Ну нет, испортить себе праздник я не позволю ни одному Рихтеру на свете!
— Какая замечательная музыка, Яльга! — Генри был очень смелым человеком: меня прямо трясло от бешенства. — Пойдем потанцуем?
Желающих потанцевать было не так много: на лужайке кружилось три или четыре пары. Я была так зла, что даже не подумала, как буду танцевать, но Генри всегда оставался прекрасным партнером. Танцевать с ним оказалось еще приятнее, чем петь.
— Между прочим, тебе удивительно идет этот цвет, — прошептал мне вампир. — Нет, правда! Я думал, тебе подходят только яркие цвета, но этот мягкий тон… С ума можно сойти!..
— Ты правда так думаешь? — тоном ниже спросила я.
— А зачем мне врать?
Я немного посопела. Слышать такое от Ривендейла, признанного знатока по части женской красоты, было очень приятно.
Когда мы натанцевались до упаду, предусмотрительный вампир повел меня к специальным скамейкам и предложил соку. Я уже немного отошла, поэтому смогла выдать улыбку, а не оскал. Генри улетучился, я глянула на Полин — и поняла, что изумилась бы, не утрать я уже эту способность. К молодоженам как раз подходили запоздавшие гости, и среди них была Лерикас Аррская с супругом. Хвала богам, она была не в том коротеньком платьице, но все равно — явление золотого дракона Арры должно было вызвать невероятный переполох!
— Если золотой дракон хочет, чтобы его не узнали, его не узнают, — прозвучал у меня в голове негромкий голос. Я машинально кивнула. Ваша правда, конунг, — ведь не узнают!
Рэнтар тем временем вручил Саиду их подарок — настоящую аррскую колыбель. Ручная работа, эксклюзив и все такое прочее.
«Интересно, — мелькнула шальная мысль, — Рэнтар ее сам делал, или как?»
Лерикас обернулась и кивнула. Похоже, все-таки сам. Однако!
«Как же так? — напряженно думала я. — Ведь по ним же сразу видно, что они волкодлаки! Ладно Лерикас, но Нарроугард — в нем же волка даже больше, чем человека! Если никто не видит дракона, это еще куда ни шло. Но почему никому даже в голову не приходит спросить, что в столице Лыкоморья забыла эта оборотничья ячейка общества?!»
Лерикас вновь посмотрела на меня. Взгляд можно было расценить как приглашение. Она явно была не прочь поговорить, и я вдруг поняла, что настроение, испоганенное господином графом, резко пошло в гору. Да пусть он лесом идет, этот господин граф. У него своя свадьба, у нас своя.
— Яльга, вот ты где! — подскочили близнецы аунд Лиррен. — А кто мне танец обещал? Вот и верь после этого женщинам! Все танцы, говорит, твои — а сама после этого от Ривендейла не отходит! Конечно, где нам равняться с герцогами…
…Я дважды танцевала с каждым из близнецов, потом — с Валентином, потом набралась храбрости и пригласила Рэнтара Нарроугарда. Лерикас, кажется, веселилась от души, зато ее муж несколько опешил, но отказываться не стал. И правильно — не каждый день его приглашают девушки в таких платьях! Дотанцевав с волкодлаком, я посмотрела на невесту и поняла, что Полин тоже отчаянно хочется веселиться. Но принцесса Кафская уже не принадлежит себе, и оттого Полин оставалось только смотреть, как развлекаются другие. Это непорядок! Это ее день, ее праздник.
Я пошептала на ухо Генри, и мы подошли к новобрачным. Как я и думала, Саид не смог отказать мне в такой пустячной просьбе, а после того, как он пошел танцевать со мной, то запретить Полин танцевать, допустим, с близнецами было уже как-то нелогично.
Потом Полин пригласила Эллендара.
Потом мы станцевали парный танец: мы с Генри и Полин с Саидом. Пару раз мы менялись партнерами, и принца всякий раз раздирали самые противоположные чувства.
Но это пустяки. Главное, что Полин была счастлива, правда?
За опустевшим преподавательским столом, как монумент самому себе, восседал его сиятельство граф Эгмонт фон Рихтер. С каменным выражением лица он ковырял вилкой в почти нетронутой тарелке. Шпага лежала рядом, на освободившемся стуле.
6
А букет невесты поймала Матильда ле Бреттен.
Эпилог
Только змеи сбрасывают кожи, Чтоб душа старела и росла. Мы, увы, со змеями не схожи, Мы меняем души, не тела. Гум-ил-Лев, солнце лыкоморской словесности 1
Так закончился первый свадебный день. Но был еще второй, и третий, и четвертый — принц не жалел денег, лыковка в фонтанах все не кончалась, и дружба братских народов крепла на глазах. Академия вдобавок прекрасно помнила, что еще немного — и начнется учебный год, а там уж будет не до праздников. Словом, гуляли про запас.
Про молодоженов, естественно, уже на второй день все и думать забыли. Они не возражали. Однако когда в последний вечер Саид вдруг потребовал слова, почти все гости ухитрились вспомнить, кто он такой и почему говорит с таким забавным акцентом.
— Мы приготовили гостям небольшой сюрприз, — старательно выговаривал принц, а Полин тихонечко поправляла его, когда он путался в грамматических категориях. — Для каждого из вас приготовлен подарок. Он зачарован так, чтобы узнавать…
— Узнать, милый…
— …чтобы узнать только своего владельца. Найденное сокровище обрадуется вам так же, как вы обрадуетесь ему. Но если оно узрит в вас чужака…
— Загрызет на месте… — шепотом закончил Хельги Ульгрем.
Я недовольно покосилась на вампира: из-за его слов я не расслышала, что хотел сказать Саид.
Молодой супруг сделал поистине царский жест.
— Ищите! — повелел он.
И все кинулись искать.
Поиски длились до самого утра. Самые везучие нашли свои подарки на этажах Академии; невезучим пришлось обшарить и чердаки, и подвалы, и подсобки, и прилегающую территорию, которая в ведомостях значилась как «лесопарк». То и дело раздавались яростные вопли: «узрев чужака», подарок ругался во весь голос, жалуясь на бандитов, пиратов, грабителей и прочих преступных элементов, падких до чужого добра.
Хуже всех пришлось Хельги. Он искал свой подарок до шести утра. Всю ночь его печальная фигура появлялась то там, то здесь, и каждый новый подарок, к которому он с надеждой протягивал руки, считал своим долгом возмутиться громче и визгливее, чем предыдущий.
— Убери свои грязные ручонки, Хельги Ульгрем! — слышался очередной пронзительный вопль. — Я не твой подарок! Я подарок несравненной Ликки де Моран — и не говори, что не знаешь такой!
Ликки (Анна, Катрина, Валентин де Максвилль — имя и фамилия, понятное дело, всякий раз были разными) — немедленно кидалась туда, откуда слышался этот крик. А печальный Хельги с тяжелым вздохом шел дальше.
Было шесть часов утра, когда я, поднимаясь по боковой лестнице, услышала следующий диалог:
— Дорогой подарок! Ты… ты… вы…
— Да твой я, твой! — рявкнул подарок и тут же смолк. Зашуршала оберточная бумага, послышался счастливый вздох.
— Ты просто чудо! Мы созданы друг для друга… — прерывающимся голосом поведал миру вампир.
Но до самого Нового года близнецы аунд Лиррен, едва завидев вампира, слаженно заводили:
— Убери свои грязные ручонки, Хельги Ульгрем! Я не твой подарок… эй, Хельги, ты куда?
Вампир был готов растерзать эту парочку, но эльфов было двое, а он — всего один. Вдобавок они лучше знали боевую магию. Поэтому Хельги предпочитал спасаться бегством.
Время шло. Все возвращалось в свою колею. С первого числа мы вышли на учебу; я долго не знала, как вести себя с Рихтером, и отмалчивалась на практикумах. Я обиделась на него — действительно, сильно обиделась. Но целый месяц я жила в комнате одна, и по вечерам у меня не было другого занятия, кроме как думать. Мысли лезли самые разные, большей частью — довольно грустные, но однажды я приказала себе собраться и подумать логически.