Название получил и русский царь, государь всея Руси и Сибири. Якуты стали называть его «ыраахтаагы», что означало — «тойон недосягаемый, вдали пребывающий».
Якуты приняли русских людей терпимо и даже добровольно согласились на выплату ежегодного ясака, видимо, посчитав это обычным условием русских для нормальной торговли. Грозное оружие пришельцев не пугало якутов, уж очень они были малы числом. Богатый, многочисленный народ, проживающий большими родами, никогда не искал защиты у русских, а при малейшем нарушении устоявшихся законов отказывался повиноваться.
Название народа «якуты», попало к русским от енисейских тунгусов, которые называли их «яко», а их землю Якольской. Слово «яко» для удобства русского произношения усилилось суффиксом «ут», и название народа якуты прочно утвердилось в грамотах, указах и обиходе, а другое — саха, лишь несколько раз мелькнув в отписках служилых, исчезло.
Саха — это самоназвание народа, идущее из глубины веков, и первоначально означало либо имя героя, либо имя народа-прародителя. У того и другого варианта вероятность равнозначна, так как и эта история тоже покрыта пеленой татаро-монгольского нашествия, не отличающегося особой щепетильностью. Либо чуждый уничтожался, либо следовал в составе этой орды.
Но в Забайкалье, в приграничных землях Баргуджин-Токума, проживал неведомый монголоязычный народ, который не пожелал ни того ни другого. Спасаясь от орд степняков, те лесные монголы ушли далеко на север, где сохранили свой этнос, хотя и значительно измененный под влиянием местных тунгусов. Это была первая волна проникновения предков якут по реке Лене.
Прошли века. Миновал рассвет и падение империи монголов. Многие кочевые племена покинули свои родные места. Тысячи кипчаков пришли с монголами в забайкальские степи. Это тюркоязычный народ кочевых скотоводов. Здесь они оказались брошенными и вскоре стали уничтожаться теми же монголами, братскими и маньчжурами. Для спасения у них остался лишь путь на север. В это трудно поверить, но достаточно большой народ, со всем своим скарбом и стадами животных, достиг среднего течения реки Лены и обосновался там на века. Им не только удалось выжить, но сохранить образ жизни, создав в условиях Крайнего Севера, у самого полюса холода, животноводство, не имеющее аналогов в мире. Суровые условия и другие народы Севера во многом наложили свой отпечаток на народ саха. До сих пор ученые ломают копья в разрешении загадки, как народ монголо-тюрского происхождения оказался на берегах Лены.
Русские действительно были поражены, увидев табуны коней, стада рогатого скота и коз. Они были многочисленны, а животные крупные и тучные. Особенно выделялись быки и буйволы. Прямые длинные рога, мощная грудь и размеры отличали их от степных собратьев, а более длинная шерсть защищала от морозов. Но была и еще одна особенность, что и определяло возможность разведения скота в этих условиях, это способность быстро восстанавливать вес при обилии пищи, а при ее недостатке питаться всем, включая кору и ветки деревьев. Важным элементом в организации животноводства у саха были летние и зимние выпасы. Если с летними выпасами все понятно, то с зимними дело обстоит так. Это прежде всего острова и прибрежные долины, где рост трав наиболее изобилен. Здесь заготавливалось сено, и в эти места перегонялся зимой скот, после наступления морозов и забоя. Здесь имелись укрытия от ветров, здесь идущие в пищу заросли тальника, и в рацион животных добавлялось заготовленное сено.
4
То же время. Правый приток Лены — река Алдан.
Хоронясь от енисейских казаков, ватага атамана Стефана Корытова двигалась вверх по Алдану. Без приключений миновали Лену. Там где-то выше, в нескольких днях пути от устья Алдана, енисейцы ладили первый Ленский острог. И хоть на то причин особо не было, атаман чувствовал себя скверно. Было ясно, что енисейцы обошли. Их путь на Лену длился не более года, а вот мангазейцам бывает что и два маловато. Хоть и вышли на год раньше, однако не поспели. Ясачных служилых на реке не видать, то верный признак, что уже скатились вниз, а торговый люд в реку еще не зашел.
На второй день пути от устья Алдана заметили тунгусов, и мангазейские суда подошли к берегу. Тунгусы здесь скопились во множестве. Долганский князец Дикинчу после выплаты ясака привел все свое племя на торги. Смышленый был князец. Большим числом и оборониться легче, и с русскими торг вести, а самое главное, место хорошее. Сухое, просторное, и купец здесь с товаром, а тем, кто укрывается по таежной глухомани, может ничего и не достаться.
Счастливый Дикинчу встретил желаемых купцов с распростертыми объятиями, на радостях даже оленя заколол. Не сразу заподозрили неладное долганы, а когда догадались, было уже поздно. Все меха выложили перед Стефанкой Корытовым.
— Мы ясачные служилые! — объявил атаман. — Пришли взять ясак за этот год и недобор за прошлый.
Для тунгусов это прозвучало как гром среди ясного неба. Кинулись они было спасать свое добро, да куда там. Наткнулись на сабли казацкие да пищали грозные. Упал тогда в ноги атаману князец Дикинчу и взмолился:
— Господине атамана, Дикинчу уже заплатил ясак, Дикинчу подарки давал, шерть давал и аманатов в новый Ленский острог давал. Дикинчу все давал.
— Ты все годы давал и впредь должен давать ясак только в Мангазейский острог, — взревел атаман.
— Дикинчу думал, и казаки, что приходили, сказали, что у русских царь один, и Дикинчу платит ему.
— Имать все соболя у нехристей и — в лодки! — скомандовал Стефанка и, пнув князца в зад, добавил: — А это тебе, чтобы впредь умнее был.
От удара Дикинчу завалился на бок и вдруг заметил знакомое лицо десятника Яшки Щербака. Тот расторопно стаскивал соболей к лодкам, расталкивая тунгусов.
— Господине атамана! — вновь завопил князец. — Вон казак Яшка! Ему ясак и подарки я давал!
Глаза атамана блеснули на десятника, и тот, чтобы заткнуть рот несчастному Дикинчу, огрел его саблей по голове.
Подчистую обобрали служилые тунгусов, и те в панике разбежавшись по тайге, разнесли страшную весть в самые глухие ее уголки.
Знал атаман Стефан, что если добрую казну привезет, то все с рук сойдет. Шибко далека от Москвы Лена-река, не отваживаются сюда ехать московские воеводы. Шутка ли, три года в дороге, два года службы и три года обратно, то целая жизнь. А мангазейский и енисейский воеводы по жизни собачатся да отписки, жалобы друг на друга государю шлют. Если енисейцы до реки Амга не добрались и острог не ставили, то атаман еще победителем вернется, поспешать только надо.