Затем разговор между командиром и начальником штаба перекинулся на систему огня, подготовку оружия к ведению ночного боя, вопросы охранения.
— Разведчикам ни на минуту не отрываться от противника, — напомнил командир полка. — Держаться как можно ближе к нему, неплохо бы заглянуть в его тылы.
— Сейчас поставлю задачу разведчикам.
Пока я наносил на карту начертание переднего края, из батальонов прибыли капитаны Сергей Юрков и Анатолий Вохминцев. Политработники подтвердили мнение командира о том, что о наступлении без артподготовки речи быть не может. Между тем старшие начальники торопили с наступлением.
* * *
Возвратившись на НП дивизии, доложил майору Румянцеву о выполнении задания и свои выводы относительно продолжения наступления.
— Уже решено, — махнул рукой Петр Васильевич. — На рассвете полки атакуют хутора Остров и Орел.
Однако атака успеха не имела. Затем противник подбросил подкрепление и начал сам контратаковать в стык 828-го полка и соседа слева — 96-й стрелковой дивизии. Острие фашистского удара было направлено на хутор Новая Жизнь, который обороняла приданная дивизии отдельная рота старшего лейтенанта Вениамина Макурина.
— Танки! Танки! — неслось от ячейки к ячейке. — Окружают! Заходят в тыл!
Слитный рев двигателей все отчетливее слышался с флангов занимаемой на развилке грунтовых дорог ротной позиции. Еще не пришедший в себя от бомбежки, с налитыми кровью глазами Макурин кричал командирам взводов в телефонную трубку:
— Окопов не покидать! Танки забрасывать гранатами и бутылками с горючей смесью! Отсекать пехоту…
В эти минуты схватка уже разворачивалась на позиции роты. Глухо щелкали противотанковые ружья, дробными переборами заливались станковые пулеметы. Танки, однако, упрямо лезли напролом. Первые два выползли на брустверы траншей, крутанулись над ячейками и пошли дальше. Вслед одному из них из окопа встал солдат. Примерился, с силой бросил бутылку в корму и юркнул вниз. Боевая машина продолжала двигаться, а вслед за ней потянулся шлейф черного дыма.
— Гори-и-ит! — прорезал грохот боя чей-то крик. — Бей немчу-ру! Бей…
Наша артиллерия открыла огонь по прорвавшимся в хутор немецким танкам и автоматчикам. Макурин радостно оглянулся назад, повел взглядом по обороне роты и в полные легкие закричал, как будто в этом адском шуме бойцы его могли услышать:
— Держись, ребята! Держись! На нас вся Россия смотрит!
И ребята держались. Раненые не покидали стрелковых ячеек, пока немецкая контратака не захлебнулась и фашисты не отхлынули, оставив на позиции роты четыре горящих танка и до полсотни убитых автоматчиков. Только тогда бойцы начали перевязывать раны, хоронить погибших товарищей.
Пока рота Макурина отбивала контратаку врага, полки повторной атакой выбили немцев из хуторов Остров и Орел. Противник начал отходить. Наши части сумели продвинуться еще на три-четыре километра. Но трудное это было продвижение. Чуть ли не за каждый метр приходилось платить жизнями.
Впереди было Лопатине — небольшая деревенька, такая же, как сотни других, разбросанных по песчаным холмам белорусского Полесья. Уцелевшие деревянные домики окнами глядели на окаймляющие их низины. Деревушку немцы превратили в узел сопротивления. И этот узел оказался весьма крепким орешком.
Вновь пришлось ждать артиллерию, к танкам и САУ подвозить боеприпасы. А время шло. Короткий день проскочил незаметно. Из штаба корпуса поступило распоряжение овладеть Лопатино ночью. Пришлось подтянуть 862-й стрелковый полк. Однако его батальоны были также остановлены перекрестным огнем фашистов. Бой продолжался всю ночь.
Наступило утро 23 ноября, мглистое, холодное. Штабы корпуса и армии требовали решительных действий. Железная и шоссейная дороги пока находились в руках противника, а его артиллерия продолжала обстреливать наши боевые порядки. Поставленная перед дивизией задача пока еще не была полностью выполнена. Командиры и штабы продолжали искать наиболее приемлемый вариант овладения Лопатино, а вслед за ним и Костюковкой. Но пока не находили.
В течение суток бой проходил с переменным успехом и существенных изменений в положении сторон не внес, если не считать того, что 828-й стрелковый полк майора Красовского, отбивая контратаку, нанес немцам серьезный урон: батальоны сожгли шесть вражеских танков, четыре бронетранспортера, уничтожили несколько рот пехоты.
Не принесли перемен и последующие сутки, хотя штаб дивизии ставил перед частями самые решительные задачи. Но все усилия полков сводились на нет. Оборона противника была прочной и казалась неуязвимой. Наши атаки он встречал ураганным артиллерийским огнем и контратаками. На поле боя скапливалась вышедшая из строя техника.
В этой груде металла были и наши тридцатьчетверки. Глядя на них. невольно думалось: "Успели ли выбраться экипажи и где они, эти смелые ребята, всегда с уважением относящиеся к нам, пехотинцам? Живы ли?"
Однако ничем нельзя было удержать сжатую до отказа пружину нашего наступления. Она теперь могла только раскручиваться.
* * *
В ночь на 25 ноября по приказу штаба корпуса была проведена перегруппировка сил. 828-й стрелковый полк свой правый фланг передал соседней 96-й стрелковой дивизии. Полоса наступления нашей дивизии сузилась, хотя задача осталась той же — овладеть деревней Лопатино и железнодорожной станцией Костюковка. Помню, поздним вечером мы колдовали над очередным донесением в вышестоящие штабы. Вошел полковник Даниловский. Поджарый, сухопарый, обладающий, казалось бы, неистощимой энергией, на этот раз Федор Семенович выглядел усталым.
— Не угостите ли чайком, операторы?
— С большим удовольствием, — ответил Румянцев.
— Тогда давай, Петр Васильевич, и покрепче, чтоб на сон не тянуло. Да и сами почаевничайте, отвлекитесь от писанины.
Мы чувствовали, что не ради чая заглянул к нам комдив. И когда, помешивая ложечкой густо заваренный напиток, Федор Семенович как бы между делом заговорил о Лопатине, поняли: командир решил посоветоваться или проверить наметившееся решение. За недолгий срок пребывания на должности комдива он уже не раз так поступал. Начинал обычно со слов: "Слушайте, стратеги, а как думаете вы?" — и выкладывал суть дела. Теперь же, помолчав, тяжело вздохнул:
— В печенках сидит у меня это Лопатино, а подступиться не могу. Но все же должен быть выход. Может, вместе подумаем, стратеги?
— Да ведь мы предлагали… — начал было майор Румянцев.
— Не то. Еще бы пару вариантов. Давайте думать, ребята, искать, как лучше сковырнуть фрица. Лопатино — ключ к Костюковке. Это понимаем и мы, и немцы. Дальше, разведчики доносят, у противника и обороны-то нет. Вот и держится он за это самое Лопатино как черт за душу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});