В начале 1712 года Петр дал указ Сенату: завесть конские заводы, а именно в Казанской, Азовской и Киевской губерниях, а для заводу кобыл и жеребцов купить в Шлезии и Прусах.
При учреждении постоянного войска Петра тяготила необходимость выписывать из-за границы сукно для обмундирования, и потому он должен был обратить внимание на улучшение овцеводства. В 1716 г. капитан Норов послан был за границу нанимать овчаров и суконников. В 1719 году овчар иноземец Каминский, который находился при овчарном деле в Ярославском уезде, объявил, что всего в этом уезде шерсти 52 пуда 28 фунтов; тот же овчар представил в коллегию шерсть для образца, ее показывали директору мануфактурного двора Роде, и тот сказал, что она лучше шерсти, присылаемой на мануфактурный двор из Киевской губернии. На казенных овчарных заводах Азовской губернии считалось 10080 овец, и при них было три овчара из Силезии.
О суконных фабриках в Москве Петр хлопотал уже давно; еще в 1705 году он писал Меншикову: «Сукны делают, и умножается сие дело зело изрядно, и плод дает бог изрядный, из которых и я сделал (себе) кафтан к празднику». Потом в Азовской губернии, в Сокольском ландратстве, заведена была суконная казенная фабрика с 48 станами; заведена шляпная фабрика для солдатских и матросских шляп, здесь употреблялась шерсть, не годная на суконные фабрики. Казенные суконные фабрики находились в Москве под ведением Чебышева и в Казани под ведением Грузинцева. Но царь имел в виду, заведши фабрики от казны, отдать их частным людям с двоякою целью — освободить казну от издержек и побудить русских людей к мануфактурной деятельности. Взгляд Петра на средства к этому побуждению выражен в одном указе Мануфактур-коллегии: «Что мало охотников (заводить фабрики), и то правда, понеже наш народ, яко дети, неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят, что ясно изо всех нынешних дел: не все ль неволею сделано, и уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошел». На этом основании в январе 1712 года дан был указ Сенату: «Завод суконный размножать не в одном месте, так чтоб в пять лет не покупать мундира заморского, и, заведчи, дать торговым людям, собрав кумпанию, буде волею не похотят, хотя в неволю, а за завод деньги брать погодно с легкостью, дабы ласковей им в том деле промышлять было». Но, как видно, и неволею нельзя было заставить; казенные фабрики продолжали существовать; о казанской фабрике вице-губернатор Кудрявцев доносил в 1719 году: «На заводах сукна ткут и все готово, только некому их красить; и ныне прошу ваше величество, чтоб прислан был мастер, кому те сукна красить, а здесь такого сыскать нельзя, а прежний мастер только краски теряет». Из частных суконных фабрик была известна Воронина в Москве; в начале 1720 года заведена была фабрика Щеголина с товарищи с выдачею 20000 рублей из казны; в 1721 г. в Москве — суконная фабрика Александрова с товарищи. Упоминается также суконная фабрика огородника Соболникова. Уже в 1718 году было дано приказание делать мундир на гарнизонных солдат всех губерний из сукон московского дела. Издан был и другой любопытный указ: «Велеть людям боярским либереи (ливреи) или платья носить из сукон российской мануфактуры, а заморских не носить, тож разумеется и о посадских нижних, однако ж наперед удовольствовать сукнами солдат. Людям боярским ежели не будет доставать сукна, то делать с каразей, и для того делать каразеи двойные. Позументов убавить или вовсе заказать, ибо в обычай входить почало, что много носят, от чего не только убыток партикулярным, но и государству, ибо англичане богатее нас, а позументов не носят».
В Петербурге заведена была шпалерная фабрика; директор ее Багре был спрошен: может ли в шпалеры и ковры употреблена быть русская шерсть, и показали ему всех русских шерстей пробы; о шерсти, которая взята из Киевской губернии к коломиночному делу, Багре сказал, что она к шпалерному делу годна для учения учеников, а если лучше будет прядена, то пригодится в дело и мастерам. О работах на Петербургском мануфактурном дворе доносили в июле 1719 года: шпалерные мастера французы делают: Гринконь де Бурден — государеву персону, которая на коне; мастер Берагье — другую государеву персону, поясную; мастер Гошер св. Анисий — персону, при которой дьявол; мастер Вавок — цветник, в котором шептала и прочие фрукты. Коломинки начали ткань на семь станов, салфетки — на один стан.
Понятно, что усердно старались об улучшении тех производств, которые уже были прежде, и чрез это улучшение усилить сбыть их за границу. Заведение флота требовало заведения парусных фабрик; в 1702 году они заведены в Москве, и в 1719 году встречаем следующую краткую их историю: «В 1702 и 1705 годах парусные заводы были так хороши, якобы близ голландских. В 1711 году, находясь в заведывании Григория Племянникова, они были в очень дурном состоянии. В 1715 и 1716 годах, во время управления Андрея Беляева, едва не разорились вконец, только три четверти парусной холстины было прислано в Петербург, и то все гнилое. Когда после этого времени они были отданы в заведывание князя Одоевского, то до сих пор находятся в изрядном состоянии и парусные полотна доставляют добрые». В 1711 году полотняный завод, ведомый прежде в Посольском приказе, отдан был купецким людям Турке с товарищи на 30 лет, и к нему приписано суздальского епископа село Кохма с деревнями в Суздальском уезде. В декабре 1714 года велено было отдать в ведомство московского губернатора скатертное, салфеточное и полотняное дело. В следующем году распоряжение: полотна делать широкие против европейских государств, какие за великие цены в Российское государство вывозятся, для того что во всех европейских государствах делают полотна широкие и от больших цен имеют многое народное пополнение, понеже тем широким полотнам великие расходы состоят паче других товаров; а в Российском государстве от негодных узких полотен, которые самыми малыми за негодностию ценами продаются, не только прибытков, но и своих издержанных вещей не получают и от того в излишние скудости приходят. В 1718 году дан был указ о свободной торговле холстами всех рук, какие у кого есть, и о пропуске их в заморский отпуск; но в том же году резидент Федор Веселовский писал из Лондона: «Говорили мне здешние купцы, что в России делаются полотна трех разных рук, только все узки и за этою узкостию худо продаются». В 1720 году директором полотняной фабрики был назначен иноземец Томес, который должен был призывать к себе в компанию из купечества; компания должна была умножить свое производство (полотен, скатертей, салфеток и тиков) по возможности до 500 станов, причем произведения фабрики должны были равняться с заморскими. Члены компании не выбираются ни в какие службы, на их дворах не ставятся постои, судом и расправою, кроме уголовных дел, ведаются они в Берг— и Мануфактур-коллегии. Содержать им фабрику 30 лет, если будут содержать в добром порядке, мастеров-иноземцев выписывать им из-за моря с свободными контрактами, а из русских в мастеровые, ученики и работники нанимать свободных, а не крепостных с платежом за труды их достойной платы и содержать их при фабрике 7 лет как учеников, сверх того, три года как подмастерьев и по прошествии урочных лет давать им письма. В том же году государь указал: холст, хрящ толстый за границу отпускать невозбранно, а тонких полотен узких не отпускать, делать широкие по прежним указам. В 1718 году запрещено было ввозить в Москву заграничные чулки, позволено было продавать только чулки московской фабрики француза Мамвриона.
Важно было по заграничному отпуску производство кожевенное. В 1716 году к Архангельску было привезено юфти 135467 пудов: из этого числа Строгановым принадлежал 991 пуд, петербургским купцам — 12057, гостиной сотне — 9908, казанцам — 10709, гороховцам — 11173, москвичам — 16901, ярославцам — 38161. Царь занялся улучшением этого выгодного производства и в конце 1715 года издал указ: понеже юфть, которая употребляется на обувь, весьма негодна есть к ношению, ибо делается с дегтем, и, когда мокроты хватит, распалзывается и вода проходит, того ради оную надлежит делать с ворванным салом и иным порядком, чего ради посланы из Ревеля мастеры к Москве для обучения того дела, для чего повелевается всем вышеписанным промышленникам во всем государстве, дабы от каждого города по нескольку человек ехали в Москву и обучались; сему обучению дается срок два года, после чего, если кто будет делать юфти по-прежнему, тот будет сослан в каторгу и лишен всего имения. В Казани учрежден был завод пумповых кож под надзором англичанина Умфри; в 1720 году Кудрявцев доносил царю: «Англичанин, пумповых кож мастер Умфри, учеников, по-видимому, учит прилежно, и ученики сказывают, что ни в чем от них не скрывается». В Азовской губернии существовали кожевенные заводы с 1714 года; в 1719 году велено было юфтяного дела мастеров-иноземцев для размножения производства и обучения русских людей послать в Киевскую и Азовскую губернии по два человека; губернаторы по своему усмотрению должны были определять их в тех местах, в которых можно было сыскать наиболее материалов к этому производству. В том же году Мануфактур— и Берг-коллегии приговорили коломиночный, шпалерный и кожевенный заводы в Петербурге отдать в содержание охочим людям, а в следующем году явился в Петербурге кожевенный завод президента Главного магистрата Исаева с товарищи.