странах». Яснее вроде бы не скажешь. «Все остальное, — добавлял Ленин, — обман и маниловщина» (ПСС. Т. 31. С. 170). В отличие от Троцкого, который видел в Родине всего лишь материал для подтопки мировой революции, Сталин поступал как раз по Ленину. Он укреплял и расширял базу социалистической общественной системы в СССР, раздвигал горизонты мировой революции на территориях многих европейских и азиатских стран, включая сюда миллиардный Китай. Неужто так уж трудно, когда речь заходит о Сталине, отличить человеческий голос от лягушачьего кваканья?..
Признаться, мое первое знакомство с хрущевским докладом весной 1956 года оставило впечатление произвольно-эклектического набора фактов под соусом давней аппаратной интриги и сведения счетов. С тех пор это впечатление многократно усилилось. Его основательно укрепили бесчисленные мифы, которые охотно мультиплицировались буржуазно-ревизионистскими СМИ. Перечислим наиболее ходкие из них.
Миф первый: отношения со Сталиным Ленин якобы прервал своей запиской от 5 марта 1923 года. Такого эффекта Хрущев добился, процитировав этот документ и отказавшись его комментировать. Миф опровергается фактически и документально, о чем я писал в «Правде».
Миф второй: Ленин, возможно, был отравлен Сталиным. Во всяком случае, Сталин был готов по просьбе тяжелобольного Ильича доставить ему яд. Автор этого мифа — Троцкий. Миф опровергается запиской Сталина в Политбюро от 21 марта, на которой, кстати, есть подпись читавшего ее Троцкого.
Миф третий: Сталин-де причастен к убийству С. М. Кирова. Любимая игрушка А. Н. Яковлева. Опровергнута рядом публикаций, среди которых наиболее фундированной и убедительной является работа А. А. Кирилиной «Рикошет, или Сколько человек было убито выстрелом в Смольном» (СПб., 1993).
Миф четвертый: Сталин был агентом царской охранки. В отдельных публикациях фигурировала даже «его» жандармская кличка — Фикус, в действительности принадлежавшая некоему Ерикову-Бакрадзе. Основной документ, содержащий этот «компромат», датирован 12 июля 1913 года и вытащен на страницы «Московской правды» Г. Арутюновым и Ф. Волковым. По целому ряду несомненных признаков он аттестуется как фальшивка. В частности, в этом небольшом тексте семь раз упоминается свежий тогда псевдоним Сталин, хотя вся связанная со Сталиным жандармская переписка тех лет именует его по первоначальной фамилии Джугашвили.
Миф пятый: известный русский врач В. М. Бехтерев якобы, осмотрев Сталина, назвал его параноиком. Автор мифа — академик Н. П. Бехтерева, внучка знаменитости, сама опровергла его в печати (см.: Аргументы и факты. 1995. № 32. С. 2–3).
И так далее и тому подобное…
Спрашивается: не слишком ли много всего такого изливается и обрушивается на одного человека?
«Все необыкновенное мешает людям жить так, как им хочется», — писал о восприятии Ленина обывателями Максим Горький. Ношу, которую 30 лет держал на своих плечах, свято чтя заветы Учителя, Сталин, «обыкновенной» не назовешь. На его жизненном счету две исторических «мелочи»: 1) создание устойчивого трудового товарищеского сообщества с лучшей в мире системой управления и динамикой роста; 2) победа над ударными отрядами мирового империализма на западе и на востоке с искусным маневром по временному привлечению на свою сторону других соперничающих империалистических держав. «Владимир Ленин был человеком, который так помешал людям жить привычной для них жизнью, как никто до него не умел сделать это. Ненависть мировой буржуазии к нему обнаженно и отвратительно ясна, ее синие, чумные пятна всюду блещут ярко. Отвратительная сама по себе, эта ненависть говорит нам о том, как велик и страшен в глазах мировой буржуазии Владимир Ленин — вдохновитель и вождь пролетариев всех стран» (Ленин В. И. и Горький А. М. Письма, воспоминания, документы. М., 1958. С. 240–241). Эти же чувства переносятся и на «наследника его силы» (Горький) — Сталина. Лицемеря по поводу ГУЛАГа и «слезинки ребенка», хапуги и паразиты всяческого сорта прибирают к рукам все, что «плохо лежит», пускают кровь там, где им заблагорассудится, понуждают народы России терять, как на войне, от необеспеченности существования и потери будущего по миллиону жизней в год. Однако прав был белорусский поэт Кондрат Крапива: «Каб сонца засланiць — вушэй аспiных мала».
В заметках 1919 года о диктатуре пролетариата Ленин записал:
«Борьба до конца или «отболтаться» (Каутский К., мелкая буржуазия, «социалисты»)» (ПСС. Т. 39. С. 262). Именно в этом предложении выражается сейчас водораздел между коммунистами и оппортунистами.
Никто не скажет, что у Сталина не случалось ошибок, и порой серьезных. Но выявлять их надо в интересах «борьбы до конца», а не ради самоедского или самооправдательного «отбалтывания».
Первое, на что, мне кажется, следовало бы обратить внимание, — это необходимость иметь отлаженный механизм самоочищения и самообновления партии. До XVIII съезда ВКП(б) (1939) она как правящая партия применяла метод массовой чистки. Однако при чистке середины 30-х годов, как признал сам Сталин, «к сожалению, ошибок оказалось больше, чем можно было предположить» (Соч. Т. 14. С. 323). И чистки, перепутав их с репрессиями, вместо того, чтобы гуманизировать и совершенствовать их методику, отменили. Во время войны погибло свыше трех миллионов коммунистов — в два раза больше, чем было представлено на XVIII съезде. Чистки (очевидно, с поправками на изменившийся персональный состав партии и послевоенные социальные сдвиги) стали вновь необходимы. Но к подобной практике не вернулись, и это имело свои отрицательные последствия.
Второе — представляется поспешным вывод XIX съезда (1952), при мотивировании замены названия партии ВКП(б) на КПСС, о том, что «меньшевистская партия в СССР давно уже сошла со сцены…» (КПСС в резолюциях… С. 518). Разумеется, об организационно обособленном меньшевизме в начале 50-х годов не могло быть и речи. Но с дистанции десятилетий отлично видно, что меньшевистское идейно-политическое и, если угодно, нравственное течение в партии как в левом (троцкизм), так и в правом (социал-либерализм) его вариантах продолжало существовать. Временами оно находилось в полупридушенном состоянии, а временами — крепло и наглело. Припомните: последний Пленум ЦК КПСС 25 июля 1991 года позволил Горбачеву «вмазать» партии, в сущности, социал-демократический проект Программы, ревизовать оценки спора «большевики — меньшевики». Отбить этот идеологический гол в свои ворота ЦК уже не сумел.
По мнению ветеранов сталинского ЦК, еще в те поры в руководстве на правую ножку начинали хромать (выражение Шолохова) Берия и Маленков. Им неплохо подхрамывал эластичный Микоян. Как нельзя кстати для этой группочки рядом был выдвинут Сталиным Хрущев. Его эстафету через пару десятилетий и подхватил «наш Михаил Сергеевич». Меньшевизм, отливающий всеми цветами радуги, жив и поныне.
Третье: Сталин, прежде всего в период первых пятилеток и войны, великолепно справился с выковкой для промышленности и армии командных кадров новейшей формации. Этому внешне противоречат данные о предвоенных репрессиях в офицерском корпусе. Но, во-первых, из примерно 19 тысяч уволенных из армии