одиночества. Оставленности за старым, знакомым бортом этой дружбы. В ближайшем будущем ее ждало именно такое существование — наполненное внезапным ощущением неутолимого одиночества.
Гермиона схватилась за тонкий ствол дерева, осознав, как же сильно скучает по Драко. Настолько, что почти лишается способности дышать. И по Лаванде. И Тео, и даже по Блейзу. Этим летом ее мир расширился самым приятным образом. Пусть она и любила Гарри с Роном, и верила в то, что они делают, одна только мысль о вновь приобретенной роли третьего колеса золотого трио — душила ее.
В мыслях всплыло воспоминание о том, как они с Драко лежали лицом к лицу так близко, что она могла изучить элегантный подъем его носа и темные крапинки в светло-серых радужках, испытывая чувство, будто во всем мире существовали лишь они вдвоем. Их дыхание было единым, пальцы переплетены. Его взгляд был сосредоточен только на ней одной. А ее — на нем.
Будет ли у нее это снова, хоть когда-нибудь? Будет ли она чьей-то первой мыслью и приоритетом? Были ли подобные мысли эгоистичными и мелочными перед лицом всего, что ей, Гарри и Рону предстояло совершить?
Гермиона оттолкнулась от дерева, отбрасывая бессмысленные раздумья. Сейчас она никак не могла повлиять на это. Все вокруг пришло в движение, и не существовало ничего, ничего, что она могла бы сделать, кроме как помочь выиграть эту войну, чтобы в конечном счете вернуться к нормальной жизни.
Сглотнув удушающий ком в горле и вскинув подбородок, Гермиона Грейнджер двинулась по тропе и заставила себя помахать Молли, ожидающей вдалеке.
***
— Мы так ни разу и не потанцевали.
Рон возник перед Гермионой, которая, стоя возле столба огромного шатра, наблюдала за Биллом и Флер, пока они медленно танцевали, окруженные мерцающими огоньками. Белоснежный шатер превратился в теплую, напоминающую драгоценность комнату — ее глубокие, завораживающие цвета и текстуры, мерцая в бликах свечей, отражались на счастливых лицах гостей.
— Она самая прекрасная невеста, — прошептала Грейнджер и взглянула на Рона. — Приглашаешь?
— Да, приглашаю, — ответил он, подав ладонь.
Гермиона позволила ему провести себя на середину танцпола, с удивлением осознавая, что они с Роном действительно никогда не танцевали. Опустив ладони ему на плечи, она вдохнула исходящий от него знакомый аромат и поднялась взглядом к его лицу. Рон посмотрел на нее в ответ. Несколько мгновений протекли в тишине, пока они двигались. В воздухе между ними возникла легкая напряженность, но ощущалась не столь давящей, как до лета.
Они повернулись в танце и оказались рядом с Молли и Артуром — Молли Уизли с интересом осматривала их.
— Как же хорошо вы смотритесь, — произнесла она, и Гермиона заметила, что ее щеки густо порозовели.
Рон нервно усмехнулся:
— Спасибо, мам. — На этих словах он снова развернулся в танце и вскинул брови, посмотрев на Гермиону. — Ее хватит кондратий, когда мы не поженимся через секунду после окончания школы и не подарим внука девять месяцев спустя.
— Рон! — упрекнула Гермиона, при этом громко смеясь.
Он посмеялся вместе с ней, но вскоре собрался.
— Послушай. — Он оглянулся вокруг. — Я хотел провести с тобой хотя бы минуту наедине, прежде чем мы отправимся в путь, а выходит, что мы… все время с кем-то. — Гермиона нахмурилась, и Рон сделал глубокий вдох. — Как я и сказал в прошлый раз, надеюсь, между нами все в порядке. Однако я хочу извиниться за то, что вел себя как кретин в конце прошлого года. И все разы до этого.
Грейнджер почувствовала, как вскинулись брови.
— Знаю, — Рон покачал головой. — Я не силен в подобных вещах. Но чувствую, что за это лето многому научился. Говорил об этом… с Анникой. Она указала мне на некоторые моменты. Связанные и с Лав тоже.
— Ничего себе. Не могу дождаться знакомства с ней. И… спасибо тебе, — произнесла Гермиона слегка изумленно. Сложно было поверить в то, что сейчас она говорит с Роном, а не с кем-то другим. — Добавлю лишь, что при встрече с Лавандой, ты действительно должен извиниться перед ней.
Он кивнул, и какое-то время они кружились молча, пока Рон не спросил:
— Она ненавидит меня?
— Нет, — ответила Гермиона. — Ты причинил ей боль, но она… движется дальше.
Вот и еще одна информационная бомба, что прилетит в него, когда настанет время.
— Мне сложно поверить. Ты и она. Подруги, — сказал он. — В плане, даже невзирая на нашу историю, вы же… совершенно разные.
Гермиона рассмеялась.
— Да, но мы взаимодополняемы. Чему, помимо всего прочего, меня научило это лето. К тому же, кроме Джинни, у меня, на самом-то деле, никогда и не было подруг. Это приятно. — Она пожала плечами. — Мы разные вещи обсуждаем.
— Готов поклясться.
Выражение, отразившееся на его лице, вновь заставило Гермиону рассмеяться, и от нее не укрылось то, как Молли продолжала наблюдать за ними. Рон проследил за взглядом подруги и, заметив мать, тяжко вздохнул.
— Она станет бедой на наши головы.
— Она переживет. Очевидно, нам в разы лучше дается дружба, и любому человеку в здравом уме будет под силу заметить это. — Гермиона позволила взгляду задержаться на чертах Рона: длинном носе, россыпи веснушек и голубом омуте глаз — столь же дорогих для нее, как и раньше, но уже иным образом. — Я принимаю твои извинения, — продолжила она. — И приношу свои.
— За что?
— За то, что все дошло до крайности. Не знаю, что бы я делала без твоей дружбы, и долгое время я думала, что потеряю ее. Тебя.
— Никогда, — отрезал Рон, слегка сжав ее талию.
Гермиона выдохнула, чувствуя себя так, будто осознает нечто, что всегда было и будет твердым и нерушимым. Мысли вновь затронули узы, обретенные этим летом, и Грейнджер поняла, что в подобном, отчасти, и заключается взросление — расширяется круг общения, мысли и представления, что… не всегда дается легко и безболезненно, но идет лишь на пользу и стоит того. Она вновь испытала надежду на то, что Рон будет открыт к переменам в ее жизни.
— Расскажи мне об Аннике, — попросила она немного погодя. — Твои намерения кажутся весьма серьезными.
— Да. Как и ее. Думаю переехать туда или пригласить ее сюда, к нам, после… хм, если мы пройдем через все это и окажемся в новом мире.
— Она знает, что ты будешь недоступен?
— Я сказал ей, что общение будет крайне нестабильным. Она в курсе того, насколько плохо здесь обстоят дела. И чертовски переживает, если откровенно.
— Еще бы, — Гермиона нахмурилась. — Однако знаешь, похоже, оно того стоит.
Над этим же самым уравнением она работала с Драко все лето.