Как он и ждал, генерал Этерлен обнаружился в предбаннике. Он как раз заканчивал воспитывать по глаза заросшего крепыша в черном камзоле: левая рука убийцы висела плетью с очевидным переломом, а правую Этерлен завернул за спину так, что до вывиха оставались считанные миллиметры. Джентльмен в черном пучил глазки и слабо постанывал. В метре от победоносного генерала на четвереньках стояла девуля в костюмчике – под уже ней красовалась первосортная лужа… Увидев Хикки, генерал жизнерадостно оскалился:
– Припудри красотке носик, старина, а я пока займусь этим уродом.
Хикки уже знал, что делать. Убедившись в том, что в коридоре больше никто не бегает с бластерами наголо, он сноровисто запер дверь офиса на все замки, поднял мелко трясущуюся секретаршу (второй его помощь уже не требовалась), и потащил ее вслед за Этерленом в кабинет.
Лерман уже выбрался из-под стола.
– Я н-не з-знаю этих типов, – решительно заявил он, оторвавшись от бутылки. – Они хотели меня убить?
– Наверное, нет, – пожал плечами Этерлен. – Может быть, поздравить с Рождеством?
Хикки налил секретарше полную рюмку коньяку и прислушался к разговору.
– Кто вас послал?
Этерлен спрашивал участливо, как доктор, и громила не замедлил с ответом. Доброта генеральской души казалась ему куда страшнее любого крика.
– Это, – указал он на обезглавленный труп на пороге, – Ник Пикинер, старший сын Джоэла Пикинера.
– Что-о?! – Лерман поперхнулся кофе и едва не уронил вторую за день чашечку. – Но при чем тут Джо? Я же… я же ему должен, гос-споди!
На сей раз удивился убийца. Он изумленно поглядел на девушку, которая без всякого стеснения стащила и швырнула в угол мокрые чулки вместе с трусиками, потом перевел ошарашенные глаза на Лермана:
– Так его ж завалили сегодня утром. Ник решил, что это вы…
На какое-то время Лерман впал в прострацию. По его блуждающему взору становилось понятно, что он судорожно перебирает в голове все возможные варианты, и ни на одном не может остановиться.
– Я просто не представляю, кто мог убить Пикинера, – твердо заявил он. – И главное – я не представляю, зачем. Давайте вызывать полицию.
– Ты уверен? – осторожно спросил Хикки.
Лерман пожал плечами.
– Я знаю, что я его не убивал. И все это знают… так что мне теперь – вешаться с горя?
Из крипо прилетела целая бригада во главе с молодым и до смешного самоуверенным следователем. Он с ходу обрушился на Этерлена, но тот – лениво, как греющийся на солнышке кот, – продемонстрировал парнишке свои документы. Следователь, уже осведомленный о тяготах возможного военного положения, вытянулся в струнку.
– Это – со мной, – показал Этерлен на Хикки. – Прошу прощения, но мы спешим. Все вопросы по делу адресуйте к мастеру Лерману, э-ээ, главному пострадавшему.
– Куда ты собирался после Лермана? – спросил он, когда Хикки вырулил на улицу.
– К Золкину… но сегодня, я чувствую, я уже никогда не поеду. Мне надо выпить. Я тебе не говорил – на Пангее я только что видел еще одно убийство. Нет, оно случилось не на моих глазах, но тем не менее.
– Кого там пришили?
– Одного корварца, конвойника. Странно то, что он, говорят, был тише воды ниже травы…
– А этот – Пикинер, или как его там?
– Ну, Пикинер, – Хикки усмехнулся и помотал головой, – Пикинер – это еще тот артист-эквилибрист. Большой друг Брюса Иголки. Когда Иголку хватанули на Корэле, Пикинер дал денег и добился освобождения под залог, а потом Брюс затерялся в Портленде. Сейчас опять летает, сукин сын.
– По слухам, это он взял конвой с Кассанданы на лидданский Саэд Хирлах. Лидданы на него крепко обиделись. А с другой стороны, я слышал, что у него смешанный экипаж… с лидданами.
– У него сейчас два корабля, но это ненадолго. Если за него не возьмутся, то Иголка развернется как следует.
Хикки нажал кнопку на руле и продиктовал автомату номер Ирэн. Не вдаваясь в подробности, он сообщил, что едет домой и попросил подготовить скромный семейный ужин. Без поваров.
Дождавшись, когда он закончит разговор, Этерлен врубил сканирование местных информационных сетей. Из потолка и передней панели понеслись отрывки рекламных текстов, аккорды и прочая галиматья – генерал листал меню в поисках чего-нибудь веселого. Неожиданно он резко нажал клавишу фиксации волны.
– Итак, сегодня в полдень трагически оборвалась жизнь его превосходительства Хорпа Эргара Пятого, консула Высокой Лид-ды в имперском департаменте Аврора… Шеф полиции Стоунвуда, его милость лорд Рябец, заверил общественность, что подлые убийцы не уйдут от заслуженной кары…
– Ого, – удивился Этерлен. – Вот это да! Давненько у нас на консулов не охотились. Кто ж его завалил, интересно?
– Господи, что творится, – вздохнул Хикки.
Глава 3.
– Крепко спал? – поинтересовался Этерлен, обнюхивая тонко нарезанные ломтики ветчины на тарелке.
– Нормально. Сейчас позавтракаем и поедем поболтаем с Золкиным. А потом мне хорошо бы в офисе появиться.
– Не поедем мы ни к какому Золкину. Если я не ошибаюсь, его кончили вчера вечером. Ты спи крепче – вообще ничего не услышишь.
Хикки часто заморгал и отложил в сторону бутерброд. Этерлен смотрел на него без улыбки, да и вообще, с такими вещами не шутят… Это Лоренцо, сказал себе Хикки. Значит, они не договорились. Как мерзко!
– Это было в утренних новостях?
– Да, полчаса назад. Застрелен на пороге собственного дома. Он что, жил один?
– Уже давно… А что говорит полиция?
– А что она может говорить? Ничего. Убийцы не найдены, версий пока никаких. Ты можешь к этому что-то добавить?
– Могу. Я почти уверен, что знаю, чьих это ручонок дело. У него был закадычный враг – некто Руперт Лоренцо, порядочный психопат, но тем не менее человек влиятельный. Ох-хх… Самое смешное, что ни Золкин, ни Лоренцо, не знали, что против них обоих интригует третья сторона – Эдди Дюваль по кличке Петух. Там очень хитрые расчеты были, Петух, он по-своему умница, хоть и сволочь. С Петухом работать опасно, поэтому я решить примирить Лоренцо и Золкина: я раскрыл Золкину глаза на все это дело с Дювалем. Он, конечно, был шокирован, но я думаю, что пока я летал, он успел убедиться в моей правоте.
– Он должен был объясниться с этим Лоренцо?
– Ты читаешь мои мысли. Наверное, ему это не удалось… Ума не приложу, с чего это Лоренцо так психанул. Где логика?
– Вот именно.
– Что ты хочешь этим сказать?
Этерлен подцепил вилкой кусочек ветчины, отправил его в рот и запил кофе.
– Я и говорю, где логика? – спросил он, жуя. – Почему ты так уверен, что Золкина пришил именно Лоренцо? Может, на него напали нарки, которым не хватало на пайку дури? Или что, у вас на Авроре такого не бывает?
– Золкин не мальчик. Он хорошо владеет оружием.
– Ах, мальчик-не-мальчик!.. Ладно. Я позвоню Йони, у него тут вся полиция на контакте: если через полчаса он нам ничего не расскажет, начнем действовать самостоятельно.
– В каком смысле действовать? – поинтересовался Хикки, протягивая генералу телефон.
– Не нравится мне все это дело… Вот не нравится, и все. Что-то тут не так. У покойника было много врагов?
– За исключением Лоренцо – ни одного.
– Может быть, кому-то нужно было подставить Лоренцо. Черт его поймет. Алло! Йони! Йони? Мэм, мне нужен мастер Йохансон, где он у вас там? Спит? Разбудить немедленно. Опять у него новая шмара, – сказал Этерлен в сторону. – Да! Йони, это я…
Пока он беседовал с Йохансоном, Хикки допил кофе и переоделся. Когда он вернулся в кухню, Этерлен стоял у распахнутого окна, явно наслаждаясь запахом роз, который приносил в дом легкий утренний ветерок.
– В Стоунвуде у него мало знакомых, – сказал Этерлен, не оборачиваясь. – Это не очень здорово.
– Я так и думал, – откликнулся Хикки. – Но все-таки: что именно тебя вдруг встревожило?
– Этот ваш Пикинер – он же тоже из столицы?
Хикки на секунду прикусил губу.
– Да. У него все дела в Стоунвуде. Но о чем, собственно, это может говорить?
– Пока ни о чем. Сейчас приедет Йони, мы с ним потолкуем. Рейсовые в столицу ходят часто?
– У меня есть собственный фотолет. Ты хочешь лететь в Стоунвуд?
– Еще не знаю… – Этерлен вздохнул и вернулся за стол. – А хорошо ты здесь устроился. У нас в Метрополии коммерсанту твоего уровня такая роскошь не по карману.