Читать интересную книгу Дембельский аккорд - Альберт Зарипов

Наш разговор прекратился сам собой и я огляделся по сторонам… Чтобы ещё раз обозреть ближние и дальние подступы к нашим рубежам обороны.

Слева приглушенно шумела река, обволакивающая белыми бурунами торчащие из потока железные балки и швеллера так и не разгаданных нами металлоконструкций. Растущие на противоположном берегу заросли казались подозрительно-угрюмыми… Если быть поточнее, откровенно враждебными. С левой же стороны и дул не очень сильный ветер, но зато сырой и поэтому пронизывающий. Под его напором и раскачивались ветки кустарника вокруг нас.

Погода улучшилась, если так можно сказать относительно того, что с неба исчезла непроницаемая пелена. Теперь над нами холодно мерцали мириады звёзд… Издалека доносились слабые звуки выстрелов и редкий собачий лай… Вобщем… Было тихо.

Но моя пятая точка уже начала подмерзать и предусмотрительно напоминать о том, что коварный мужененавистник-простатит не дремлет… Пришлось отреагировать и подняться в полный рост… Благо, что заросли здесь позволяли это сделать. Я натянул на лоб "Квакер" и начал медленно оглядывать темный поток с белыми барашками, местность за рекой, остатки железобетонного моста слева.

Внезапно ожила радиостанция.

- Это Малыш! Сюда накатом едет легковушка с потушенными огнями.

Я быстро прошептал Молоканову:

- Понял! Сейчас буду!.

Как можно быстрее я прошел до тылового дозора, огибая кусты и слегка утопая в влажном песке. Но было уже поздно.

- От села ехала машина. Фары потушила. Налево не повернула, а поехала прямо… То есть в нашу сторону. Накатом шла. Без двигателя… Не доехала метров двести до грунтовки. Быстро развернулась и уехала. На перекрестке повернула уже направо. Обратно шла тоже без света. Всё.

Я слушал отрывистую речь контрактника, а сам в ночной бинокль обшаривал всё впереди себя. Ничего подозрительного там не было. Вернее, уже не было.

- Может промахнулась на повороте и просто поехала прямо?… Дорогу хорошо не знала… Тогда зачем свет потушила?

Я говорил негромко, машинально рассуждая о автомашине как о живом существе. Но так думал не только я.

- Вот и я говорю… - горячо подтвердил Молоканов. - Она метров за двести-триста до перекрестка сначала фары выключила, а потом и подфарники с габаритами… Так и ехала. Проскочила перекресток, на котором мы сюда повернули. И дальше шла уже накатом… Потом остановилась - сзади стоп-огни загорелись тормозные… Затем быстренько развернулась и уехала. Свет не включала. До перекрестка и направо.

Ощущение непонятной пока опасности подстегивало нервы похлеще телефонного аппарата с крутящейся ручкой… Мысли мчались бешенным галопом по всем извилинам и закоулкам.

- "Так-с! Засечь нас при выдвижении они не могли. Врядли где-то поблизости сидел их наблюдатель. Что же тогда?… Следы мы оставили только до канавы и после неё… В чистом поле… На дороге снега нет. Это там где мы её пересекали. Ошмётков с обуви мы вроде бы не оставили на асфальте. А от перекрестка когда шли? На этом отрезке снег есть, но он утрамбован… То есть укатан. Маловероятно, что по следам… Радиопереговоры?… Было всего три сеанса: на канаве, на перекрестке и только что… Ах, бля!… Ведь на канаве дважды… Неужели радиоперехват с пеленгом?… Тогда было б два варианта: или нас задолбили, или же полная тишина… А тут проверочка… Что де-ла-ть?… Возвращать младшую группу с прогулки?… Или ещё тут посидим?… Авось и повезёт?… Может чего и высидим?… А вдруг полезут через брод?… Или за железом своим?… Это ведь их доразведка была!… И к бабушке-гадалке не ходи!… Че-то де-ла-ть?… Усилить бдительность! Вот что надо сделать… а там видно будет…"

Первыми начали повышать свою бдительность разведчики из тылового дозора, хотя уж кто-кто, а они-то сами всё прекрасно видели. Затем тройка пулеметчика Филатова стала проявлять чрезмерный интерес к усилению визуального и звукового контроля за окружающей нас средой. "Горячий эстонский парень" энергично вскинул свою шайтан-трубу на плечо, поводил устрашающе влево-вправо кумулятивной гранатой в секторе основных позиций, в тылу подходящих целей не наблюдалось и он вновь развернулся в сторону реки. А тройка Дарьина и дозор Бычкова почувствовали себя закоренелыми партизанами в дремучей глухомани, мимо которых только что прошмыгнула короткая, но победоносная война… У них имелось по одной радиостанции, по которой они тоже услышали доклад Молоканова о появлении подозрительной легковушки. А мои краткие уточнения обстановки и последующие приказы лишь подлили масла в огонь.

- Надо было сразу задолбить эту машину… - с искренней досадой сожалел Бычков. - С такого расстояния спокойно.

- Ещё успеется… - пообещал я и пошел обратно на свою позицию.

Теперь уже было не до спокойного времяпрепровождения с разглядыванием в ночную оптику звездного небосвода и вспыхивающих зарницами горизонтов… К оставшимся двум кумулятивным гранатам Кяйс уже прикрутил пороховые заряды, после чего готовые к бою гранатометные выстрелы оказались на своем законном месте - в портпледе… Рассиживаться на холодном чехле я больше не собирался, а основательный солдат тем более.

Время медленно, но шло… Никаких изменений в окружающей обстановке не происходило и это настораживало меня ещё более… Ведь перед каждой бурей наступает какое-то затишье… Внезапной тревоги и растерянной суматохи мне не было нужно абсолютно. Поэтому я каждые полчаса обходил всех бойцов, проверяя как самих солдат, так и обстановку вокруг них… Сырой и не очень плотный песок отлично заглушал осторожные шаги, а высокие и густые кусты скрывали мои перемещения от тройки к тройке.

К брошенному на произвол судьбы, то есть в яму, минеру несколько раз выбирался Миша Волженко, чтобы лично убедиться в том, как идут у него дела. Но дела у минера не шли совершенно, а крепко-накрепко застыли от промозглого ветра… Также как и он сам… Но Мишаня был неумолим и солдат по-прежнему оставался на своем выносном боевом посту… Ведь рисковал он лишь немного… Да и все спецназовцы были сразу же предупреждены мной о местоположении отважного подрывника… Так что наши пули не должны были его задеть… Гранаты вроде бы тоже.

Становилось всё холоднее и холоднее. Разведчики уже не могли лежать на подстеленных ветках или же сидеть на них. Отлично понимая все "прелести" зимней ночной засады, я нисколько не принуждал их принять положение для стрельбы лёжа… Заросли позволяли нам всем и сидеть на корточках, и попросту стоять в полный рост. Лишь бы они не нарушали тишину и продолжали внимательно отслеживать ситуацию вокруг своих позиций.

В три часа ночи я не выдержал такого издевательства, то есть местного климатического противодействия, и передал по цепочке команду на свертывание боевого порядка… Лейтенант Волженко сам пошел снимать мину и вытаскивать из ямы своего продрогшего бойца… Вернулись они оба довольные и даже счастливые… Минер радостно и энергично размахивал руками, пытаясь этим согреться. Одет он был как и все в зимний бушлат, но холодный ветер с реки оказался сильнее теплой одежки.

Я уже находился на самом краю правого фланга и проверял тройку Бычкова на готовность к выдвижению в обратный путь. Всё-таки это была первая ночная засада и молодые бойцы могли по неопытности или неосторожности что-нибудь забыть на своих позициях. А возвращаться за меховыми рукавицами, парой магазинов или чем-то ещё мне очень не хотелось… Вот они полностью собрались и начали пробираться к тыловому дозору. Тройка Дарьина тоже была готова, так как собачий холод подстегивал всех гораздо сильнее, чем мои дополнительные "просьбы и уговоры".

Убедившись в том, что вся группа снялась со своих позиций, я дал команду головному дозору, который стал постепенно и бесшумно удаляться от нас… Когда Бычков достиг асфальтовой дороги, вперед двинулось ядро… Вот со мной поравнялся Миша Волженко, который шел самым крайним, и я осторожно побежал занимать свое законное место.

На Т-образном перекрестке Бычков без всяких дополнительных указаний повернул строго направо и теперь его дозор вытянулся гуськом на утоптанной тропинке, вытянувшейся между дорогой слева и вереницей холмов. Минут через пять этот маневр повторила колонна ядра… Тропинка была сухой и твердой. Днем она хорошо прогревалась солнцем и поэтому снег, лед и грязь на ней отсутствовали. Да и по этой узкой дорожке, судя по всему, очень часто ходили люди, чтобы не мучиться на грязных обочинах дороги… А значит данная тропинка была свободна от всяких там мин… Самодельных или заводского производства… Поэтому по тропке можно было безбоязненно топать и нам.

За пятьсот метров до ориентира "валун", я нажал одновременно на обе клавиши тонгенты, посылая в эфир длинный тоновый сигнал. Выждав с минуту, я включил "передачу".

- Верблюды!… Идут!… На север!… - торжественным и строгим голосом произнес я в микрофон.