Хват одернул камзол и пощупал ухо.
- Он пришел в часовню, где я сидел с Боджером и Гриф-том. И стал задавать мне вопросы. Где, дескать, мудрец жил да где теперь его книги. И про тебя тоже.
- И что же ты ему отвечал? - угрюмо спросил Таул. Ему все это очень не нравилось.
- Только то, что и так всем известно, - клянусь. Сказал, где стоит дом Бевлина, сказал, с каких пор тебя знаю. О твоих поисках он и так уже знал...
- Он знал, что я искал мальчика?
- Знал, клянусь честью Скорого.
- А зачем ему нужен был дом Бевлина?
- Ему книги были нужны. Будто бы они оба разделяли любовь к ползучим насекомым.
Нутро предупредило Таула об опасности, выплеснув желчь в глотку. Баралису нужны книги Бевлина - но зачем? Насекомые выдуманы для отвода глаз. Пока он пытался разгадать намерения Баралиса, в голову ему пришла другая мысль, вытеснившая все остальные.
- Если он явится туда, что он там найдет? - Когда Таул. покидал тот дом, там все было залито кровью, а в кухне лежал мертвец. Хват понял его с лету.
- Ничего особенного - там все чисто и прибрано.
- А тело?
- Я его похоронил.
Таул заглянул в карие глаза Хвата. Юный карманник не уставал изумлять его. Хват обо всем позаботился. Когда он сам Убежал, гонимый трусливой дрожью, мальчик остался, схоронил тело и отмыл кровь. Таулу было стыдно самого себя, а к Хвату он почувствовал большое уважение.
- Спасибо тебе, - сказал он.
- Я сделал только то, чему учил меня Скорый, - позаботился о друзьях.
Таул протянул Хвату руку.
- Ты мой единственный друг, - сказал он, сопроводив это крепким пожатием.
- А других тебе и не понадобится.
Дверь открылась, и вошел герцог. Хвата он принял за слугу.
- Оставь нас, мальчик, мне нужно поговорить с моим бойцом.
- В ночь боя было темно, ваша светлость, - сказал Таул, удержав Хвата за плечо, - поэтому вам простительно не узнать моего секунданта, Хвата из Рорна. - Он подтолкнул мальчика вперед.
Хват вспыхнул от гордости и довольно складно поклонился.
- Ваша светлость...
Герцог ответил благосклонным кивком.
- Прошу принять мои извинения. Из Рорна? С архиепископом случайно не знаком?
- Одно вам скажу: он большой прохвост.
Герцог рассмеялся.
- Поступай ко мне на службу, Хват. Желал бы я, чтобы мои советники выражались столь же кратко.
Хват расплылся в улыбке от целого уха до надранного.
- А вы зовите меня, ваша светлость, коли вам понадобится совет. Таул всегда знает, где меня найти. - Он отвесил еще один поклон. - А теперь мне пора. Дела, знаете ли.
Таул с герцогом посмотрели ему вслед.
- Молодец мальчишка, - сказал герцог.
- Да, и во многих отношениях. - Таул решил не расспрашивать больше Хвата о Баралисе. Он сильно подозревал, что мальчик дал лорду сведения не бесплатно, - но это дело Хвата. Такой уж он есть, и нельзя его за это упрекать. Кроме того, похоже, что у Баралиса имеется еще какой-то источник сведений. Узнал же он откуда-то про поиски мальчика. Таул перебрал в памяти тех, кто знал о цели его странствий. Архиепископ Рорнский. Тирен. Ларнские жрецы.
- Таул, - прервал его мысли герцог, - что с тобой? Ты витаешь где-то далеко отсюда.
Да, очень далеко. За сотни лиг к югу, над предательским океаном, где лежит проклятый остров Ларн. Место его гибели. Неужто злые силы острова все еще действуют против него? Мало им того, что они уже сделали? Таул вернулся к действительности.
- Я немного устал, ваша светлость, вот и все.
- Ты слишком много сил отдаешь, оберегая мою даму.
- Вы хотели поговорить со мной?
- Да, коротко. - Герцог указал на дальнюю дверь. - Меллиандра у себя? - Таул кивнул, и герцог понизил голос: - Через два дня, на празднике первой борозды, я объявлю о своей женитьбе. И рассчитываю, что ты будешь следить за гостями. Мне будет не до того - отразить бы словесные атаки, - а ты присматривай. Примечай, как люди будут себя вести - особенно лорд Баралис, - и быстро уводи Меллиандру, если что не так.
- Я послежу.
- Хорошо, - кивнул герцог. - Хочешь сидеть за столом рядом с Меллиандрой или предпочитаешь не столь заметный наблюдательный пост?
- Лучше мне вовсе не показываться.
- Как скажешь. Прими все необходимые меры. - Вид у герцога был мрачный. - Ну вот пока и все. Нельзя заставлять ждать мою невесту. - Герцог направился к двери в спальню. - Помни, Таул, я рассчитываю на тебя - ты назовешь мне имена моих врагов.
Стемнело, и настала пора искать убежища. Земля, по которой он шел, была распахана и готова к севу - стало быть, где-то поблизости есть усадьба. А при усадьбе всегда имеются разные службы, курятники и амбары, где можно без помех провести ночь. Если, конечно, убраться еще до рассвета. Крестьяне встают раньше священников.
Джек обвел глазами горизонт. В какую сторону свернуть? С тех пор как он ушел из дома Роваса, чутье вело его на восток - и незачем сбиваться с курса. Усталый, голодный, замерзший и одинокий, он продолжал идти прямо вперед.
В последний раз он ел два дня назад. Почти обезумев от голода, он решился подойти к крестьянской усадьбе днем. Самой дальней постройкой был курятник - он направился туда и успел выпить полдюжины яиц, пока на него не спустили собак. С желтком, стекающим по подбородку, сунув за пазуху еще несколько яиц, он бросился бежать и ушел невредимым, чего, к несчастью, нельзя было сказать о яйцах. Мало того что они побились - желток каким-то образом протек в штаны. Несколько часов спустя от него так воняло, что в пору всю жизнь не смотреть на яйца.
В конце концов он прямо в одежде прыгнул в ручей. После сплошных недавних дождей он не только привык ходить мокрым насквозь, но и стал почти невосприимчив к холоду. Так что купание в ручье не могло ему повредить, хоть одежда и сохла потом целый день.
Порой Джека просто смех разбирал. Полюбуйтесь: вот он, бывший ученик пекаря и писец лорда Баралиса, пробирается, преследуемый врагом, по восточному Халькусу, не имея ничего, кроме того, что на нем, да ножа за поясом, а на теле у него столько ран, что только и гляди, как бы одна из них не открылась и не начала кровоточить. Нет, в книгах все не так. Ему следовало бы уже прославиться и разбогатеть, и восторженным приверженцам полагается следовать за ним хвостом, а коронованным особам - прислушиваться к его словам. Он должен также завоевать девушку, о которой мечтал.
Временами Джеку просто хотелось плакать. Когда он вспоминал Тариссу как он оставил ее коленопреклоненной под дождем у дома Роваса и как она просила прощения и умоляла взять ее с собой, - он не знал, правильно ли он поступил. Тогда ему пришлось чуть ли не силой удерживать себя от того, чтобы не повернуться и не побежать обратно к ней. А однажды - только однажды - он все-таки поддался искушению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});