— Не знаю, — тихо произнес Инек. — Я еще ничего об этом не думал.
Вот оно как… Ему и в голову не пришло, что у такого существа тоже может быть дом. Дом в его представлении мог быть только у человека.
— При случае, — сказал Улисс, — я расскажу тебе о своем доме, и, возможно, ты даже будешь когда-нибудь моим гостем.
— Там, среди звезд…
— Сейчас тебе все кажется странным, — сказал Улисс. — Ты не сразу привыкнешь. Но, узнав нас лучше — всех нас, — ты многое поймешь. И я надеюсь, мы понравимся тебе. Галактику населяет множество самых разных существ. И все мы, право же, неплохие соседи.
Звезды, застывшие в одиночестве космоса… Инек даже представить не мог, насколько они далеки, и что они такое, и для чего существуют. Другой мир — нет, неверно! — много других миров. И гам живут люди. Много других людей. Самые разные люди на каждой из этих звезд. И один из них сидит у него в кухне, ждет, когда закипит вода в кофейнике и поджарится яичница с ветчиной.
— Но почему?.. — спросил Инек, — Зачем я тебе нужен?
— Мы все — путешественники. И нам нужна здесь пересадочная станция. Мы хотели бы превратить этот дом в станцию, а ты стал бы ее смотрителем.
— Этот дом?
— Мы не можем построить новую станцию, потому что твои люди начнут задавать вопросы: кто строит, для чего? Мы вынуждены использовать уже существующие строения и переделывать их для наших целей. Но только внутри. Снаружи мы оставляем все как есть. Я хочу сказать, внешний вид остается прежним. Мы не хотим, чтобы кто-то задавал вопросы. Это важно…
— А путешествия?
— Мы путешествуем от звезды до звезды быстрее, чем ты можешь об этом подумать, — сказал Улисс. — Быстрее, чем ты моргнешь. У нас есть то, что ты назвал бы машинами. Но это не машины, во всяком случае не те, которые ты знаешь.
— Извини, — произнес Инек в замешательстве, — но все это кажется совершенно невероятным.
— Ты помнишь, когда в Милвилл пришла железная дорога?
— Помню Я тогда был совсем еще мальчишкой.
— Тогда представь себе: это просто еще одна железная дорога, и Земля на ней — просто городок, а твой дом — станция для новой, необычной дороги. Разница только в одном: никто на Земле, кроме тебя, не будет знать о существовании новой дороги. И этой станции. Совсем маленькая станция — место, где можно немного отдохнуть и пересесть на другой поезд. Однако на Земле никто не сможет купить на него билет.
В таком виде, конечно, это звучало просто, но Инек чувствовал, что на самом деле все несравненно сложнее.
— Вагоны в космосе? — спросил он.
— Не вагоны, — ответил Улисс, — Это нечто совсем иное, и я даже не знаю, как тебе объяснить…
— Может, тебе стоит подыскать кого-то другого. Кого-то, кто сможет понять.
— Пока что на этой планете нет никого, кто сумел бы понять меня пусть даже приблизительно. Так что, Инек, ты устраиваешь нас так же, как любой другой. И во многих отношениях даже больше, чем любой другой.
— А знаешь…
— Ты что-то хотел сказать?
— Нет, ничего.
Он просто вспомнил, как сидел на крыльце и думал о том, что остался совсем один и надо начинать новую жизнь. Да, ничего не поделаешь, надо строить свою жизнь сначала.
И вдруг вот оно, начало, удивительное, пугающее. Такое не привиделось бы ему даже в самом безумном сне!
Глава 11
Инек отправил сообщение в архив и послал подтверждение: «Номер 406302 получен. Кофе на плите. Инек». Убрав текст с экрана, он подошел к приготовленному перед уходом жидкостному контейнеру номер три. Проверил температуру и уровень раствора, еще раз убедился, что контейнер надежно закреплен под материализатором.
После этого Инек прошел ко второму материализатору, стоявшему в углу, — для официальных визитов и аварийных ситуаций — и внимательно проверил приборы. Как всегда, все было в порядке, но Инек обязательно осматривал материализатор перед каждым визитом Улисса. Сам он, конечно, починить его не мог, и в случае поломки ему полагалось просто послать срочное сообщение в Галактический Центр, после чего на станцию через рейсовый материализатор явился бы кто-нибудь, кто в состоянии справиться с этой задачей.
Такой порядок объяснялся тем, что материализатор для официальных визитов и аварийных ситуаций предназначался только для тех целей, какие предполагало название: для визитов сотрудников Галактического Центра и для возможных непредвиденных обстоятельств. И управление осуществлялось не со станции, а из Галактического Центра.
В качестве инспектора этой и нескольких других станций Улисс имел право пользоваться материализатором в любое время и без уведомления. Но за все годы их дружбы, вспоминал Инек с гордостью, Улисс ни разу не забыл предупредить его о предстоящем визите. Своего рода знак внимания, и, как Инек знал, его заслужили далеко не все станции огромной транспортной сети Галактики, хотя наверняка есть смотрители, к которым в Галактическом Центре относятся с таким же уважением.
Сегодня, подумал Инек, он, может быть, расскажет Улиссу о начавшейся слежке. Наверное, следовало сделать это раньше, но очень уж не хотелось все это объяснять — ведь тем самым он признал бы, что человечество может создать для галактической системы какие-то сложности.
Безнадежное дело, конечно, эта его одержимость, стремление доказать, что люди Земли добры и разумны. Потому что они довольно часто бывают и недобры, и неразумны. Человечество, наверное, просто еще не повзрослело. Да, земляне стремительно прогрессируют, они, случается, проявляют друг к другу сострадание и даже способны понять друг друга, но как же жалки их достижения во многих других областях…
Если бы только появился у людей шанс, говорил себе Инек, если бы как-то помочь им, если дать понять, какой огромный мир там, в космосе, тогда бы они спохватились, поумнели, и со временем их приняли бы в огромное братство звездных народов.
А когда их примут, они докажут, что достойны его, и многое смогут свершить, потому что люди — еще молодая раса, энергичная. Порой даже слишком энергичная.
Инек тряхнул головой, прошел через комнату и сел за стол, затем освободил пачку газет и журналов от бечевки, которой их перевязал Уинслоу, и разложил почту на столе: несколько ежедневных газет, еженедельник новостей, два журнала — «Природа» и «Наука» — и письмо.
Отодвинув газеты в сторону, он взял в руки письмо: авиа, на штемпеле — Лондон, а над обратным адресом — незнакомое ему имя. Странно, с чего это вдруг незнакомый человек пишет ему из Лондона? Впрочем, напомнил он себе, любой человек из Лондона или еще откуда-нибудь будет для него незнакомым. Ни в Лондоне, ни где-то еще он никого не знает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});