Джоакин пометал еще немного, чтобы не показать, как его задела насмешка, но больше это занятие не повторял.
На одной переправе путникам довелось долго ждать парома. Полли с Луизой хлопотали над стряпней, Джоакин маялся безделием. Хармон отозвал его в сторонку и попросил:
- Почитай про бал. Мои глаза уже не те, трудно печатные буквы разбирать.
- Про бал?.. - удивился воин. - Так вам же неинтересно!
- Это тогда, на судне, неинтересно было. А теперь уж две недели, как из последнего города уехали. Изголодался по новостям. Пусть и про бал, а все равно развлечение.
Джоакин извлек драгоценную страницу, осторожно развернул и принялся читать.
Понятное дело, шла речь о том, какой шикарный и богатый прием устроил владыка Адриан, что за расчудесная знать собралась, какие все были красивые и благородные... Вельможи - большие любители похвалиться друг перед другом. Хармона вовсе не интересовала заметка. Цель была в другом: заставить Джоакина лишний раз перечесть лестное описание леди Аланис. Причем вслух, чтобы парень сам себе проговорил все эти витиеватые красивости. Джоакин действительно увлекся: стоило ему добраться до упоминания леди Альмера, как глаза загорелись, голос наполнился вдохновением. Однако, читал он, как и прежде, скверно: спотыкался о слова, в которых имелось больше семи букв, и с трудом, в два-три захода, преодолевал их. Слово "нас... след... ница" в итоге покорилось ему, "перв... воро... вород... родная" составила серьезное препятствие, а эпитет "неприз... непервз... неперевез... проклятье какое-то!.. непревзведенная!" поверг молодого воина в смятение, близкое к панике. Хармон расхохотался.
- Слышала бы леди Аланис, как изящно ты о ней читаешь!
- Читайте сами, - обиделся Джоакин, спрятал страницу в карман и ушел.
Полли цвела и благоухала, словно майская сирень. Ее радовало все вокруг. Солнце было нежным, дождь - уютным, луна - мечтательной, Звезда - по-особому прекрасной. Дорога шла гладко, еда выходила - пальчики оближешь. Полли радовалась новым местам, встречным людям на тракте, улыбалась путникам и желала счастливой дороги. В полнейший восторг ее привела кобыла. Хармон отдал Полли до поры одну из трофейных лошадей, отнятых у своры сира Вомака. Прочих он собирался продать в Солтауне, а самую красивую - игреневую, с белыми отметинами на ногах - решил приберечь и позволил девушке ездить на ней. Вскоре, правда, пожалел об этом: Джоакин продолжил свои уроки верховой езды, Полли быстро училась, и вскоре парочка, оседлав коней, уже по полдня пропадала в полях, далеко обогнав остальной обоз. Возвращались они неизменно счастливые, перехихикиваясь, щеки парня розовели, у Полли сияли глаза. Спрашивается, какой толк от охранника, который разгуливает с девицей вместо того, чтобы быть при хозяине? Хармон подумывал устроить Джоакину взбучку, но понял, что Полли сочтет его злым и придирчивым, а этого не хотелось. Девушка и без того почти не обращала внимания на Хармона со дня памятного поединка. Презирает за трусость и ложь?.. Или просто все ее силы уходят на красавчика-воина?.. В любом случае, неприятно и досадно.
Хармон загонял ревность в темный угол души и твердил себе: ничего, дайте срок. Время мне на руку играет.
Ближе к Солтауну торговец стал замечать, что Джоакин не отказался бы побеседовать с ним. При случае, воин садился около хозяина и бросал взгляды, будто с вопросом. Однако, Джоакин помалкивал, и это было весьма необычно. Остальная свита Хармона постоянно точила лясы. Доксет рассказывал военные небылицы; Вихорь бурчал, недовольный всем вокруг; Луиза отмечала, чем придорожные села отличаются друг от друга: у этих, к примеру, коровы черные, а у тех - пятнистые; тут вот церковь из рыжего кирпича, а там - оштукатуренная известью; колодец вот с "журавлем" - значит, неглубокий... Хармон видел, что все эти глубокомысленные беседы оставляют Джоакина равнодушным. Имелась у парня одна заветная, волнующая тема, которую не мог поддержать ни Доксет, ни Вихорь, ни даже Полли - один лишь хозяин. И Джоакин все чаще терся около него, поглядывал, хотя и остерегался заговорить самому, чтобы не наткнуться на новую насмешку.
Хармон избегал этой темы несколько дней, дал Джоакину поголодать. А после, на петлистой дороге среди холмов, что вращали крыльями мельниц, Хармон уселся на козлах возле охранника и сказал:
- Знаешь, они чем-то похожи. Угадывается одна порода: темные глаза, скулы резко прорисованы, а брови чуть изломаны, как от удивления. И запястья очень тонкие.
Джоакин сразу понял, о ком идет речь, встрепенулся.
- А кто красивее?
- Спросишь! Конечно, леди Аланис. Северная Принцесса рядом с нею - свеча против искровой лампы.
- Правда ли, хозяин, что они - родственницы?
- Да, хотя очень далекие. Они обе - рода Агаты, это говорит само за себя.
- Говорит?.. Что говорит?
- Темень ты! Рвешься в мир благородных, а ни черта про них не знаешь.
Джоакин умолк и засопел. Чуть погодя, Хармон смилостивился.
- Ладно, слушай. Первородные меж собою постоянно чем-то меряются: у кого мечи острее, замок крепче, земли просторнее, у кого в тайниках хранится больше Священных Предметов. Но главное, чем они похваляются, - это родовое имя. Наши Святые Праматери упомянуты в Писании в определенном порядке. На алтаре любого собора этот список тоже увидишь. Темноокая Мириам, за ней - Янмэй Милосердная, потом Величавая Софья, Светлая Агата, Елена, Глория, Сьюзен... ну, всех перечислять не стану. Важно то, что их всегда пишут одним и тем же порядком: первая - Мириам, последняя - Ульяна. Дальше еще говорится, что все Праматери в равной степени велики и святы, и ни одной из них боги не отдавали предпочтения... но дворянам начхать на эту приписку. Они решили меж собой: чье родовое имя стоит в Писании выше, тот, значит, и благороднее.
- Ну, это не тайна, - кивнул Джоакин.
- Ага. Вельможи никогда не упустят повода похвастаться. Тут у тебя с ними есть нечто общее... Так вот. Понятное дело, большинство семейств стараются улучшить свою кровь и взять невесту родом повыше, чтобы дети унаследовали ее имя. Скажем, потомки Сьюзен всегда не прочь жениться на барышнях рода Глории, еленовцы мечтают о невестах рода Софьи, софиевцы - о пра-правнучках Милосердной Янмэй. Это как разведение племенных скакунов: каждый заводчик старается раздобыть лошадку лучшей крови и получить от нее потомство.
- А что же род Агаты?
- Дело в том, что агатовцы в этой гонке не участвуют.
- Да ну!..
- Род Агаты стоит особняком. Они не спешат смешивать кровь ни с родом Софьи, ни даже Янмэй. Агатовцы считают, что их порода и без того самая лучшая. Шестьсот лет они правят Ориджином и всегда старались брать невест только своего же рода. Два века назад другая агатовская ветвь получила под власть Альмеру и установила ту же традицию. Потому родовые черты у агатовцев особенно хорошо заметны - как во внешности, так и в норове.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});