6 Речь идет о книге М. В. Нечкиной «А. С. Грибоедов и декабристы» (М., 1947).
Милица Васильевна Нечкина (1901–1985) – специалистка по истории русского революционного движения и общественной мысли XIX века. Основные труды ее посвящены декабристам и шестидесятникам. В 1948 г. Нечкина за книгу «А. С. Грибоедов и декабристы» получила Сталинскую премию. С 1958 года М. В. Нечкина – действительный член Академии Наук СССР.
О Катенине, упомянутом в нашем разговоре с Анной Андреевной, – см. КЛЭ, т. 3.
1953
7 …разговор зашел об освобождении врачей. – В последний год своей жизни Сталин, для разжигания антисемитизма, изобрел «дело врачей». Известные в Москве заслуженные врачи-специалисты, преимущественно еврейского происхождения, были арестованы; 13 января 1953 года «Правда» сообщила читателям, будто «раскрыта террористическая группа», «ставившая своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза». Далее шел список злодеяний, в которых «признались преступники»: оказалось, что именно они убили Жданова и Щербакова и собирались «вывести из строя» маршала Василевского, маршала Говорова и многих других. Следствие установило, что «врачи-убийцы» действовали по заданию «еврейской буржуазно-националистической организации «Джойнт»», осуществлявшей в Советском Союзе «широкую шпионскую, террористическую и иную подрывную деятельность».
6 марта 1953 года было сообщено о смерти Сталина, а 4 апреля об освобождении врачей. «Проверка показала, – писала «Правда», – что обвинения, выдвинутые против перечисленных лиц, являются ложными, а документальные данные, на которые опирались работники следствия, – несостоятельными. Установлено, что показания арестованных, якобы подтверждающие выдвинутые против них обвинения, получены работниками следственной части бывшего Министерства Государственной Безопасности путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия».
(То есть, – как и все «признания подсудимых», добытые следователями сталинской эпохи, – признания врачей даны были под пыткой.)
Резолюция Сталина: «бить, бить, бить», ставшая известной позднее, относилась именно к следствию по делу врачей.
В конце восьмидесятых годов в печати появились «Воспоминания о «деле врачей "» одного из «убийц в белом халате», профессора Я. Рапопорта (см. журнал «Дружба народов», 1988, № 4 и его книгу «На рубеже двух эпох. Дело врачей 1953 года». М., 1988). См. также воспоминания его дочери Н. Рапопорт «Память – это тоже медицина» (журнал «Юность», 1988, № 4).
8 Исидор Владимирович Шток (1908–1980) – драматург. В Ташкенте в эвакуации – сосед и постоянный посетитель Анны Андреевны. Вряд ли А. А. видела когда-либо на сцене хотя бы одну из его многочисленных пьес, но, когда Шток и Ахматова оказались соседями по общежитию писателей (на улице Карла Маркса, 7), Шток был завсегдатаем ее чердачка, слушателем ее стихов и «Поэмы». Ахматова же слушала в чтении автора пьесу «Осада Лейдена» (1942) – аллегорическое изображение осады Ленинграда.
В ту пору Исидор Владимирович и жена его, Ольга Романовна, окружали Анну Андреевну добрососедской заботой, облегчая ей трудный эвакуационный быт. К тому же, Исидор Владимирович, весельчак и остроумец, развлекал Анну Андреевну своими каламбурами. Когда Штоки уезжали в Полярное, Ахматова сделала им драгоценный подарок: собственноручно переписанный экземпляр «Поэмы без героя» 1942 года.
Драматургия Исидора Штока (за исключением, быть может, двух сказочно-сатирических пьес, поставленных Сергеем Образцовым в Центральном Театре Кукол) всегда отличалась посредственностью. Это ремесленные поделки «на современную тему».
Добросердечие и остроумие Исидора Владимировича не спасли его от падения. Друг и подручный Софронова, он, в шестидесятые годы – в марте 63-го – приветствовал разгром литературы, учиненный Хрущевым на встречах с интеллигенцией (см. «Дни незабываемые» – «Вечерняя Москва», 12 марта); в семидесятые, в 1974-м, принял участие в травле Солженицына (см. «Пособник реакции» – СК, 2 января), а в 1977-м, после арестов Юрия Орлова, Александра Гинзбурга и Анатолия Щаранского и после появления на Западе обильных свидетельств, устных и письменных, о зверствах современного ГУЛага – занялся травлей инакомыслящих (см. «Права человека?..» – СК, 20 мая).
Куда девалось его остроумие! Газетные статейки Штока ни юмором, ни находчивостью не блещут; это набор трафаретной брани против «кучки предателей» и их «зарубежных хозяев». Кроме кавычек, в которые берутся слова «жертвы» или «борцы за права», кроме маленьких букв, с которых, для уничижения жертв и борцов, пишутся их фамилии, – публицистическая палитра Исидора Штока никакими красками не располагает.
9 Рижский вокзал (прежнее название – Виндавский) был построен архитектором Ю. Ф. Дитрихом в 1899 году. (Подробнее см. Е. И. Кириченко. Москва на рубеже столетий. М., 1977.) Стиль – «style russe».
10 В то время – на договорных началах – я работала в редакции «Литературного наследства», подготовлявшей к печати герцено-огаревские томы.
В 1945 году, после того, как советские войска освободили от немцев Чехословакию, чехословацкое правительство преподнесло Академии Наук СССР ценнейший дар: часть герцено-огаревского архива, «пражскую коллекцию». Тут были письма Герцена к Огареву, к детям и другим лицам; автобиографические наброски Герцена; стихи Огарева, его письма, автобиографические наброски и статьи; письма разных лиц в «Колокол» и т. д. С 1953 по 1956 год материалы «пражской коллекции» публиковались в томах 61, 62 и 63 «Литературного наследства». Меня привлекли к редакторской работе основатели издания – И. С. Зильберштейн и С. А. Макашин. Моим непосредственным руководителем был Сергей Александрович Макашин – фактический редактор 61, 62 и 63-го томов. Работа моя была трудоемкая, черная и безымянная: «стилистическая правка» вступительных статей и комментариев. Однако, при всей неказистости, она обогатила меня знаниями, и я благодарна ей. Герцен, один из сильнейших прозаиков русских, давно интересовал меня. Впоследствии я написала книжку о «Былом и Думах» (1966) и биографический очерк о юности Герцена («Начало» – см. альманах «Прометей», М., 1967). Работа в редакции «Литературного наследства» сблизила меня с такими знатоками Герцена, Огарева и их современников, как Н. П. Анциферов, С. А. Макашин, Я. 3. Черняк, Ю. Г. Оксман. Она расширила и углубила мои представления о Герцене-художнике, Герцене-мыслителе.
Мне было досадно, что А. А., постоянно изучавшая Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого, – обходила вниманием прозу Герцена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});