class="p">— Мерлин.
В этот раз он заговорил вслух. Хотя это было скорее давление, чем звук.
— Тебя обыграли, Алгонквин, — продолжил он, тыкая щупальцами в брыкающиеся ноги Марси. — Посмотри на нее. На то, кто она. Она тоже Мерлин, — гулкий звук стал низким смехом. — Мирон Роллинс предал тебя. Он не пытался два раза. Есть два Мерлина.
— Как? — осведомилась Алгонквин. — Откуда ты узнал?
— Я знал лучше, что нельзя верить, что смертную, которая привязана к смерти, можно одолеть смертью, — просто сказал он. — И я знал, что Ворон крутился у твоей груды трупов драконов не просто так. А еще я видел ее летящей до этого.
Щупальце снова поднялось, похлопало влажно Марси по голове.
— В следующий раз, когда решишь изображать смерть, маленькое существо, тебе стоит научиться скрытности.
Марси закрыла глаза, кривясь. Глупо, глупо, глупо. Когда она открыла их, она поняла, что раскрытие правды о ней было меньшей из фатальных ошибок этой ночи. Весь этот фарс был для того, чтобы Алгонквин надеялась на победу и отпустила свой Безымянный Конец. Теперь, обвитая водой Алгонквин, Марси видела, как все надежды рушились.
— Нет, — прошептала вода, чистый поток стал мутным. — Нет!
Ее визг разнесся эхом по Яме, и вода крепче сжала шею Марси. Если бы она была одна, это оторвал бы ей голову. Но Марси теперь не была одна. Она была Мерлином, и когда Алгонквин стала двигаться, Призрак отпрянул, его холодная магия взорвалась, отгоняя воду. Они оба рухнули в мусор рядом с Мироном.
Старший маг тут же помог ей подняться, а Пустой Ветер шагнул перед ними, защищая. СЗД тоже шагнула вперед, шипя на Алгонквин, как зверь, охраняющий свою территорию, но дух озера не атаковала снова.
Она уже даже не формировала колонну воды. Все рухнуло, оставив промокшее и дрожащее отражение коренной американки, как Алгонквин выглядела на публике. Она сидела на коленях в черной воде Ямы.
— Это было ложью, — прошептала она. — Все это было ложью.
— Только части, — быстро сказала Марси, кашляя. — Мы не подавили магию, но печать на месте. Тебе не нужно сдаваться ему, Алгонквин. Он — монстр вне измерения. Он — не часть этого мира. Мы из этого мира. Мы можем тебе помочь.
— Не можете, — сказал дух, ее человеческий облик стал таять. — Вы — не часть моего мира, потому что мой мир погиб. Я пыталась его спасти, но Ворон был прав. Наш рай пропал, он никогда не вернется.
С каждым горестным словом она сжималась сильнее.
— Нечего ждать. Только боги, люди, драконы и монстры, давящие нас, крушащие нашу землю вечно. Мы не можем сбежать, даже умереть. Ничего…
— Алгонквин!
Имя было оглушительным боевым кличем. Ворон спикировал, но не такой Ворон, какого знала Марси. Тот дух был просто большой черной птицей. Этот был божеством, огромный Ворон размером со слона с умными глазами, которые сверкали, как молния, когда он опустился на воду.
— Алгонквин, слушай, — его хриплый голос гудел. — Ничто не потеряно, пока ты не сдаешься. Безымянный Конец — твой враг, а не мы. Прогони его, и мы поможем тебе отстроиться, — он склонился ближе, в глазах было отчаяние. — Вернись к нам, старая подруга.
Алгонквин подняла остатки головы, посмотрела на него с такой ненавистью, что она не подходила человеческому лицу.
— Я никогда не была тебе подругой, и мне не к чему возвращаться.
Она опустилась, закончив, остатки человеческого облика пропала в черной воде без звука. Левиафан исчез в то же время, огромное тело слилось с тенями, словно он был одной из них. Когда они оба пропали, вода на полу Ямы стала опускаться.
— Что происходит? — спросила Марси.
Ворон покачал большой головой.
— Ничего хорошего.
Едва слова вылетели из его клюва, Марси ощутила правду. Это не вода отступала. Дух озера сжималась, втягивала воды в свое озеро. И пока вода отступала, давление росло.
— Плохо дело, — Ворон раскрыл большие крылья, чтобы взлететь к Небесным путям. — Плохо, плохо, пло…
Ужасный звук прервал его. Марси закрыла уши, но это не помогло, потому что жестокий рев не был физическим звуком. Это была магия. Магия Алгонквин ревела как Ниагарский водопад, пока она тянула все — каждую каплю, волну, каждый кусочек магии в озерах в центр озера Сен-Клер. Через новые трещины в стенах Ямы Марси видела, как вода собиралась в огромный шар, Алгонквин сжимала себя все сильнее, а давление все еще росл.
А потом, когда показалось, что давление будет расти вечно, что-то большое треснуло.
* * *
В обычной ситуации Джулиусу было бы сложно успевать за полетом крупных драконов. Но этой ночью им было сложно успевать за ним.
— Помедленнее! — кричала Челси поверх шума ветра. — Я знаю, ты спешишь, но рвать крылья не надо.
— Что-то не так! — крикнул он. — Нам нужно к Марси!
— Я бы больше переживал за нас, — Фредрик летел рядом с ним. — Смотрите вниз.
Джулиусу не нужно было смотреть. Он ощущал, как магия Алгонквин сжимается, будто она заняла духовный эквивалент позы эмбриона. Или это, или она накапливала силы для последней атаки. Это в любом случае было плохо, и ему нужно было забрать всех, кто был ему важен, подальше. Особенно сестру, которая делала все это с ребенком, держащимся за спину.
— Все еще не верится, что ты взяла в это ребенка! — закричал он ей.
— А что мне было делать? — отозвалась Челси. — Я не могла ее бросить! Она — кроха, а Боб неизвестно где. Как и Императрица-Мать.
— А брать ее в бой с Алгонквин лучше?
— Конечно, — сказала его сестра. — Она — дракон. Бой с твоей матерью было раньше ритуалом перехода. Если бы Амелия еще была жива, она рассказала бы тебе, какие глупости Бетезда заставляла их делать.
— Вообще-то, — Джулиус улыбнулся впервые с тех пор, как это началось, — я хотел сказать, что Амелия…
Он замолк, подавившись, глаза выпучились. Другие за ним охнули. Даже Цилинь замер, золотое тело дернулось.
Через секунду Джулиус понял, что это были не только они. Весь мир трясся. Воздух, земля, здания — все, что он видел, дёргалось и трещало, как в эпицентре землетрясения в девять баллов. Это было ужасно, но Джулиус чуть не упал с неба из-за того, что происходило внутри, в ядре его огня.
Боли не было, как и раны. Просто ужасное давление, которое сочеталось с осознанием, что что-то пошло не так.
— Джулиус!
Он заставил себя поднять голову. Челси парила рядом с ним, зеленые глаза были полны боли.
— Что это было?
— Не знаю, — выдавил он.
— Магия, — сказал Цилинь, его обычно спокойный