и принялся наводить порядок. Зорро сидел за столом. Молчал. Было тихо, да и что скажешь на то, что, оказывается, магию можно забирать? Причем легко, причем тот, кого почти не остановить. Это ослабленного Тамиора Ник вдвоем с Брендоном уничтожила, а в Холмах лордов и леди сотни, если не тысячи. Это… Это невозможно… Никто никогда не ходил в Холмы… Кроме Брендона, конечно. Правда, он и не говорил, какие потери при этом были. До ужаса не хотелось начинать новую войну, а ведь если они пойдут в Холмы, это будет война. И не пойти нельзя — сейчас только Зорро пострадал, а потом? Тотальное уничтожение магии у людей сделает человечество игрушкой в руках лордов и леди Холмов. Отключить всю технику, которая почти вся с фейри-фабрик, забрать магию, и моментально разобщенное человечество сдастся лордам…
Ник заставила себя встать и принялась убирать контейнеры с едой в холодильник.
Не думать. Пока не думать. Они что-нибудь придумают. Что-нибудь, чтобы не разгорелась новая война.
Зорро тут же вскочил и стал помогать Ник. Она автоматически ставила контейнер за контейнером на полки. Один за другим. Просто надо не думать. Решение найдется, просто надо чуть-чуть подождать…
— Тут записка какая-то, — подал лис очередной контейнер, разбивая наконец-то натужную тишину.
Ник закрыла холодильник и взяла записку:
— Это от Брендона… — она заставила себя улыбнуться. О Холмах, о Закате, о его тайнах она подумает потом.
Лин подошел ближе, с любопытством рассматривая: «Для маленькой мисс нагайны с любовью. Grenouilles. Bon appétit!».
Зорро чуть дернул носом принюхиваясь:
— Вкусно пахнет. Свежие, однако.
Ник посмотрела на явно голодного лиса, вот точно не три дня он голодал, и на старательно давящегося смешками мужа:
— В чем подвох?… — она открыла контейнер, рассматривая странные, наверное, чьи-то птичьи, жаренные лапки.
Лин задумчиво взял одну, Зорро под одобрительным взглядом Ник вцепился зубами во вторую, быстро обгладывая.
Ник, поставив контейнер с едой на стол, принялась крутить в руках непонятную лапку в крупинках специй:
— Что-то мне подсказывает, что Брендон жутко мстительный. Это же не то, о чем я думаю, Лин?
Ответил ей Зорро:
— Гренуй — это лягушки.
Ник резко положила на стол лапку:
— Я этого мстительного шутника прибью. Вот честное слово — ловцо… — Она запнулась, вспоминая, что больше не ловец, — беременных обижать не рекомендуется!
Лин все же укусил лапку и пробормотал:
— Ники, вкусно! И, честное слово, они свежие.
Зорро, осторожно взял вторую лапку:
— Очень вкусно, кстати! Зря отказываешься.
Ник пробурчала:
— Ешьте уже. А я лучше буду месть продумывать — вот за что он со мной так, Лин?
— Я думаю, он просто хотел тебя порадовать.
— Я его тоже порадую. Чем-нибудь. — пробормотала Ник, в сомнениях отщипывая кусочек мяса и пробуя его. — И ни капли не вкусно!
Зорро с улыбкой принялся за третью. Ник обиженно пошла к раковине мыть посуду.
— И откуда столько мстительных берется? Один лягушек подпихивает, второй вообще втягивает в свои разборки между Холмами… — в сердцах сказала она.
Лин обглодал ножку и положил кости на стол:
— Думаешь, Закат втягивает в разборки? Может, он просто не хочет, чтобы мы продолжали существовать в неведении?
— Угу. — буркнула Ник. — Не хочет. И потому на блюдечке, добровольно преподнес данные об амагиуме. Закат. Добровольно. Ну да. И ведь знает, что я не усижу… Точнее, — она поправилась, — мы не усидим и сунемся в Холмы! И это будет… Катастрофа…
— Зато глаза у нас уже будут открыты, Ник, — мягко сказал Лин. — Мы будем готовы.
Он подошел и обнял её со спины. Ник закрыла глаза, прижимаясь к мужу:
— Я не хочу новую войну. Я до ужаса не хочу новую войну, Лин.
— Мы сделаем все, чтобы её избежать, Ники.
— Ага… Закат нам в этом оооочень помогает… — она развернулась и уткнулась ему в грудь. — Хочу быть простым ловцом и ни о чем не думать. Ни о каких судьбах мира, а только о конкретных судьбах людей, находящихся рядом.
Он принялся её гладить по голове:
— Ники, все будет хорошо. Лорды же тоже не безумцы. Им тоже не нужна новая война.
Зорро еле слышно сказал:
— Они и на прошлой неплохо нажились. Простите, что втянул в ненужные разборки…
— Ты ни при чем, — тихо сказал Лин. — Твоей вины тут нет.
Лис вздохнул:
— Это вы еще об участи Двадцать первого округа не знаете…
— Знаем, — отозвался Лин. — Знаем и будем решать. А ты пронырливый, Зорро. И про амагиум знаешь, и про проклятье Двадцать первого округа, и про интер-связь…
Ник повернулась к Зорро, но из объятий Лина выскальзывать не стала.
Лис скривился:
— Я случайно. Я в конце войны лишь искал спокойное место для клана. Мы из Сорокового округа… В Либорайо было слишком много оборотней уже — дикая конкуренция за место под солнцем, я и направился в Двадцать первый, а там Пыльное проклятье — его лорды в Холме наказаний так при мне называли. Сунулся в Двадцатый — говорили, что на севере можно найти хорошие места, а вместо этого во мне взыграл интерес геолога. Я и сообщил по интер-связи своим про проклятье и про амагиум. Взяли меня через неделю в захудалой деревушке. Деревушка лордов не пережила. Свалили все на безумного ловца, только вот беда — ловец был на моей стороне в битве с лордами. Вот как-то так. И свободы, Ник, я совсем не ожидал. Я не думал, что мне будет позволено вернуться в обычный мир…
Лин вздохнул:
— Ник, а давай-ка ты ляжешь спать — поздно уже, да и дорога была тяжелой.
Ник напомнила Лину:
— Ты мне обещал прогулку по вечернему Либорайо.
Он бросил взгляд в окно:
— Скорее уж по ночному, Ники. И Либорайо никуда не сбежит, а вот тебе надо отдохнуть. Иди, я наведу порядок на кухне, устрою Зорро в детской и приду. Сразу же. Иди…
Ник не спалось. Она вертелась и вертелась в объятьях постоянно просыпающегося Лина — у него-то проблем со сном не было, кроме Ник, конечно. Он что-то шептал, утешая и усыпляя, но сон продолжал бежать от Ник. А потом стало не до сна — часа в три ночи кто-то стал ломиться во входную дверь. Лин лаской выскользнул из кровати, замечая, как и Ник встает, судорожно ища кинжал.
Из детской выбрался и Зорро, спешно натягивая на себя футболку. Лин, старательно принюхиваясь, подошел к двери — его привычно не смущала его неодетость.
— Мисс Доу, пожалуйста, откройте! — громко раздался с улицы смутно знакомый голос, и Лин не удержался, усмехнулся:
— Не было наследства,