прибыли". Он показал фотографию Ричарда, Джонатана, Рэймонда и Беверли, "на которой видно, что им все по барабану". Джон Оливер из сатирической новостной программы Last Week Tonight также показал сегмент, посвященный этой семье. В том, что Саклеры долгое время оставались невидимыми, "чувствуется умысел", отметил Оливер. Он отметил, что Ричард Саклер никогда не давал интервью. Но судебный процесс позволяет "увидеть глубину участия Ричарда". Оливер упомянул об утечке показаний Ричарда в Кентукки и отметил тонкий момент: поскольку утекла только стенограмма, а не видеозапись, в ночных новостях было сложно что-либо сделать с показаниями. Как проиллюстрировать слова на странице?
Шоу придумало дьявольски креативное решение. Оливер привлек ряд известных актеров для драматического воспроизведения показаний и переписки Ричарда. Актер Майкл Китон с безразличным хмурым видом воспроизвел момент, когда Ричарду прислали статью о том, что пятьдесят девять человек из одного штата умерли от передозировки, и ответил: "Это не так уж плохо". Брайан Крэнстон, сыгравший метамфетаминового шантажиста Уолтера Уайта в сериале Breaking Bad, повторил речь Ричарда на презентации OxyContin в Wigwam. Майкл К. Уильямс, сыгравший Омара Литтла в сериале The Wire, предложил третью интерпретацию, его черты лица исказились в бескровную гримасу. А четвертый актер, Ричард Кинд, сделал комедийную инсценировку всех тех случаев, когда Саклер отвечал на вопросы о своей компании и собственном поведении словами "Я не знаю". Оливер рассказал зрителям, что он создал сайт sacklergallery.com, на котором они могут посмотреть больше таких роликов. По его словам, он выбрал этот веб-адрес, потому что "им нравится, когда их имя указывают на гребаных галереях".
Семья заранее узнала о том, что Last Week Tonight готовит соответствующий сегмент. Жена Мортимера, Жаклин, запаниковала. Обратившись к продюсерам, представители семьи заявили, что Жаклин хотела бы лично встретиться с Джоном Оливером, чтобы изложить свою позицию. Но Оливер обычно не встречается с участниками своих программ, и он отказался принять предложение Саклеров. Жаклин отправила возмущенное письмо другим членам семьи. "Это любимое шоу моего сына", - написала она. "Он смотрит его каждую неделю вместе со всеми своими друзьями. Эта ситуация разрушает нашу работу, наши дружеские отношения, нашу репутацию и нашу способность функционировать в обществе. И что еще хуже, она обрекает на гибель моих детей. Как мой сын сможет поступить в среднюю школу в сентябре?"
Как и ее муж и другие члены семьи, Жаклин испытывала яркое чувство преследования, гневное убеждение, что ее и ее родственников заставляют страдать. "Я больше не хочу, чтобы наша семья служила национальной грушей для битья за проблемы, которые существовали задолго до появления OxyContin и будут существовать еще долго", - написала она. "Я еще не видела НИЧЕГО противозаконного или даже аморального в действиях этой компании". Это очернение было "наказанием", которое "раздается каждому мужчине, женщине и ребенку, в прошлом, настоящем и будущем целой семьи", - заявила Жаклин Саклер. "Разрушаются жизни детей".
Глава 28. ФЕНИКС
Однажды в августе 2019 года Дэвид Саклер прилетел в Кливленд, чтобы представить свою семью на саммите многочисленных адвокатов, участвующих в многостороннем судебном процессе. Он прибыл с предложением. Дэвид был коренастым и медлительным, с темно-каштановыми волосами, светлыми глазами своего деда Раймонда, тяжелой челюстью своего отца Ричарда и бородой, в которой пробивалась седина. Он стал центральной фигурой в попытках его семьи решить проблему судебного разбирательства. Дэвид был несколько более общительным, чем Ричард, но не более извиняющимся. Он был зол: зол на прокуроров и адвокатов, подавших иск против его семьи, зол на прессу, зол на музеи, которые отказывались от подарков Саклеров. По его мнению, великая щедрость семьи внезапно была "обращена против нас".
Дэвид был убежден, что Саклеры не сделали ничего плохого. Как он любил говорить, наука развивалась. Изменилось понимание людьми зависимости. Это был сложный бизнес. Фармацевтическая промышленность была очень сложной. Управление по контролю за продуктами и лекарствами одобрило все, что делали Саклеры. И в любом случае все их конкуренты делали то же самое. Дэвид считал, что семья должна быть более откровенной, чтобы рассказать свою историю. Совсем недавно он дал интервью Бетани Маклейн, опытной финансовой журналистке, которая писала для Vanity Fair. Это был первый случай за шесть десятилетий владения Саклерами компанией Purdue, когда кто-то из членов семьи дал содержательное интервью о бизнесе. Дэвид рассказал Маклейну о "язвительной гиперболе" и "бесконечных нападках", которым подвергалась его семья. "У меня трое маленьких детей", - сказал он. Мой четырехлетний ребенок пришел домой из детского сада и спросил: "Почему мои друзья говорят мне, что работа нашей семьи убивает людей? "
Дэвид перешел к стандартным тезисам. В основе исков лежала идея о том, что Саклеры на самом деле руководили Purdue, а это "просто неправда". Консультанты компании Purdue из McKinsey , возможно, в частном порядке пришли к выводу, что Саклеры "еженедельно участвовали в принятии решений на всех уровнях". Но теперь Дэвид утверждает, что, будучи членом совета директоров с 2012 по 2018 год, он делал не больше, чем голосовал на основании "предоставленной мне информации". Это не было похоже на то, что семья на самом деле руководила процессом. "Не мы вызвали кризис", - категорично заявил он. На самом деле самым большим промахом, который он готов был признать, была неспособность Саклеров исправить ошибочное мнение о том, что они стали причиной. По его словам, сейчас он выступает в рамках кампании, направленной на то, чтобы "начать очеловечивать себя как семью".
Но все могло сложиться не так, как предполагал Дэвид. Маклин была грозным репортером, который, будучи молодым журналистом в Fortune, написал первую большую статью , в которой высказал сомнения по поводу Enron, а затем продолжил вести хронику краха компании. Она была не из тех журналистов, которые могут просто поверить Дэвиду на слово. В своей статье она тщательно разбирала каждый его аргумент, принимая его всерьез, обдумывая его, а затем объясняя, почему он ошибочен. Мнение о том, что зависимость от опиоидов возникает менее чем у 1 процента пациентов, на самом деле не было каким-то научным консенсусом, как предполагал Дэвид. Если он ссылался на то, что Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов (FDA) подписало решения Purdue, то это означало, что он упустил из виду степень компрометации FDA со стороны "Большой Фармы" в целом и Purdue Pharma в частности. На вопрос о судебных исках против компании Дэвид отмахнулся от них, предположив, что жалобы сводятся к "О, вам вообще не следовало выпускать эти препараты на рынок", на что он лишь нетерпеливо ответил: "Полагаю,