всех мирах, пропала из-за ошибочных разведанных этих проклятых колонистов!
— Отозвать войска. Объединиться на участке Хильдебранд.
Приказ разнесся молниеносно и танки отошли, выручая примятую пехоту и прикрывая ее отступление. Когда бригада собралась в восточной части ущелья, фон Меллентин потерял восемь танков и сомневался, что вытащит хоть один из них.
19
Охрана штаба взяла на караул, когда командный фургон открылся. Фалькенберг отдал ей честь и строевым шагом прошел в штабной бункер.
— Смирно! — скомандовал главстаршина Кальвин.
— Вольно. Господа, майор Сэвидж, вам будет приятно узнать, что я привел полковую артиллерию. Мы высадили ее вчера. Немного поиздержались, не так ли?
— Вот именно, Джон Кристиан,— мрачно ответил Джереми Сэвидж.— Если бы бой продолжался еще час, у нас бы иссякло все. Мисс Хортон, вы можете теперь расслабиться. Полковник сказал «вольно».
— Я не была уверена,— задиристо сказала Гленда Рут. Она взглянула за дверь, где рассыпался почетный караул из штабной охраны и неодобрительно нахмурилась.— Мне было бы крайне неприятно оказаться расстрелянной за несоблюдение формальностей.
Офицеры и солдаты на КП напряглись, но ничего не случилось. Фалькенберг повернулся к майору Сэвиджу.
— Какие потери, майор?
— Тяжелые, сэр. Во Втором батальоне у нас три активных полка.
Лицо Фалькенберга оставалось невозмутимым.
— А сколько ходячих раненых?
— Сэр, это включает и ходячих раненых.
— Понятно. Шестьдесят пять процентов потерь, не включая ходячих раненых. А Третий?
— Я не смог бы собрать из двух рот капральского караула. Уцелевшим поручена служба при штабе.
— Кто же там держит фронт, Джереми? — спросил Фалькенберг.
— Иррегулярные части и то, что осталось от Второго батальона, полковник. Мы довольно-таки рады вас видеть, вы разве не поняли?
Какой-то миг Гленда Рут боролась с собой. Что бы там она не думала обо всех этих бессменных милитаристских ритуалах, столь милых Фалькенбергу, честность требовала, чтобы она что-то сказала.
— Полковник, я обязана извиниться перед вами. Я сожалею, что предполагала, что ваши солдаты не станут сражаться в Астории.
— Вопрос в том, мисс Хортон, станут ли они нашими. У меня есть две батареи артиллерии Сорок Второго, но я ничего не могу добавить к самой линии фронта. Мои войска обкладывают Доукс Ферри, мои мобильные части и первый батальон — на плато Форт Хайтс, и полк будет рассеян еще три дня. Вы говорите, что ваши ранчеро не могут действовать так хорошо, как мои наемники?
Она несчастно кивнула.
— Полковник, мы никогда бы не смогли устоять перед такой атакой. Старший центурион Второго говорил мне, что, прежде чем кончился бой, многие из его минометов обслуживали только одни ваши солдаты. У нас никогда не будет таких стойких бойцов.
Фалькенберг, видимо, испытывал заметное облегчение.
— Значит, центурион Брайант уцелел?
— Ну да.
— Значит, и Второй еще жив.-—- Фалькенберг удовлетворенно кивнул про себя.
— Но мы не можем остановить еще одну атаку этих танков! — запротестовала Гленда Рут.
— Нам, может быть, и не понадобится,— сказал Фалькенберг.— Мисс Хортон, я держу пари, что фон Меллинтин не рискнет своими танками, пока пехота не прочистит это отверстие. С его точки зрения он попробовал и столкнулся с чем-то таким, с чем он не может справиться. Он не знает, насколько он был близок к цели. В то же время, господа, благодаря вашим усилиям в нахождении транспорта мы частично вновь снабдили артиллерию боеприпасами. Давайте посмотрим, что мы можем сделать с тем, что у нас есть.
Спустя три часа они оторвались от карт.
— Вот так, значит,— сказал Фалькенберг.
— Да,— Гленда Рут оглядела расположение войск.— Ключ ко всему этому — те передовые дозоры,— осторожно произнесла она.
— Конечно,— он сунул руку в полевую сумку.— Выпьете?
— Сейчас?
— Но почему бы и нет?
— Спасибо, да.
Он налил две кружки почти доверху виски и вручил ей одну,
— Я, однако, не смогу остаться надолго,— сказала она.
Он пожал плечами и поднял свою.
— За старательного врага. Но не слишком...
Она с миг поколебалась, а потом выпила.
— Для вас это игра, не так ли?
— Наверно. А для вас?
— Мне ненавистно все это, я не хотела снова поднимать это восстание,— она содрогнулась.— С меня было достаточно убитых, искалеченных, сожженных ферм...
— Тогда почему вы здесь? — спросил он. В его голосе не было никакой насмешки и никакого презрения. Вопрос был искренним.
— Мои друзья попросили вести их и я не могла отмахнуться от них.
— Хорошая причина,— сказал Фалькенберг.
— Спасибо,— она осушила чашку.— Теперь я должна идти. Мне надо надеть свои боевые доспехи.
— Это вполне разумно, хотя бункеры выстроены хорошо.
— Я буду не в бункере, полковник. Я иду в дозор с моим ранчеро. Фалькенберг критически оглядел ее.
— Я бы не сказал, что это мудро, мисс Хортон. Личная смелость в командире достойна восхищения, но...
— Я знаю,— мягко улыбнулась она.— Но ее нет нужды демонстрировать потому, что она само собой подразумевается, верно? Но не с нашими. Я не могу приказывать ранчеро и у меня нет многолетних традиций, чтобы держать их,— это-то и есть причина всех церемоний, не так ли? — удивленно спросила она.
Фалькенберг игнорировал вопрос.
— Суть в том, что бойцы следуют за вами. Я сомневаюсь, что они станут столь упорно сражаться за меня, если вас убьют.
— Не о том речь, полковник. Поверьте мне, я нс хочу выходить в этот дозор, но если я не выйду в первый раз, другого может не быть. Мы не привыкли держать фронт и требуются некоторые действия, чтобы поддержать стойкость моих бойцов.
— И поэтому вам надо стадом их гнать в бой.
— Если пойду я, пойдут и они,— она пожала плечами.
— Я одолжу вам центуриона и нескольких штабных караульных.
— Нет, пошлите со мной тех же солдат, что пошлете с любыми частями Патриотов,— она с минуту покачивалась. Отсутствие сна, виски и узел страха в животе на миг соединились. Она секунду держалась за край стола, пока Фалькенберг глядел на нее.
— О, черт,— произнесла она. Затем слегка улыбнулась.— Джон Кристиан Фалькенберг, неужели вы не понимаете, почему это должно быть именно так?
Он кивнул.
— Мне это не нравится. Ладно, получите последние наставления от главстаршины через двадцать пять минут. Желаю удачи, мисс Хортон.
— Спасибо,— она поколебалась, но больше ей нечего было сказать.
Дозор бесшумно двигался сквозь низкий кустарник. Что-то промелькнуло мимо ее лица. «Белка-летяга»,— подумала она. На