Читать интересную книгу Сэр Невпопад из Ниоткуда - Питер Дэвид

— Ваше величество, я просто и не знаю, что сказать. Почтить меня… Такие слова непривычные… Почтить… За последние несколько месяцев я только о том и пекся, как бы нам с Энтипи… с ее высочеством не опочить прежде срока…

— Я тебя очень хорошо понимаю. И считаю, что ты заслуживаешь гораздо большего, чем все, что тебе уже предоставлено и что еще предстоит получить… — Она многозначительно умолкла и, подойдя к кровати, протянула мне руку, чтобы помочь наконец выбраться из перины. Я нисколько не постеснялся воспользоваться ее помощью в таком деликатном деле. Королева так по-дружески, так просто со мной держалась, что грех было отказаться от предложенной подмоги. — Сперва тебя вымоют горячей водой, — посулила она, и я аж взвизгнул от неожиданности:

— Что?! Кипятком?!

— Да нет же, — улыбнулась королева, — теплой, только и всего.

Я облегченно вздохнул. Видите ли, до сих пор мне приходилось мыться совершенно определенным манером — окатывать себя из ведра или лохани холодной водой, а после вытираться насухо, если было чем, или предоставлять коже самой обсохнуть. Других способов мытья я попросту не знал. И потому теперь, услыхав из уст ее величества о горячей воде, порядком струхнул.

— А после, — продолжала Беатрис, — тобой займется придворный брадобрей. Приведет в порядок волосы, бороду подровняет. — Она придирчиво меня оглядела и мягко прибавила: — Ты и так хоть куда, но на банкете тебе надо выглядеть совершенно безупречно. Ведь он как-никак устраивается в твою честь. А уж это тебе от меня. — Ее величество наклонилась ко мне и поцеловала в обе щеки. И руки мои сжала своими маленькими нежными ладонями. — Спасибо тебе, спасибо от всего сердца, Невпопад. За то, что сохранил ее для меня… За то, что я не проведу остаток жизни в слезах и раскаянии, укоряя себя в том, что не смогла стать хорошей матерью…

— Рад служить вашему величеству, — наклонив голову, пробормотал я.

Не отпуская моих рук, она потупилась и прибавила:

— А в том, что произошло между тобой и моей Энтипи… я ни тебя, ни ее, бедняжку, совершенно не виню. Учитывая обстоятельства, иного нельзя было и ожидать. Знай, что ни я, ни его величество нимало этим не огорчены и воспринимаем все как должное. Ну, король, конечно, сперва немного разнервничался… Но я его быстро успокоила.

— Гм-м, — произнес я, совершенно не понимая, о чем она толкует.

— В конце концов, — вздохнула королева, — мало кто стал бы отрицать, что Энтипи — тот еще подарок. Не всякий сумел бы ее понять и принять такой, какая она есть.

— На то она и принцесса, — дипломатично произнес я.

— О да, конечно, но ее непредсказуемость порой выходит за всякие рамки. А еще моя дочь как мало кто другой умеет скрывать свое подлинное "я". — Королева Беа качнула головой и задумчиво прибавила: — Это у нее от отца, пожалуй.

— Не в этом ли кроется секрет успехов нашего короля на военном и государственном поприщах? — подхватил я. — В умении выказать себя иным, чем он есть на самом деле?

— Король… — растерянно произнесла Беа. — Да, король… И в самом деле не тот, кем все привыкли его считать. — Она загадочно улыбнулась, решительно кивнула каким-то своим потаенным мыслям и бодрым голосом скомандовала: — Однако к делу, Невпопад! Время не ждет.

Ох, что тут началось! Стоило ее величеству покинуть мои апартаменты, как в комнаты без всяких церемоний ввалилась целая армия брадобреев, мойщиков, портных и прочей придворной челяди, чтобы привести меня в безупречный вид, как выразилась королева.

В самом скором времени я на собственной шкуре узнал, каких усилий требует доведение собственной внешности до совершенства, предписываемого правилами придворного этикета.

Мытье в горячей воде и вправду оказалось для меня тяжким испытанием. Посудите сами: сперва меня раздели совершенно донага, затем принялись наполнять огромную фарфоровую лохань водой, от которой так и валил пар. Я в ужасе попятился назад. Еще немного, и сбежал бы без оглядки. Но в последний миг меня остановил осуждающий взгляд дворецкого, который лично присутствовал при этой пытке.

— Вам надлежит преподнести себя на банкете в наилучшем виде, — с укором сказал он.

— Преподнести в качестве чего? — с отчаянием вопросил я, вступая в горячую воду и зажимая ладонями свои интимные части, чтобы их не ошпарило этим чудовищным кипятком. — Дежурного блюда? Вы меня что же, сварить решили, как цыпленка, и подать гостям?!

— Ничего подобного с вами не случится, юный сэр, можете зря не волноваться, — величественно произнес этот палач и хлопнул в ладоши. В комнату тотчас же вбежали несколько молоденьких женщин. В руках у каждой из них были чудовищного вида щетки, чистые льняные тряпицы и куски мыла. Меня при виде них чуть удар не хватил. Я растопырил ладони, чтобы заслонить не только свои приватные органы, но и волосы, курчавившиеся внизу живота. И покраснел как маков цвет. — Не тревожьтесь, юный сэр, — пряча усмешку, произнес злодей дворецкий. — Эти особы служат при дворе банщицами. Вряд ли вы сможете им продемонстрировать нечто такое, чего они прежде не видали.

— Учитывая температуру воды, в которой вы меня варите, — сердито возразил я, — скоро у меня вообще не останется ничего, чем можно было бы кого-то смутить.

Женщины споро принялись за работу. Они сперва терли меня щетками, затем намыливали тряпицы и, пройдясь ими по всему телу, снова ожесточенно орудовали щетками.

— Потише! — молил их я. — Да и вообще, сколько мне еще это терпеть?! По-моему, снять с человека всю кожу можно и быстрее, и ловчей!

Банщицы в ответ только хихикали и еще усердней меня истязали.

После того как с этим издевательством над моей бедной шкурой было наконец покончено, несколько сильных слуг вытащили меня из лохани, укутали в белоснежные простыни и поволокли на кровать, где и вытерли досуха.

Потом наступил черед брадобрея, который тщательно подстриг буйную копну моих огненно-рыжих волос, придав ей вполне сносный вид, расчесал и подровнял бороду, а щеки чисто выбрил, затем его подручные подстригли мне ногти на руках и ногах и подпилили их специальной маленькой пилкой. В довершение чего они умастили мне шею и плечи ароматными благовониями. И с поклоном удалились.

Слуги торжественно обрядили меня в белоснежное исподнее из тончайшего льна, и личный камердинер его величества стал придирчиво выбирать наряд, в котором мне следовало появиться на банкете. Он без конца интересовался моим мнением на этот счет, но я только и мог, что руками разводить.

— Алый и огненно-красный смотрелись бы неплохо, но с вашими волосами они сочетаются не лучшим образом. Гм… Что-нибудь другое подберем, — бормотал он себе под нос.

Старик так долго выискивал для меня платье, что я уж решил, что он ни на чем не остановится и мне придется идти на банкет в исподнем. Но после долгих колебаний он все же сделал свой нелегкий выбор, и я оказался облачен в темно-синий бархатный камзол с золотым шитьем по рукавам и вороту, черные с синим панталоны и черный плащ-пелерину, отороченный богатым мехом. В точности таким же были опушены и голенища моих черных блестящих сапог с роскошными пряжками и позолоченными шпорами.

— Я выгляжу как-то странно… — Из зеркала на меня глядел совершенно мне незнакомый молодой щеголь. — Трудно поверить, что это я и есть…

— Вы прямо красавец хоть куда! — осклабился камердинер. — Ни дать ни взять благородный сэр…

— Благородный осел, — пробормотал я.

Но несмотря на некоторую неловкость, испытываемую мной в этой непривычной одежде, в глубине души я был очень даже доволен всеми переменами в своей внешности, о которых столь предусмотрительно позаботились их величества. Стоя у зеркала, я быстро привык к сознанию, что молодой вельможа, глядящий на меня в упор, — это ваш покорный слуга, Невпопад из Ниоткуда, и принялся без всякого стеснения любоваться собой. А убедившись, что на меня никто не глядит, даже заговорщически подмигнул своему отражению. Знай наших!

Запахнувшись в плащ, я взял в руку посох и небрежно произнес:

— Кажется, меня приглашали на банкет? Что ж, придется принять приглашение, чтобы не разочаровывать добрых хозяев.

Слуги с почетом проводили меня в банкетный зал. Я в нем еще ни разу не бывал. Он оказался еще больше и роскошней, чем я мог предположить. В сравнении с ним пиршественный зал Шенка с его варварскими украшениями показался бы скромной каморкой. Первым, что мне бросилось в глаза, был гобелен с фениксом, украшавший одну из стен. Я догадался, что это его специально по случаю банкета перенесли сюда из тронного зала. Чтобы никто не сомневался — я и есть тот герой, что на нем изображен.

Но в зале, право же, было на что посмотреть и кроме гобелена. Длинные широкие столы прямо-таки ломились от всевозможной снеди, свежей, изысканной, ароматной… Мне стало немного не по себе при мысли, что этой едой мог бы неделю, а то и дней десять насыщаться целый город.