Читать интересную книгу Алхимические хроники (части 1-3) - Лана Туулли

— А я тут часы ремонтировала, — с угрозой объявила Напа во всеуслышание. — А это, между прочим, не входит в мои служебные обязанности как лаборанта кафедры статистики! И между прочим, у меня есть… есть… — Напа толкнула Далию под коленку, — Скажи им, что у меня есть, а то опять слово из головы вылетело.

— Агорафобия, — подсказала Далия.

— Топор! — исправила Напа. — А еще баранья нога!

— Не обращайте внимания, — спохватилась Далия и попыталась задвинуть воинственную лаборантку за свою изящную фигуру. — Вот в таких бессвязных речах и проявляется агорафобический синдром с антиантропофильной компонентой у некоторой части гномов!

Ректор откашлялся:

— Собственно, меня смущает не то, что мэтресса могла как-то участвовать во вчерашних событиях — в конце концов, здесь побывал и профессор Дормиль, и мэтр Антюфус, и мэтр Тинк, и еще тридцать с лишним человек, не считая студентов… Но меня действительно заботит, что в последнее время мэтресса Далия все чаще и чаще становится участницей весьма, весьма двусмысленных историй. В прошлом году — ловля гоблинов в Илюмских горах и какие-то совершенно невозможные социальные опросы в Уинс-тауне. А весной — вы отпрашивались на две недели навестить престарелую родственницу, а потом я вдруг случайно узнаю, что вы занимались какими-то экспериментами с дочерью графа Росинант!

— Из-за нее мне вышибли зуб, и уволился мэтр Гийом! — обвиняющее завопил мэтр Никант.

— Спасибо, что напомнили. Это еще один случай, когда вы вроде бы были совершенно не при чем, а весь Университет стоял, фигурально выражаясь, на ушах. Мэтресса, я недоволен вашей работой, — с дружеским участием покачал головой ректор. Госпожа Гиранди и мэтресса Долли преданно скопировали этот жест, но у них получилось фальшиво и неискренне. — Боюсь, я не могу оставить без внимания случившееся вчера. Увы, ваши действия портят репутацию Университета. А репутация для учебного заведения вообще и для каждого алхимика в частности — это очень, очень важно.

— А еще важнее…! — выскочила Напа из-за спины Далии.

Далии схватила ее за плечо и еле-еле успела остановить.

— Напа Леоне собиралась сказать, что еще одним, не менее важным качеством алхимика является умение забывать, — проворковала Далия.

Долли почесалась под париком.

Напа подумала, что она ослышалась:

— Ты хотела сказать — «умение помнить»?

— Нет, Напа. И я с удовольствием тебе всю объясню на конкретном примере. Возьмем, к примеру, те самые дневники, из-за которых погиб несчастный Фил Пункер.

Мэтресса прошла к столу выдачи и придавленная свалившемся на ее завитую голову повышением госпожа Лейла, преданно дыша, по первому же щелчку Далии протянула ей одну из книг в красно-зеленой обложке. Оказавшись в руках алхимички, книга сразу совершенно мистическим образам преобразилась и волшебными флюидами принялась воздействовать на окружающих. Почтенные мэтры затаили дыхание, а господа из Попечительского Совета весьма благосклонно рассматривали в лорнеты личико и фигурку алхимички, которые служили столь прекрасным фоном для старого, потрепанного, но полного сюрпризов экземпляра.

— А, это же те дневники, в которых Пункер-дедушка спрятал свое путанное завещание? — подсказала Напа Леоне.

— Тот самый дневник, если понимаете о чем речь, господа, передан в Министерство Спокойствия как важнейшая улика. И у меня есть подозрение, что мы больше никогда-никогда не увидим его в нашей библиотеке. Увы, текст завещания господина Пункера навсегда утерян — по крайней мере, до тех пор, пока кто-то не решится поискать его на секретных складах Министерства.

Господа коротко обменялись впечатлением, что такой авантюрист-полудурок не скоро отыщется.

— Так вот, — продолжила меж тем Далия, плавно передвигаясь по библиотеке и остановившись перед не до конца оформленной витриной, которую украшал карандашный потрет мэтра Симона. Мэтр Никант попробовал преградить Далии путь, но Напа очень вовремя кашлянула, и историк ретировался, поджав полы мантии. — Если бы, как утверждает Напа, важнейшим качеством алхимика было «умение помнить», я вспомнила бы гораздо раньше об одном незначительном обстоятельстве.

— Каком именно обстоятельстве? — заинтересовался ректор.

Вместо ответа Далия раскрыла дневник Пункера в красно-зеленой обложке, положила его на стол, чтобы все присутствующие могли ознакомиться с содержанием. Потом сняла с витрины том путевых заметок мэтра Симона, раскрыла и положила рядом.

— И что мы должны понять из этих каракулей? — попросил подсказки аристократ-попечитель.

Ректор по праву занимал свою должность: он первым заметил то, на что намекала Далия.

— Один и тот же почерк! Очень мелкие руны… Нажим, наклон… строчки теснятся, пишет почти без полей, всячески экономит бумагу…

— Что всё это значит? — воскликнула мэтресса Долли.

Госпожа Гиранди тоже попросила, чтобы ей объяснили, что писать в протоколе заседания ректората. Мэтресса Далия ненавязчиво изъяла из рук секретарши ректора блокнот.

— Что все это значит, Далия, — постучала Напа по… ладно, будем считать, что опять по коленке мэтрессы. — Мне снизу ничего не видно.

— Конечно, Напа, без компетентной графологической экспертизы это ничего не значит, но весьма, весьма вероятно, что полное имя мэтра Симона — Саттертуэйт Эркюль Донатей Симон Огастус Уинтерсдорф Пункер. Имя легко уточнить — ведь он учился и работал здесь, в этих стенах. Может быть, даже остался читательский формуляр вот в этой самой библиотеке… И, оказывается, мэтр Симон вовсе не погиб, разыскивая в Эльджаладской Пустыне покинутый город царя Тиглатпалассара, а уехал… в Пелаверино, если мне не изменяет память. Там он занялся тем, что пелаверинцы называют «бизнес»; разбогател, женился, путешествовал, переехал обратно в Кавладор, прожил долгую жизнь. И только на пороге смерти понял, как многое он потерял, предав высокое звание Кавладорского алхимика… Какой пример молодежи! — лицемерно воскликнула мэтресса Далия.

— Он пример для всех нас! — патетически поддержала мэтресса Долли, но, сраженная тяжелым взглядом ректора, прикусила язычок.

— В свете выше сказанного, — резюмировала Далия, — хорошо, что алхимики умеют забывать.

Один из проректоров с шумом втянул воздух. Другой шепотом объяснил господам попечителям, в чем суть проблемы. Воспитание, господа… Снова и опять проблема воспитания!..

— Думаю, мэтресса Далия, — наконец, пришел к какому-то решению господин ректор. — Что мы вынуждены довериться вашей тактичности, деликатности и… забывчивости.

— Благодарю вас, мэтр, — Далия почтительно склонила голову.

— Но как же!.. — подал голос мэтр Никант, но это был глас вопиющего в самой сухой, безжизненной и безнадежнейшей из пустынь.

— И к вопросу о примере для подрастающего поколения, — добавил ректор, поразмыслив. — Думаю, будет прекрасно, если вы проявите благородство и самопожертвование, участвуя в организации общественных мероприятий Университета. Потратьте… скажем, сто часов своего личного времени, чтобы мы, руководство Университета и Попечительский Совет, поняли, что вы как алхимик Университета королевства Кавладор не делали ошибок в прошлом — и не наделаете их в будущем, дорогая мэтресса Далия!

* * *

— И что всё это значит? — потребовала объяснений Напа Леоне, когда господа удалились, провожаемые активно худеющей от волнений госпожой Лейлой, смотреть прочие пострадавшие от вчерашнего расследования части библиотеки.

— В суде это называется сто часов общественных работ. Жаль… Я так предвкушала отпуск. Уже запланировала путешествие… Жаль. Придется повкалывать на благо родного вуза. Ну да ладно. Скажу тебе как специалисту в исчислении невероятности событий — могло быть гораздо хуже.

— Если бы вчера тебя поймали на фокусах с часами, это «хуже» и случилось бы, — покачала головой Напа. — Но я спрашивала не о наказании, а об этой истории с мэтром Симоном. Вот дела! Никогда не поверю! В качестве примера сама-то я не гожусь — я ж все-таки не алхимик, а только учусь. Но зная тебя, малыша Фри-Фри, мэтра Мартина, мэтра Люмуса, мэтра Филиппа, того же старикашку Никанта — я просто не верю, что человек тридцать лет занимался поисками древних городов, а потом в одночасье передумал и предпочел сытую скучную жизнь торговца! Не верю, и все тут!

Далия с подозрением огляделась по сторонам, увидела Роджера, с плотоядным интересом подслушивающего конфиденциальный разговор алхимички и гномки. Вывела Напу во дворик, к солнечным часам, и, тщательно убедившись в отсутствии свидетелей, поведала шепотом Страшную Тайну.

— Ну, проблема как раз в том, что мэтр Симон, перед тем, как стать многоименным Пункером, все-таки нашел город и гробницу Тиглатпалассара. Слышала о таком? Хороший был царь. Завоевал окрестности от горизонта до горизонта, скопил несметные богатства. Мечтал стать богом, для чего приказал сделать себе золотые крылья и пытался научиться летать. На статуе царя — по крайней мере, такие слухи в свое время дошли до мэтра Симона — было написано его любимое изречение. «Мечтать о несбыточном». Понимаешь теперь, что к чему?