«Ах! Как золото, опадают листья на ветру, уходят годы, бессчетные, как ветви деревьев! Долгие годы проходят, как глоток сладкого меда, испитого из чаши в высоких чертогах за Западом, под голубым пологом Варды, где звезды трепещут, слушая песни ее, голос ее, священный и царственный. Кто теперь наполнит чашу для меня? Ибо теперь Варда, королева Звезд, на горе Эвервайт воздела свои руки, как облака, и все тропы погрузились в глубокую тень, в серой темной стране легли меж нами пенистые волны, и в тумане скрылись навечно алмазы Калакирии. Теперь потеряно, потеряно все для тех, кто с Востока, из Валимара! Прощай! Может, ты отыщешь Валимар? Может, именно ты найдешь его. Прощай!»
Варда — имя Владычицы звезд, которую эльфы в тех землях изгнанников называли Элберет.
Неожиданно Река резко повернула, с обеих сторон поднялись высокие берега, и свет Лориэна погас. Больше никогда Фродо не возвращался в эту прекрасную землю.
Путешественники обратили теперь взгляд на путь, что лежал перед ними. Солнце светило им прямо в лицо, слепя глаза, а у всех они были полны слез. Гимли плакал, не скрывая их.
— В последний раз я видел то, что прекраснее всего, — сказал он Леголасу, своему спутнику. — Отныне я ничто не назову прекрасным, кроме ее подарка. — Он положил руку себе на грудь. — Скажи мне, Леголас, почему я отправился в этот поход? Я почти ничего не знал о главной опасности. Правду сказал Элронд, что мы не можем предвидеть, что встретится нам в пути. Я опасался мучений во Тьме, но это не остановило меня. Но я не пошел бы, если бы знал, что опасность — это свет и радость. Расставание нанесло мне тяжкую рану, более тяжкую, чем если бы я отправился к Властелину Тьмы. Горе тебе, Гимли, сын Глоина!
— Нет, — произнес Леголас. — Горе всем нам! И всем, кто живет в мире в эти дни. Таков наш путь: чья ладья несется в быстром потоке, те находят и теряют. Но я считаю тебя благословенным, Гимли, сын Глоина: ты страдаешь из-за своей потери по своей воле, ты сам сделал выбор. Но ты не оставил своих товарищей, и самая меньшая награда, которую ты обрел, — это память о Лотлориэне. Она навсегда останется в твоем сердце чистая и незамутненная. Она никогда не померкнет.
— Может быть, — согласился Гимли, — и я благодарю тебя за эти слова. Несомненно, они правдивы, но утешение их холодно. Сердце желает не памяти. Память лишь зеркало, хоть и ясное, как Келед-Зарам. Так говорит сердце гнома Гимли. Эльфы иначе смотрят на мир. Я слышал, что для них память важнее реального мира. Гномы не таковы. Но не будем больше говорить об этом. Следи за лодкой. На ней много груза, и она глубоко сидит, а Великая река быстра. Я не собираюсь утопить свое горе в холодной воде.
Он взял весла и стал грести к западному берегу, следуя за лодкой Арагорна, что плыла впереди.
Так отряд снова двинулся в долгий путь по широким торопливым водам, текущим на юг. По обеим берегам тянулись леса, и путники не видели земли за ними. Ветер утих, Река текла безмолвно. Ни один голос птицы не нарушал тишины. Солнце погружалось в туман, день клонился к вечеру, и вскоре солнце стало белеть на небе, словно бледная жемчужина. Потом оно погасло на западе; наступили сумерки, а за ними — беззвездная ночь. Долгие часы они спокойно плыли во тьме, держа лодки в тени западного берега. Большие деревья проплывали мимо, как призраки, протягивая свои изогнутые жаждущие корни к воде. Было холодно. Фродо прислушивался к слабому плеску воды у корней деревьев, потом голова его поникла, и он погрузился в беспокойный сон.
Глава 9
Великая река
Фродо разбудил Сэм. Он обнаружил, что лежит, закутанный в одеяло, под высокими деревьями с серой корой в тихом уголке леса на западном берегу Великой реки. Он проспал всю ночь, и серое утро уже занималось среди голых ветвей. Неподалеку Гимли разжигал небольшой костер.
Они снова двинулись в путь, пока еще не совсем рассвело. Не все из отряда торопились на Юг: их устраивало, что решение, которое им предстояло принять, когда они достигнут Рауроса и острова Тиндрок, откладывалось на несколько дней. Они позволили Реке нести их, не желая торопиться навстречу опасности, лежавшей впереди, какой бы путь они ни избрали. Арагорн позволил товарищам плыть по течению, сберегая их силы для будущих трудностей. Но он настоял на том, чтобы они отправились в путь рано утром и плыли до самого наступления тьмы: он сердцем чуял, что время не ждет и что Властелин Тьмы не дремал, пока они задержались в Лориэне.
Однако никакого признака Врага ни в этот день, ни на следующий они не заметили. Однообразно тянулись тусклые серые часы. На третий день окружающая местность начала постепенно изменяться: деревья стали реже, потом совсем исчезли. На восточном берегу, слева от себя, они увидели длинные бесформенные склоны, поднимающиеся к небу; они казались бурыми, будто по ним прошел огонь, не оставив ни одной зеленой травинки. Теперь их окружала неприветливая дикая пустошь, где не было ни единого дерева, хотя бы сломанного, ни единого случайного камня, что могло бы оживить пустоту. Это были Бурые земли, что лежат, тоскливые и безжизненные, между Южным Чернолесьем и скалами Эмин-Муйла. Даже Арагорн не мог сказать, что за напасть, война или злое дело Врага опустошили эту землю.
На западе, справа от них, тоже расстилались безлесные земли, но равнина была плоской, и во многих местах зеленели широкие травяные лужайки. На этом берегу Реки встречались заросли камыша, такого высокого, что они закрывали весь вид на запад, когда маленькие лодки проплывали вдоль их шелестящего края. Их темные головки колыхались в холодном воздухе, тихо и печально поскрипывая. Через просветы Фродо видел луга, а далеко за ними холмы, освещенные солнечным закатом; еще дальше темной линией возвышались южные отроги Мглистых гор.
Ничего живого, кроме птиц, видно не было. А птиц было множество, они без умолку свистели и пищали в камышах, но их редко удавалось увидеть. Один или два раза путешественники слышали шум лебединых крыльев и, посмотрев вверх, замечали в небе длинные вереницы птиц.
— Лебеди! — воскликнул Сэм. — И какие большие.
— Да, — кивнул Арагорн, — это черные лебеди.
— Как здесь пусто и зловеще! — сказал Фродо. — Я всегда думал, что, когда путешествуешь на Юг, становится теплее и веселее, пока зима совсем не останется позади.
— Но мы еще не продвинулись далеко на Юг, — ответил Арагорн. — Здесь все еще зима, и, пока не наступит весна, мы можем встретить и снег. Далеко внизу, в заливе Белфалас, куда впадает Андуин, сейчас, может быть, тепло и радостно, но лишь для Врага. Я думаю, мы уже не более чем в шестидесяти милях от Южного Удела. Ты смотришь сейчас на юго-запад через северные равнины Риддермарка, Рохана, земли Повелителей коней. Еще долго плыть нам до устья Лимлайта, который течет из Фангорна, чтобы соединиться с Великой рекой. Это северная граница Рохана; с древних времен все, что лежит между Лимлайтом и Белыми горами, принадлежало рохирримам. Это богатая и щедрая земля, такой травы нигде больше не встретишь, но в наши злые дни никто не живет у Реки и на ее берегах. Андуин широк, но стрелы орков могут перелетать через него. Говорят даже, что они осмеливаются пересекать Реку и угонять табуны Рохана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});