так смотришь? — бросила она Роману.
— Ты смешная.
Анна Бернардовна напоила гостей чаем и увела Катю в приёмную. Роман остался в гостиной наедине с Хансом Ивановичем.
— Расскажите мне о Хамзате Мамедове, — попросил Роман.
— О Хамзате Хадиевиче? — несколько наигранно удивился Викфорс. — Да я, в общем, и не знаю о нём ничего.
— Ханс Иванович, напомню вам, что «Бранобель» вас попросту бросил, а я дал работу в «Шелле». Я вправе рассчитывать на вашу лояльность.
Викфорс тяжело вздохнул.
— Хамзат Хадиевич пробирается на Арлан. Ему нужны спрятанные там документы инженера Турберна. Нобели обменяют их на двадцать шесть тысяч акций, которые сейчас в руках у большевиков. Без этих акций Нобелям не продать свои предприятия Рокфеллеру. Это секрет, Роман Андреевич.
— А как Мамедов планирует попасть на Арлан?
— Вот этого я действительно не знаю.
На обратном пути Роман думал о Мамедове и Нобелях. Март переломился на тепло. Зима незаметно распадалась, разрыхлялась изнутри, истлевала. Небо было завалено пухлыми, мокрыми, сопревшими облаками. Лошадка бодро фыркала, чуя близкую воду. Грязная ледовая дорога угрожающе потемнела.
Катя снова рассердилась — теперь на то, что Роман не поинтересовался результатами обследования, хотя сам же настаивал на визите к Викфорсам.
— Прости, — спохватился Роман. — Как твои дела?
— Всё хорошо, — ответила Катя. — А тебя что беспокоит?
— Думаю, мне пора подыскать пароход для рейса на промысел.
Мамедова нужно опередить. Он ещё служит Нобелям и вполне способен напоследок устроить какую-нибудь диверсию с буровым оборудованием.
— Зачем же искать? — удивилась Катя. — Арендуй «Лёвшино». Дядя Ваня давно сидит без денег, Алёшка и Яша продают самогонные аппараты.
— «Лёвшино»? — даже растерялся Роман.
Чёрт возьми, а это прекрасная идея! Если арендовать «Лёвшино», то Мамедов окажется на промысле под его, Романа, присмотром!
— Катя, ты гениальна! — искренне восхитился Роман.
— А ты чёрствый и совершенно неприятный.
…Конечно, Кате не нужен был весь большой дом Дмитрия Платоновича. Катя взяла себе только мансарду с квартирой папы, а сам особняк отдала под общежитие и штаб будущей речной флотилии — многих из офицеров-моряков Роман знал по миновавшей навигации. Для Алёшки Катя попросила прибрать папин кабинет, но этот негодяй ночевал в доме только один раз — из приличия, а потом усвистал обратно в затон к дяде Ване, Мамедову и Перчаткину. Роман разместился в библиотечной комнате Дмитрия Платоновича.
Вечером в гости пришёл Георгий Мейрер. Он руководил всеми работами по организации флотилии. За полгода войны он возмужал и обрёл уверенность в себе, но Роман видел, что Георгий по-прежнему завидует ему. Да, сейчас у мичмана Мейрера была ответственная должность — куда более значительная, чем первый помощник капитана на лайнере «Витязь», однако Горецкий всё равно оказался впереди. У него появилась красивая и умная женщина — дочь знаменитого пароходчика, и через три месяца родится ребёнок. Разумеется, полная правда Георгию была неизвестна. А Катя очень похорошела, и её маленький живот почему-то всегда вызывал невольные улыбки офицеров.
В одиннадцатом часу Роман попрощался с Георгием, уложил Катю спать и закрылся у себя в комнате. Вынул из-за книг припрятанную бутылку мартеля и налил на два пальца в стакан для карандашей — рюмок не имелось. Роман с трепетом сердца чувствовал, как его судьба мощно идёт на взлёт. У него уже, в общем, всё есть, он всё себе подготовил: молодую жену, капитал, карьеру, положение в обществе. Осталось только протянуть руку и взять.
Утром он поехал в Нижнюю Курью, в затон.
К Нерехтину Роман испытывал снисходительную симпатию, будто к доброму дворовому псу. Диодорыч — настоящий речной капитан, простой и крепкий. Такому можно доверять, он без подвоха, не подведёт, потому что у него нет стремления к мечте: он человек приземлённый. Всю жизнь дружил с магнатом Якутовым, а что в итоге? Владеет одним-единственным буксиром, на котором сам же и работает капитаном. Проворонил свою судьбу.
День был воскресный, и Нерехтина Роман застал на даче.
— Иван Диодорович, — сказал он, — у меня к вам предложение. С началом навигации мне нужно сходить на промысел Арлана, вывезти грузы. Знаю, что вы бывали на Арлане. Хочу зафрахтовать вас с пароходом и командой.
— На промысле — большевики, — возразил Нерехтин.
— Весной начнётся наступление. Уверен, большевиков выбьют. Кроме того, нас будет охранять бронепароход с британской командой.
— Так на нём бы и вывезли, чего пожелаете…
— Это же военный корабль. Он уйдёт дальше вместе с флотилией.
Иван Диодорович размышлял.
— Фрахт выгодный, — неохотно согласился он, — да и жить нам не на что… Только вот от промысла этого одни беды мне. Предчувствие нехорошее.
— Не поддавайтесь суеверию, — посоветовал Роман. — Составьте смету для ремонта парохода и ведомость на команду. Смету я оплачу сразу, команде выдам аванс. Взвесьте всё как следует, Иван Диодорович.
Роман вышел на крыльцо. Он ощущал себя хозяином мира.
Во двор завернул Мамедов. Как баба, он нёс коромысло с вёдрами.
— Мы толком и не поговорили, Хамзат Хадиевич, — лукаво сказал Роман.
— Нэ слючилос, — прокряхтел Мамедов, снимая коромысло.
— Не примите за злорадство, но я, по-моему, переиграл вас на Арлане.
Мамедов усмехнулся:
— Эслы вы до сых пор ыграэте, то нэ пэрэыгралы.
Роман прищурился, оценивая соперника.
— Я нанимаю ваш буксир на рейс до Арлана в мае. Ситуация изменилась. «Бранобелю» больше не нужно оборудование Глушкова. Могу я попросить вас оказать мне помощь с извлечением этих механизмов? Я же не специалист. Но без меня они пропадут для общего дела, а вы — поборник прогресса.
Мамедов помолчал, испытующе рассматривая Романа.
— Хорошо, я помогу, — пообещал он так, словно бы угрожал.
— Тогда до встречи в мае, Хамзат Хадиевич.
Роман направился к кошёвке, спиной чувствуя взгляд Мамедова. Но это его не смущало. Он заставит Мамедова служить себе — а потом отнимет у него документы Турберна. Потому что он умнее и сильнее всех своих конкурентов. Он вынудит считаться с собой и Детердинга, и Нобеля, и Рокфеллера.
16
Иван Диодорыч принёс стул и уселся на крыше надстройки перед рубкой, наблюдая за работой команды. А команда готовила буксир к навигации.
Конечно, следовало бы завести пароход на судояму, чтобы подлатать и покрасить дно, и было бы неплохо переклепать бугели, дуги и тяги, подвесив гребные колёса на воробы, но это надо было начинать с осени, а осенью денег на ремонт у Ивана Диодорыча ещё не имелось. Придётся ограничиться лишь тем, что можно сделать сейчас. И оно по нынешним временам уже удача.
Нижняя команда явилась сама. В Осипе Саныче Нерехтин не сомневался: Осип Саныч считал себя частью машины, поэтому только поздоровался с капитаном и