечах. К счастью, наверху искаженных не было. — Он тепло ей улыбнулся. — Наверное, ты этого не заметила. Последнее усилие стоило тебе дорого.
Она фыркнула.
— Есть хочешь? — Тсата указал на костлявую тушку неизвестного зверя, которую жарил на вертеле над костром.
Она с улыбкой вздернула подбородок вверх — охамбское «да». Он взял дичь и сел рядом с ней. За последние часы они несколько раз промокли и высохли, и выглядели теперь соответственно. Тсата отделил от костей кусочек мяса и протянул Кайку, она отбросила с лица непокорную челку и приняла пищу. Ели молча. Тсата погрузился в свои мысли, а Кайку просто радовалась тому, что жива, солнечному теплу на щеках и вкусу жареного мяса.
Она чувствовала глубокое успокоение. Внутри ослабло некое напряжение, о котором она даже не подозревала. Они уничтожили колдовской камень, нанесли ткачам такой удар, на какой до сих пор ни у кого не хватило мужества и сил. Кайку предстоит пройти еще долгий-долгий путь, прежде чем ее клятва Охе будет исполнена. Но на данный момент она сделала достаточно. Она так долго прозябала в бездействии, и хотелось ей только одного — делать что-нибудь, что угодно, лишь бы не играть в любимую игру Заэлиса и Кайлин — в прятки. Она сделала и не имела права требовать от себя сейчас большего. К ней вернулась вера в себя.
И более того. Она — уже не та Кайку, которая с разбитым сердцем уходила из Провала несколько недель назад. Прежняя Кайку — наивное существо — ничего не знала о силе, сокрытой в ней. Она могла обращаться с ней только как с дубиной и едва умела ее обуздывать. Но обстоятельства требовали от нее все новых усилий, она использовала кану так, как никогда прежде не пробовала и даже не подозревала о подобных возможностях. И каждый раз справлялась. Не имея ни соответствующих знаний, ни опыта, победила демонов, очистила тело человека от яда и спасла ему жизнь и — самое невероятное! — она одержала победу над ткачом. Эта победа, конечно, едва не обернулась поражением… но все-таки была победой!
Кайку часто удивлялась, почему Кайлин столько с ней возится. Любой другой учитель давно бы от нее отказался. А теперь она знала. Кайлин говорила много раз, но природное упрямство мешало Кайку это услышать. Пока она сама не поняла, что Кайлин права. У нее необычайный дар обращения с каной. И ее возможности — безграничны. О боги, да с ее помощью можно творить такие вещи…
Кайку всегда была слишком нетерпелива и непоседлива, чтобы посвятить себя многолетнему обучению в Красном ордене, и поэтому с радостью разбрасывалась своим талантом, выполняя мелкие поручения, которые, по сути дела, мог бы выполнить любой другой человек. Но последние недели показали ей наконец, что кана — больше, чем оружие. А еще она поняла, что обладать силой и не уметь ей пользоваться — хуже, чем вообще ничего не иметь. Что, если бы ей не удалось спасти жизнь Джугая? Уничтожить колдовской камень? Какая вина легла бы на ее плечи тяжким грузом? Она все время будет попадать в ситуации, где потребуется кана, но возможно, когда-нибудь ей встретится такая опасность, с которой она не справится. А люди будут расплачиваться за это жизнью…
И Кайку поняла, что кратчайший путь к исполнению клятвы лежит не там, где она его искала. Кайлин всегда говорила: чем медленнее идешь, тем быстрее придешь. Чтобы стать лучшим игроком в этой опасной игре, нужно сначала многому научиться. Когда-то эта мысль казалась Кайку пустым оправданием бездействия. Теперь она осознала, сколько в ней здравого смысла. И кляла себя на чем свет стоит, потому что не видела этого раньше.
Решение пришло само собой. Она позволит Кайлин учить ее. Когда вернется, извинится и попросит снова начать с ней курс обучения. И это будет ее самым важным делом. Ее жажда мести на данный момент удовлетворена, и это делает принятое решение только тверже. Вступить в Красный орден. Стать сестрой. И бороться с ткачами, используя свою силу, которую когда-то считала проклятием.
Разумеется, если Красный орден еще существует, и вообще будет, куда возвращаться. Но, как ни странно, в глубине души Кайку не волновалась за Провал, Мисани и Люцию. Ее посетило странное, расплывчатое воспоминание об обмороке и голосе, взывающем к ней. И, что бы он ни сказал, на сердце полегчало. Не имея никаких доказательств, Кайку твердо знала, что ткачи не убили последнюю надежду, что и Мисани, и Люция до сих пор живы. И этого довольно.
— Что ты будешь делать теперь? — спросила она Тсату.
— Вернусь с тобой в Провал, а потом отправлюсь назад в Охамбу. Я должен рассказать своему народу, что здесь происходит. — Он заколебался, потом взглянул ей в глаза. — Если хочешь, поедем вместе.
Как это было бы просто, как чудесно! Снова быть вместе, не возвращаться в привычный мир. Быть с человеком, которому доверяешь абсолютно, который не способен на обман и предательство… Она колебалась. Но только мгновение.
— Я ничего не хочу так сильно, как поехать с тобой. — Она грустно улыбнулась. — Но мы оба знаем, что я не могу. И оба знаем, что ты не можешь остаться.
Он кивнул. На сарамирский манер.
— Мне хотелось бы, чтобы все было иначе.
От этих его слов у Кайку защемило сердце.
После этого говорить о чем-то уже не хотелось. Они поели, немного отдохнули, и когда Кайку собралась с силами, Тсата помог ей встать. Они вскинули на плечи дорожные мешки и винтовки и пошли на восток. Назад в Провал. И дальше.
Храм Охи на вершине Императорской крепости был самой высокой точкой Аксеками. Выше него устремлялись только макушки башен, которые стояли по углам этого величественного золотого здания. Отделка храма поражала воображение и казалась даже чрезмерной: круглое основание поддерживало массивный купол. Мозаика, филигрань, геммы и инкрустации украшали его. Здесь сверкало столько сокровищ, что от них слепило глаза. Восемь скульптур белого мрамора поддерживали купол. Они изображали основных богов в человеческом облике: Ассантуа, Риэку, Джурани, Омеху, Эню, Шинту, Изисию и самого Оху. У ног каждого стоял или сидел его зверь. Самым огромным был изображен хозяин храма, и у ног его стоял кабан. Больше всего впечатлял верх купола: его украшали бриллианты. Они переливались всеми цветами радуги и изображали звезду Абинаксис, которая стала началом начал и породила вселенную, богов и богинь. Когда око Нуки освещало бриллианты, они вспыхивали подобно настоящей звезде. Правда, увидеть их можно было только с Башен Четырех Ветров. А вообще зрелище предназначалось для богов — как попытка загладить тот грех гордыни, который много веков назад привел к гибели Гобинды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});