— Как мы переберёмся через реку? — спросила Ира, пытаясь отвлечься от стремительно ухудшающегося самочувствия.
— К западу отсюда должен быть мост, — откликнулся шедший первым Ярослав и, подумав, добавил: — Хотя мои сведения устарели лет на пятьдесят. Может, его уже нет.
— И как тогда?
— Тогда есть что-нибудь ещё. Людям же как-то надо перебираться на другой берег, — резонно заметил Зарецкий и приостановился на пару мгновений, осматривая местность. — Давай-ка срежем через рощу. Можешь ещё идти?
— Могу, — самоотверженно соврала Ира. — А там, за рекой, надо на юг?
— На юго-запад. Представляешь себе примерно, где Владимир, а где Тула? Вот нам по такому вектору.
Ира понятия не имела, как без компаса определить, где юг, а где запад. Расположение мха на стволах деревьев не вызывало у неё доверия, а с какой стороны должны быть муравейники, она не помнила. В ответ на все её осторожные попытки выведать дальнейший маршрут на случай, если вдруг она вновь останется одна, Зарецкий отвечал уклончиво или вовсе менял тему разговора. Может, строил какие-то хитрые планы, а может, сам не знал.
Над лугом разнёсся переливчатый посвист, похожий на птичий крик. Длинный, за ним два коротких и снова длинный. Ярослав замер и обернулся на звук; выражение его лица Ире категорически не понравилось.
— Когда скажу, — быстро и тихо заговорил Зарецкий, сбрасывая с плеча сумку, — убегай по прямой в лес и забирайся поглубже. Поймёшь, что оторвалась — позовёшь меня, понятно?
— От кого оторвалась?
— От этих вот, — Ярослав указал на стремительно увеличивающиеся тёмные точки среди жёлто-зелёного разнотравья. Ира нервно переступила с ноги на ногу. — Погоди, ещё рано. Надо, чтобы они спешились…
Свист повторился. Ира, прикрыв глаза ладонью от палящего солнца, без труда различила троих всадников, мчащихся к ним во весь опор. Сердце запоздало ёкнуло: их нашли! Давно было понятно, что так будет, и всё равно внутри всё похолодело от страха. Зарецкий поймал её ладонь, крепко сжал в своей; чужая сила горячей волной прокатилась по жилам, смывая мышечную боль.
— Не надо, — буркнула Ира, отбирая руку.
— Ты жить хочешь или как? — раздражённо проворчал Ярослав. — Давай претензии потом, пожалуйста.
Он на миг прикрыл глаза, сосредоточиваясь. Всадник, оказавшийся ближе всех, неловко качнулся в седле; послышалось жалобное лошадиное ржание, затем возмущённая брань. Вояка спрыгнул с коня и побежал дальше пешком.
— Что с ним? — тихо спросила Ира, отступая за спину Зарецкому.
— Несчастливая случайность, — мрачно усмехнулся тот. — Не мне же одному должно не везти.
Следующим не повезло всаднику, приближавшемуся справа; что-то случилось с лошадиной сбруей. Третьего, прибавившего ходу, Зарецкий безыскусно сбил с коня силовым ударом.
— Я думаю, тебе пора, — сказал он, закатывая рукава рубашки.
Ира, промешкав пару секунд, подхватила сумку, развернулась и побежала. Приходилось всё время смотреть вниз, чтобы не подвернуть ногу в какой-нибудь мышиной норе; и хорошо, иначе она не смогла бы не оглядываться через плечо на каждом шагу. Что будет с ней, если Зарецкого убьют? Он даже не сказал, что ей тогда делать… Позади послышался торжествующий хриплый рык; Ира замерла и в ужасе обернулась, готовая к худшему. Остро сверкнул на солнце длинный клинок; Ярослав проворно пригнулся, уходя от гибельного удара. Ещё один воин, поджарый и быстрый, едва не настиг врага со спины; ещё миг — и медные от солнца пальцы вцепились бы Зарецкому в волосы, но случай рассудил иначе. Разогнавшийся клинок рассёк воздух над головой Ярослава и с размаху чиркнул по незащищённой шее его преследователя; в дневном свете маслянисто блеснула кровь. Человек, мгновение назад живой, рухнул на колени в сухую траву. Борясь с подступившей дурнотой, Ира неуклюже попятилась, чуть не упала. Опомнилась, отвернулась и что было сил помчалась к лесу.
Остановилась она, когда путь преградил непролазный бурелом. Кровь стучала в ушах, перекрывая все другие звуки. Опасно здесь или нет?.. Да тут везде опасно, и хуже всего — там, на лугу, где остался Ярослав, один против двоих вооружённых вояк! Ира дрожащими пальцами выудила из-под рубашки амулет и отчаянно сжала его в ладони. Долой мысль о том, что откликаться уже может быть некому… Если так, то всё — она пропала… Одной ей здесь не выжить…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Отпусти, — устало попросил Зарецкий.
Прерывисто дыша, он прислонился к берёзовому стволу и прикрыл глаза. В правой руке он всё ещё сжимал испятнанный багровым нож; в том месте, где он оперся ладонью о дерево, на светлой коре остался кровавый след.
— Ты ранен? — через силу спросила Ира, не решаясь приблизиться.
— Нет. Дай мне… пару минут…
Ира поспешно отвернулась и принялась дрожащими руками развязывать сумку. Кровь, чужую кровь, кажется, вовек теперь не смыть со смугловатой кожи, пусть даже в пальцах у Зарецкого вместо хищного ножа вновь окажется серебряный «паркер». Выдолбленная из куска дерева фляжка с водой нашлась на самом дне холщовой торбы; Ира кое-как выдернула пробку, расплескав драгоценную влагу.
— Пей сама, — Зарецкий отвёл её протянутую руку, вновь заставив поёжиться. Он всё ещё был бледен и, кажется, с трудом удерживал равновесие.
— С тобой точно всё хорошо? — пересохшими губами выговорила Ира, бестолково сжимая фляжку в дрожащих пальцах.
— Будет, — Ярослав тяжело опустился на колени и пучком травы вытер лезвие ножа. От неосторожного движения на ладони выступила кровь, ярко-алая против подсыхающих бурых пятен. — Ещё минуту… Сейчас пойдём…
— Я не тороплю.
— Я тороплю, — Зарецкий с силой прижал пальцы к вискам, словно злясь на себя за слабость. — Эти… двое… скоро что-нибудь… сообразят.
Двое. Двое остались живы. По крайней мере, он не убийца; не винить же его за случайную смерть… Случайную?..
— Это ведь чары сработали? — зачем-то спросила Ира, даже не надеясь услышать отрицательный ответ.
— Может, да, может, нет, — хватаясь за древесный ствол, Ярослав поднялся на ноги. — Такого я не хотел. Вечно с этими вероятностями… что-нибудь не так…
Он отбросил со лба влажные от пота тёмные пряди, оставив на коже красный след. Утомлённо выругался сквозь зубы, провёл пальцем вдоль рассекающего ладонь пореза. Края ранки мгновенно закрылись; последние алые капли Зарецкий небрежно стряхнул в траву.
— Что, тоже плохо? — спросил он, внимательно всматриваясь Ире в лицо. Немедленно захотелось отвести взгляд.
— Я никогда не видела, как умирают люди, — глухо сказала она.
— Я видел, — Зарецкий, нагнувшись, подхватил сумку, кое-как взгромоздил себе на плечо. — И вот так — каждый раз. Чем лучше владеешь волшбой, тем паршивее.
— Зачем тогда тебе… — Ира кивнула на нож у его бедра.
Ярослав привычно уже смерил её снисходительным взглядом.
— Потому что запрещено вредить человеческому разуму и телу при помощи дара, — он всё ещё нетвёрдо, но решительно шагнул в сторону густеющей чащи. — А отстаивать здесь свои интересы как-то надо.
— Что ещё тебе запрещено? — Ира, подобрав длинный подол, осторожно переступила поваленное бревно. В беззаботном птичьем щебете ей всё ещё чудился свист рассекающего воздух клинка.
— Не так уж и много, — Зарецкий оглянулся через плечо, всматриваясь в безмолвные заросли. — Убивать. Ценить свою жизнь выше чужой. Отказывать в помощи и брать плату за помощь. Называться чужим именем… Это, как видишь, обойти проще всего, — он мрачновато усмехнулся в усы.
— Это всё клятвы? — недоверчиво спросила Ира. Ярослав равнодушно кивнул. — Но… это же очень жестоко! Как ты вообще так живёшь?
— Как и все нелегалы, в лакунах между законами, — хмыкнул Зарецкий. — Клятвы — штука буквальная. Иначе никакой Магсвод был бы не нужен…
— Мне тоже надо их приносить? — поёжившись, спросила Ира. Нельзя ценить свою жизнь выше чужой… Попробуй соблюдай такое!
— Если только соберёшься податься в волхвы, — насмешливо отозвался её спутник. — Не рекомендую. Собачья работа.