Читать интересную книгу Отныне и вовек - Джеймс Джонс

— Шептала мне: «Люблю» — и прижималась страстно, — тихо, печально пропел Энди. — Солдатская судьба была в ту ночь прекрасна.

— Подождите! Не так быстро! — восхищенно закричал Слейд. — Дайте запишу. Эк вы разогнались. Я не успеваю.

Они подождали, пока он торопливо нацарапает карандашом в записной книжке. Потом принялись сочинять дальше, неожиданно открытый в себе талант изумлял и пьянил их, они удивленно поглядывали друг на друга: кто бы мог подумать, что это так просто!

Стремительными пулеметными очередями они выдали еще два куплета, и Слейд опять закричал, что не успевает. Круглое лицо Слейда и металлический наконечник его карандаша, подсвеченные фонариком, ярко блестели.

— Дайте же мне записать, — взмолился он. — Подождите… Я сейчас… Есть! Давайте я вам прочту, что получилось, а потом пойдем дальше. Но сначала послушайте.

— Ладно, читай. — Пруит нервно щелкал пальцами.

Энди чуть слышно перебирал струны, будто разговаривал сам с собой. Пятница поднялся на ноги и расхаживал взад-вперед.

— Читаю, — сказал Слейд. — Итак, «Солдатская судьба»…

— Подожди-ка, — прервал его Пятница, глядя с насыпи вниз, туда, где был лагерь. — По-моему, сюда кто-то идет. Посмотрите.

Они повернулись и уставились вниз, как зрители на галерке. Вокруг темнеющего густым черным пятном грузовика снова копошились огоньки. Один огонек, отделившись от остальных, карабкался по тропинке в их сторону.

— Это Рассел, будь он неладен, — сказал Энди. — За мной идет. Небось пора на КП возвращаться.

— Тьфу ты! — заволновался Пятница. — Мы так не успеем сочинить до конца.

— Допишете без меня, — огорченно сказал Энди. — Я поеду, а вы оставайтесь и дописывайте. Завтра мне покажете.

— Нет, так не пойдет, — возразил Пруит. — Начали все вместе — все вместе и закончим. Рассел может и подождать, не умрет.

Энди кисло посмотрел на него:

— Рассел-то подождет. А вот лейтенант разорется, это как пить дать.

— Ничего не будет. — Пруит беспокойно нахмурился. — Ты же сам знаешь, они еще долго будут собираться. Полчаса как минимум. Ну давай, — нервно поторопил он Слейда. — Читай.

— Сейчас. Итак, «Солдатская судьба»… — Слейд поднес к глазам записную книжку и придвинул фонарик поближе. Потом вдруг выронил книжку и сердито хлопнул себя ладонью по шее. — Москит, — виновато объяснил он. — Извините.

— Давай я буду держать фонарик, — нетерпеливо сказал Пруит. — Читай, черт возьми. А то некогда будет дописывать.

— Читаю. Итак, «Солдатская судьба». — Слейд обвел их глазами и повторил:

Солдатская судьба

   Срок вышел в понедельник.   И я беру расчет,   Такую кучу денег   Не просадить за год.В кармане тяжело — неужто так бывает?Когда еще судьба солдата приласкает?   Махнул во вторник в город,   Снял номер экстра-класс,   Дела пока отложим,   Живем один лишь раз.Сегодня мы живем, а завтра что — не знаем,С солдатскою судьбой мы втемную играем.   По кабакам всю среду   С друзьями пил дай бог,   Японочку-красотку   Кто пропустить бы мог?Шептала мне: «Люблю» — и прижималась страстно,Солдатская судьба была в ту ночь прекрасна.   В четверг еле поднялся,   Разбитый и больной,   Японочка исчезла   Со всей моей казной.Солдата обобрать любая шлюха может,Солдатская судьба сама ей в том поможет.   По барам шарю в пятницу,   Друзья, вы где? Их нет.   «А ну, катись, рванина!» —   Кричит мне бармен вслед.История моя, увы, совсем не нова,Солдатская судьба порою так сурова.

— Вот! — с торжеством сказал Слейд. — И чихал я, кто что скажет, — гордо добавил он. — Я лично считаю — класс! Давайте дальше?

Пруит продолжал щелкать пальцами.

— В тюрьме в субботу скучно, — предложил он. — Сквозит изо всех дыр… Это сразу две строчки, понял?

— Ясно, — кивнул Слейд, записывая.

— Погодите, — прервал их Пятница. — Это не Рассел!

Они замерли и все разом посмотрели на приближающийся силуэт. Это действительно был не Рассел. Энди быстро поддал ногой почти пустую бутылку, и она полетела с насыпи вниз. Слейд направил фонарик на шагающего к ним человека. В темноте вспыхнули две золотые полоски погон. Слейд вопросительно поглядел на Пруита, не зная, как быть.

— Смир-р-р-на! — гаркнул Пруит. У него это вырвалось автоматически.

— Что это вы, интересно, тут делаете среди ночи? — спросил пронзительный и тонкий голос лейтенанта Колпеппера, как нельзя лучше подходивший к фамильному колпепперовскому острому носу и к прямой, как шомпол, фамильной колпепперовской спине.

— На гитарах играем, сэр, — ответил Пруит.

— Об этом я и сам догадался. — Голос звучал сухо и насмешливо. Лейтенант подошел к ним. — Какого черта вы включили фонарь?

— Нам нужно было кое-что записать, сэр, — сказал Пруит. Остальные трое молча глядели на него, как на своего полномочного представителя. Пруит старался, чтобы голос не выдал охватившие его досаду и злость. Всё, сегодня они свой блюз так и не допишут. — Ночью по всей территории ходили с фонариками, сэр, — сказал он. — А мы здесь только на пару минут включили. Думали, ничего страшного.

— Не прикидывайтесь, Пруит, — все тем же сухим и насмешливым тоном сказал Колпеппер. — Вы все прекрасно знаете, что условия полевых учений максимально приближены к боевым. А это включает и полную светомаскировку.

— Так точно, сэр.

— Внизу фонарями пользовались для дела. Проводилась проверка постов. Ни при каких других обстоятельствах фонари не включаются.

— Так точно, сэр.

— А в боевых условиях посты будут проверять тоже с фонариками? — спросил Слейд. Голос у него дрожал.

Сохраняя выработанную многими поколениями колпепперов традиционную колпепперовскую выправку, лейтенант повернул голову. Фамильные колпепперовские прямые плечи и окостеневшая спина остались при этом неподвижны.

— Когда рядовой обращается к офицеру, — процедил Колпеппер, — он обычно добавляет слово «сэр».

— Так точно, сэр, — вытянулся Слейд.

— Кто этот солдат? — прежним насмешливым тоном спросил Колпеппер. — Мне казалось, в нашей роте я знаю всех.

— Рядовой Слейд, сэр, — отрапортовал Слейд. — Семнадцатая группа аэродромного обслуживания при аэродроме Хикем, сэр.

— А здесь что вы делаете?

— Пришел послушать музыку, сэр.

Колпеппер перевел фонарик с Пруита на Слейда:

— Вы сейчас должны быть на посту?

— Никак нет, сэр.

— Почему же вы не в своей части?

— Потому что, когда я не на посту, я имею право делать, что хочу, — с безнадежной злостью ответил Слейд. — Устав не запрещает в свободное время ходить к знакомым. Я ничего не нарушил.

— Возможно, — сухо сказал Колпеппер. — Но, к вашему сведению, мы в пехоте не разрешаем чужим солдатам шататься вокруг нашего расположения. И особенно среди ночи. Ясно? — внезапно рявкнул он.

Все молчали.

— Пруит!

— Да, сэр?

— Вы здесь старший. И за это безобразие я буду взыскивать с вас. Люди в лагере спят. Некоторым, — он поднес к глазам часы, — через тридцать семь минут заступать на пост.

— Поэтому мы сюда и забрались, сэр. Никто не жаловался, что мы мешаем.

— Возможно, — сухо сказал Колпеппер. — Но это ничего не меняет. Факт остается фактом: во-первых, вы нарушаете как общий распорядок, так и мои конкретные распоряжения, а во-вторых, вы зажгли свет на возвышенном участке местности, несмотря на приказ о полной светомаскировке. — Лейтенант снова направил луч фонарика на Пруита.

Никто на это ничего не сказал. Все четверо думали сейчас о другом — о том, что они не успели дописать блюз, и теперь, может быть, никогда его не допишут, потому что человек не ротатор, который запустишь — и шлепай себе страницу за страницей; ведь для того, чтобы сочинить слова к песне, нужно особое настроение, а оно вряд ли вернется к ним скоро. И во всем виноват Колпеппер. Но говорить это вслух было нельзя.

— Если ни у кого нет других предложений, я думаю, мы на этом закончим нашу дискуссию, — насмешливо сказал Колпеппер. — Когда будете спускаться, можете включить фонарик.

— Есть, сэр, — и Пруит отдал ему честь.

Колпеппер сухо приложил руку к козырьку. Энди, Слейд и Пятница, точно спохватившись, тоже отсалютовали лейтенанту. Колпеппер ответил им тем же, строго официально и всем сразу. Он пропустил их вперед, потом вслед за ними начал спускаться по тропинке, светя себе под ноги фонариком. Они свой фонарик не включили.