Читать интересную книгу Адмирал Нельсон - Владимир Шигин

Будучи адмиралом, Нельсон готовит свою эскадру и составляет все свои боевые инструкции с расчетом на полное поражение неприятеля, и действительно: Абукир, Копенгаген и Трафальгар представляют примеры полных поражений, имевших огромное стратегическое и политическое значение.

Один из военных авторитетов, с которым мне пришлось беседовать по этому предмету, считает, что было бы вернее выразиться про Нельсона, что он умел эксплуатировать победы. В сухопутной войне — это именно так. Победитель тот, за кем осталось поле сражения, и если неприятель отступил, то победу можно назвать полной, но результаты этой победы могут быть самые ничтожные, если победу не эксплуатировать, то есть не начать преследование, результатом которого может быть не только окончательное уничтожение неприятельской армии, но и занятие страны. В морском сражении оставление неприятелем поля сражения не служит признаком победы. Победой можно признать лишь уничтожение неприятельского флота — всего или части. Если после уничтожения части неприятельского флота остальную не преследовать, то победа не будет полной, и, наоборот, преследуя его, можно достичь полного поражения неприятельского флота. Эксплуатацией победы можно было бы признать завладение транспортным флотом, если неприятель его имел, или же портом, если он был исключительно им защищаем.

На основании этих доводов мы полагаем более правильным, применительно к флоту, принять выражение "полная победа"".

Именно на такие, по выражению Макарова, "полные победы" всегда и был нацелен Нельсон.

Во все времена у великих людей были и есть недоброжелатели, которые пытаются доказать, что успех первых — это не что иное, как везение или случайность.

Почему же Нельсон все же неизменно побеждал? Известный французский военно-морской историк Жюльен де ла Гравьер писал по этому поводу так: "Надобно хорошенько понять, что своими успехами (с 1796 по 1815 г.) англичане обязаны не численной силе своих кораблей, не богатству своего морского населения, не официальному влиянию своего Адмиралтейства и не ученым соображениям своих великих моряков; англичане побеждали, потому что эскадры их были лучше выучены и дисциплинированны. Превосходство это было делом Джервиса и Нельсона — вот этот-то скрытый медленный труд и надобно изучать. Надо следить за Нельсоном, готовящим свою эскадру, если хотим понять Нельсона, сражающегося с такой счастливой дерзостью… Под командой Джервиса Нельсон выучился сохранять здоровье экипажей, не прекращая крейсерства, держать корабли круглый год в море, не отсылая в порт, а главное — обращать внимание на военное и морское обучение флота. Впоследствии ему помог его счастливый характер: из дисциплинированного флота он сделал кружок братьев — товарищей. Он хотел, чтобы в целом флоте, между всеми его людьми, назначенными сражаться под одним флагом, царствовали взаимная любовь и взаимное доверие…

Среди важнейших занятий, среди самых критических обстоятельств он всегда умел находить время вникать в малейшие распри и верной рукой удерживал готовые возникнуть разногласия. Следя за этим знаменитым человеком в те минуты, когда он снисходил до этой мелочной заботливости в примирениях, до этих ничтожных переговоров, легко понять, какое влияние может иметь на эскадру любимый начальник… Но главной причиной преданности офицеров Нельсону в стремлении всех содействовать во всем была необыкновенная простота и ясность его приказаний, его инструкций. Каждый из подчиненных знал, что именно хочет адмирал, и это весьма важно, чтобы не было сбивчивости и колебаний. Нельсон никогда не осуждал офицера, которому не посчастливилось. По его мнению, капитан был всегда прав; потеряв судно, он заслуживал, чтобы ему дали другое… Генерал, который бы принял тактику Нельсона наоборот, который ставил бы своего противника в те положения, в какие знаменитый адмирал ставил часто себя самого, такой генерал превосходно бы подготовил поражение неприятельской армии. Такая эксцентричная тактика проявилась скорее на деле, чем в правилах Нельсона, и принять ее за руководство, имея дело с флотом одинаково опытным, бесспорно значило бы стремиться к верной гибели. Напротив, в том относительном положении, в каком находились флоты обеих наций в 1798 и 1805 годах, эти смелые нападения должны были дать победе такую полноту, какой она не имела прежде ни в одной из морских войн. Тут ошибки Нельсона обратились в его пользу, если можно назвать ошибками вдохновения, оканчивающиеся успехом".

В чем заключалась тактика Нельсона? Английский историк военно-морского искусства Д. Джеймс считал, что тактика Нельсона заключалась прежде всего в том, чтобы "подойти к неприятелю как можно ближе, чтобы поразить его как можно быстрее — вот, в сущности, вся тактика лорда Нельсона. Он знал, что запутанные эволюции подвержены частым ошибкам и по большей части производят действие, противное тому, какого от них ожидают".

Лучше иных понял суть новаторской тактики Нельсона все же не английский и французский историк, а наш выдающийся флотоводец С. О. Макаров. В своем труде "Рассуждения по вопросам морской тактики" он писал на сей счет так: "Некоторые исследователи… готовы считать Нельсона счастливым баловнем фортуны, а не человеком, который твердо знает, чего хочет и что может сделать. Такое мнение о Нельсоне может привести к заключению, что нет надобности изучать особенности морского боя, достаточно увидеть неприятеля, броситься на него, чтобы разбить его наголову. Заключение это будет ошибочно. Никто не упрекнет командира, который смело бросится на неприятеля, хотя бы и без должного расчета. Такое действие обнаружит в командире главные качества, необходимые для успеха, а именно: смелость и решительность; но если к этому прибавить еще умелые тактические соображения, то дело может только выиграть… Но для успеха дела ему (Нельсону. — В. Ш.) надо было, чтобы в него слепо верили, а потому он, мотивируя свои соображения, выставлял на первый план не холодную тактику, а горячее слово, которое могло вызвать энтузиазм…

Большинство авторитетов признают, что Нельсон во время сражения пренебрегал тактическими расчетами. С таким мнением нельзя вполне согласиться; так, при Абукире он всеми своими силами обрушился на наветренную часть линии неприятельских судов, причем подветренные никак не могли подать помощь своим товарищам. С точки зрения тактики такой маневр совершенно правилен.

Бомбардировка Копенгагена была делом крайне рискованным по несоразмерности сил и трудности исполнения вследствие мелководий, но маневры все были так предначертаны, что Нельсона нельзя упрекнуть в пренебрежении каким-нибудь из тактических законов. Нельсон торопил адмирала Паркера начинать бомбардировку не потому, что ему хотелось поскорее подраться, а потому, что каждый день промедления делал задачу более трудной, ибо датчане усиленно готовились. Такие соображения вполне соответствуют правилам тактики, которая проповедует, что внезапность есть одно из верных средств к успеху. Паркер задержал начало Копенгагенского дела и тем затруднил его, а Нельсона мы за это дело никак обвинить не можем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});