Глава 43
К осени мы все перебрались в военный городок. Оказавшись внутри, я поняла, что зря волновалась. Это была не жуткая тюрьма, а вполне приемлемое место для жизни. За серыми стенами располагались несколько общежитий, столовая, баня, магазин и даже небольшой клуб. Центр занимал плац, рядом с которым располагался штаб.
Но самым ценным оказались склады с оружием и парк техники. Чего там только не было! Лекс в течение трех часов водил меня среди танков, бронированных машин, ракетных комплексов. С упоением он рассказывал об их назначении, перечислял характеристики. А я смотрела на него, думая, сейчас мне ему сказать, что я ни фига не понимаю, что он мне пытается объяснить, или потом. Но, глядя на счастливое лицо друга, я все-таки решила кивать с умным видом и притворяться, что все понимаю и тоже восхищаюсь этим чудом современной мысли.
Лично меня радовали симпатичные елочки и клумбы, коих в городке было очень много, но Лексу об этом знать не стоило. Он и так считал меня легкомысленным недалеким человеком. А еще я была невероятно рада, обнаружив библиотеку. Счастливая, я носилась по маленькому одноэтажному зданию, и лишь усилием трех моих друзей меня удалось вытащить оттуда.
Если честно, я сначала боялась, что жителям деревни будет тесно в городке, но, оказавшись внутри, поняла, как я ошибалась. Нас было слишком мало! Городок был рассчитан на пять тысяч жителей, а нас осталось только восемьдесят семь. Плюс всякая живность, которую мы благополучно расположили в ангаре, расположенном недалеко от одного из пропускных пунктов.
Были и другие проблемы. Лекс надеялся, что у нас будет электричество, но этому не суждено было сбыться. Единственный генератор, обеспечивающий электроэнергией штаб, был уничтожен взрывом. Радиосвязи тоже не было. Мы нашли радиоузел, весь прошитый пулями. Так что пришлось довольствоваться тем, что есть. Хранить продукты в подвалах и контактировать только друг с другом. Часть людей поселилась в нескольких домах, предназначенных для офицеров. Там были довольно неплохие квартиры. Но нашлись и такие, кто захотел обосноваться в общежитии.
Мы с Лексом оккупировали штаб. Если честно, я хотела жить в квартире, но друг сказал, что военный корреспондент всегда должен быть под рукой, и меня добровольно-принудительно поселили в комнате, расположенной рядом с его кабинетом. Теперь-то я начала понимать, что имел в виду дед Макар, когда сказал, что друг держал жену с дочерью в ежовых рукавицах.
Михалыч с Юми решили жить вместе, чем шокировали добрую половину жителей. Особенно возмущалась этим фактом Моня, что было для меня странным. Ведь девушка сама не брезговала запретными связями, а тут и мужик был свободен, и все по взаимному согласию было. Да, у них была серьезная разница в возрасте. Да и принадлежали они к абсолютно разным культурам, но это не помешало им признаться в своих чувствах друг к другу. Хотя как так получилось, никто толком не понял.
После этого случая все с удвоенным вниманием наблюдали за мной и Лексом. И хотя мы не раз объясняли, что только друзья, и испытываем друг другу скорее родственные чувства, никто нам не верил. Моня так вообще достала меня вопросами, когда у нас свадьба. Она, кстати, стала моей соседкой по комнате. Я была против, да и сама девушка не горела желанием жить со мной. Но так получилось, что в дом, где хотела осесть Моник, вселилась Лиза. В другой въехали ее подружки. Моня, помня про случай с кислотой, ни в какую не хотела оставаться с ними в одном здании. А общага, видите ли, ей по статусу не подходила.
Я сначала хотела спихнуть ее к Юми и Михалычу, и те были даже не против взять девушку к себе на попечение, но та сама быстро слиняла от них. При этом обозвав сладкую парочку извращенцами. Меня мучил лишь один вопрос. Я ведь видела, что хранила девушка в своем шкафу в доме мужа, поэтому никак не могла понять, чем могли поразить друзья Моню с ее-то опытом. Но как я ни пыталась выведать это у Моник, в ответ получала лишь причитания о том, что она не хочет вспоминать весь тот ужас, который ей пришлось лицезреть.
Теперь мы жили вместе с ней, и я стала понимать, почему люди становятся маньяками. В голове я уже придумала сотни вариантов, как можно незаметно устранить девушку и спрятать тело. Моя кровожадность начала беспокоить меня, поэтому я полностью посвятила себя новому делу: фотографии. А еще я стала документировать все собрания и важные события.
И потом в голову мне пришла идея сделать местную газету. И она пользовалась популярностью. Еще бы, конкурентов-то у меня не было. Для этого я использовала обычную пишущую машинку. А текст вывешивала на доске объявлений рядом с площадью. Там же расклеивала фото.
И пусть писала я пока коряво, да и фото не всегда были удачными, мое творчество нравилось местным жителям. Они часто собирались на плаце и потом могли часами обсуждать последний выпуск. Иногда сами подкидывали новости. Рассказывали, у кого когда день рождения или годовщина свадьбы. Так что я все больше узнавала о людях, поселившихся в военном городке, а они постепенно прониклись симпатией ко мне.
Сам Лекс похвалил мою идею. Теперь он мог через меня объявлять даты собраний и передавать людям важную информацию. Открытые собрания мы проводили в актовом зале в клубе, а вот по-настоящему важные слушания, где присутствовали немногие, проходили в закрытом подземном бункере под штабом. Почему Лекс решил сделать именно так, я не понимала.
Друг в последнее время стал каким-то нервным. Его очень беспокоило отсутствие людей. И не только их. Монстры тоже куда-то пропали. Он все прошерстил в округе, но никого не нашел. Наш район как будто вымер. Я понимала, почему это его так волнует. Нам нужны были союзники. Молодые и здоровые люди. Все понимали, что еще каких-то десять лет, и нас останется меньше пятидесяти человек. Это в лучшем случае. В то, что ситуация изменится, и правительство наведет порядок, уже не верил никто. Необходимо было что-то делать, но надежды друга пополнить гарнизон за счет найденных в области людей не оправдались.