весело подмигнув, шепнул что-то ему на ухо. Старик кивнул и дал Вилю большой мешок. А подпасок взял мешок под мышку и пошел. Это был самый большой волшебный мешок Белобородого старика, а в мешке сидели миллионы миллионов снежинок, которых старику хватало на сто лет. Вернувшись на Высокую гору, развязал Виль все узлы и разом выпустил снежинки. Обрадовались снежинки, что вырвались на свободу, и закружились в быстром хороводе, ударяя в глаза Клампе-Лампе и Трампе-Рампе, что дрались без передышки. Сотни сотен, тысячи тысяч снежинок плясали и кружились, ослепляя драчунов. Вскоре снежинки вовсе залепили глаза старикам троллям, и им пришлось прекратить драку. В ярости они забыли обо всем на свете и не заметили, сколько троллей собралось поглядеть на них. Когда же они вырвались из снежного облака и огляделись вокруг, то устыдились, уж поверь мне. Тролли, гномы и эльфы изо всей округи собрались здесь. Тут Клампе-Лампе и Трампе-Рампе поняли, что осрамились и потеряли всякое уважение. Не говоря ни слова, поспешили они прочь.
А старик со старухой с Высокой горы подошли к Вилю, пожали ему руку и сказали спасибо.
— Дорогой наш Виль, — молвили они, — хоть и мал ты, а ума у тебя больше, чем у всех нас, кто живет на севере и юге, востоке и западе. Из многих бед выручил ты нас, потому как знаешь, что надо делать и в вёдро и в непогоду.
— Ты знаешь, что надо делать и в вёдро, и в непогоду, — зашумели тролли. — Вспомните, что сказала нашим посланцам Уггла-Гуггла, самая мудрая на свете: «Королем троллей, хозяином Семимильной горы, главным надо всеми большими и малыми троллями, гномами и эльфами станет лишь тот, кто знает, что надо делать в вёдро и в непогоду».
Тут тролли подсчитали, что с той поры, как они посылали гонцов к старухе в чащобу, прошло ровно семь дней.
Тут снова поднялся на Высокой горе шум и гам. Но на сей раз тролли шумели от радости. Те, что стояли рядом с Вилем, подняли его на плечи и понесли к Семимильной горе, а за ними с песнями и плясками понеслись длинной вереницей все тролли. Торжественно посадили Виля на троллиный трон, и тысячи тысяч троллей прокричали, возвещая имя нового короля, и имя это прозвучало над горами и долами, над лесами и озерами.
Так стал Виль-подпасок королем лесного народа, вождем и повелителем троллей. Долго и счастливо правил он, и все говорили про него: «Наш король знает, что делать и в вёдро и в непогоду».
Эту сказку рассказал мне водопад Бульсери-Буль тихой летней ночью, когда солнце золотой короной стояло над гребнем Высокой горы. Водопад этот и сегодня бежит, обрываясь с крутизны и пенясь у камня, который с яростью швырнул когда-то Бульсери-Буль. И по сей день стремится к морю река, прорытая троллями в старые годы. И сегодня можно видеть Крутую гору с растрескавшейся скалой и огромный валун, который разбил её. И в наши дни не растет ни один кустик на равнине, где огонь Клампе-Лампе выжег лес, а на макушке Высокой горы лежит снег из мешка Белобородого старика, и снег этот никогда не тает.
СИГФРИД ЛИНДСТРЁМ
ПРИНЦЕССА И ПОЛКОРОЛЕВСТВА В ПРИДАЧУ
Жил — был один паренёк, и вот он однажды задумался, как ему выйти в люди, чтобы не быть простым деревенщиной, а стать кем-нибудь поважнее. Сперва он хотел сделаться священником. В своих способностях он нисколько не сомневался. Парень он был смекалистый, в школе ему все легко давалось — и катехизис, и таблица умножения, а уж как загадки загадывать или штраф выдумать, когда играли в фанты, тут с ним и вовсе никто не мог потягаться. Но, поразмыслив немного, он сообразил, что ведь священнику полагается и в будни, и в праздники носить черное платье и все время сохранять серьезное выражение. А парень-то охоч был прифрантиться, и его серьезности едва хватало, чтобы высидеть церковную проповедь.
Нет, решил парень, не мое это дело быть священником! Дай-ка, думает, я лучше буду ленсманом. Надену яркую фуражечку, мундир с блестящими пуговицами, стану начальником, и другие будут меня слушаться. Он уж знал, что ленсман из него получится хороший, какие могут быть сомнения! Небось на позапрошлой неделе, когда в матушкином курятнике случился переполох, он сам, без подсказок, сразу дознался, что лучшую несушку загрызла соседская собака. А еще однажды сороки стащили серебряную ложку, он и ту сыскал. Ох, и туго же придется ворам, когда он станет ленсманом!
Только ленсман в той округе попался такой неудалый, что никто о нем доброго слова не мог сказать, вот парнишка наш и подумал, что, наверно, все ленсманы таковы, и, глядя на такое дело, у него прошла охота становиться ленсманом.
«Делать нечего! Коли я не гожусь ни в священники, ни в ленсманы, значит, ни так, ни этак мне в люди не выбиться, — подумал парень. — Остается только одно — выйти в короли».
И вот он стал умом раскидывать, с какого боку за это приняться. Понятное дело, на священника и на ленсмана люди учатся, для этого надо сесть за парту, перечесть груду ученых книг. А что же надо делать тому, кто хочет стать королем? Тут он и вспомнил сказки, которые слышал. Ведь как там бывает — простой бедный парень убил великана или дракона, освободил принцессу, женился на ней, и на тебе — получай в придачу королевство! Обрадовался парень, что нашел верный способ, потому что все у него сходилось — он был простой крестьянский парень, к тому же бедный, чего еще надо! Оставалось только убить великана или дракона. Неподалеку от его дома была Медвежья гора, прозванная так за то, что там, бывало, водились медведи, а в другой стороне лежал валун — Великаний швырок, который так назывался, потому что его в старину забросил туда великан. Вот только все медведи и великаны давненько в тех местах перевелись, о чем наш парень всегда очень сожалел, хотя матушка с батюшкой говорили, что, мол, и слава богу. Но парень знал понаслышке, что где-то в других краях еще водятся медведи. Раз так, то он рассудил, что и великаны, поди, еще где-то остались. А уж заколдованная принцесса и подавно найдется. Мало ли на свете принцесс, вон их сколько в альманахе записано! Правда, там не было сказано, которая из них заколдована, но, может статься, об этом просто не принято объявлять. Впрочем,