— Теталиа ту Киауре эдан А'сиатх, — сказал он на сиару, хлопнув Вилема по плечу, когда проходил мимо него, — Ворелан туа тетам.
Лицо Вила озарилось нечастой улыбкой:
— Лхинсатва. Туа кверейн.
Человек рассмеялся. Когда он обходил стол, я заметил, что кроме меча он носил еще и длинный нож. Здесь, в архивах, он выглядел настолько же неуместно, как овца при королевском дворе, но вел себя спокойно и уверенно, словно чувствовал себя дома.
Заметив меня, незнакомец остановился и чуть склонил голову набок:
— Циаэтсиен?
Я не понял, какой это язык.
— Прошу прощения?
— А, извини, — сказал он на превосходном атуранском. — Ты показался похожим на иллийца. Твои волосы меня смутили. — Он посмотрел на меня пристальнее. — Но ты ведь не иллиец? Ты из руэ. — Он шагнул ко мне и протянул руку. — Одна семья.
Я не раздумывая пожал ему руку. Она была твердой, как камень, а на смуглой сильдийской коже, еще больше потемневшей от загара, выделялись несколько бледных шрамов — они пересекали суставы пальцев и бежали вверх по рукам.
— Одна семья, — эхом отозвался я, слишком удивленный, чтобы сказать что-нибудь еще.
— Люди из семьи редкие пташки здесь, — заметил незнакомец, проходя мимо меня к дверям. — Я бы задержался и поделился новостями, но мне надо попасть в Ивсдаун до заката, а то упущу свой корабль. — Он открыл дверь, и комнату заполнил солнечный свет. — Я найду тебя, когда вернусь в эти края, — сказал он и, помахав на прощание, исчез.
Я повернулся к Вилему:
— Кто это был?
— Один из гиллеров Лоррена, — сказал Вил. — Виари.
— Он хранист? — недоверчиво спросил я, вспоминая тихих бледных студентов, работающих в архивах: сортирующих, переписывающих, ищущих книги.
Вил помотал головой:
— Он работает в комплектовании. Они привозят сюда книги со всего мира. Совершенно другая порода.
— Я уж понял, — сказал я, бросив взгляд на дверь.
— С Виари Лоррен как раз и разговаривал, так что теперь ты можешь идти к нему, — сказал Вил, вставая и открывая дверь позади массивного деревянного стола. — До конца коридора. Там медная табличка на двери. Я бы пошел с тобой, но у нас мало людей и я не могу оставить пост.
Я кивнул и пошел по коридору, улыбаясь, потому что Вил тихонько напевал мелодию «Ишак, ишак». Потом дверь мягко захлопнулась за мной, и все звуки утихли — осталось только мое собственное дыхание. К тому времени, как я дошел до нужной двери, руки стали липкими от пота. Я постучал.
— Входите, — сказал изнутри Лоррен. Его голос был как лист гладкого серого сланца: ни малейшего намека на интонацию или эмоцию.
Я открыл дверь. Лоррен сидел за огромным полукруглым столом, а по стенам вокруг него от пола до потолка тянулись книжные полки. В комнате было столько книг, что не оставалось и пяди свободной стены.
Лоррен холодно посмотрел на меня. Даже сидя, он был почти с меня высотой.
— Доброе утро.
— Я знаю, что изгнан из архивов, магистр, — быстро сказал я. — Надеюсь, я не нарушаю запрет, придя к вам.
— Нет, если ты пришел с добрыми намерениями.
— Я заработал немного денег, — сказал я, вытаскивая кошелек. — И надеялся выкупить свою «Риторику и логику».
Лоррен кивнул и встал. Высокий, гладко выбритый, в черной магистерской мантии, он вдруг напомнил мне загадочного Молчаливого Доктора — персонажа, присутствующего во многих модеганских пьесах. Я подавил дрожь, стараясь не вспоминать о том, что появление Доктора предвещало катастрофу в следующем акте.
Лоррен подошел к одной из полок и вытащил маленькую книжку, в которой я с первого взгляда признал свою. Темные пятна покрывали обложку с тех нор, когда она промокла под ливнем в Тарбеане.
Я завозился с завязками моего кошелька, с удивлением заметив, как дрожат руки.
— Полагаю, она стоила два серебряных пенни.
Лоррен кивнул.
— Могу я предложить вам что-нибудь в придачу к этому? Если бы вы не выкупили ее для меня, я бы навсегда потерял ее. Не говоря о том, что этим вы помогли мне поступить в Университет.
— Двух серебряных пенни будет достаточно.
Я положил деньги на стол, они слабо звякнули, выдавая дрожь рук. Лоррен протянул мне книгу, и я взял ее, предварительно вытерев вспотевшие ладони о рубашку. Открыв книгу на подписи Бена, я улыбнулся:
— Спасибо за заботу о ней, магистр Лоррен. Она очень дорога мне.
— Заботиться об одной книге нетрудно, — сказал Лоррен, возвращаясь в кресло.
Я подождал, не продолжит ли он. Он не продолжил.
— Я… — Слова застряли у меня в горле, и я сглотнул, чтобы прочистить его. — Я также хотел сказать, что очень сожалею о… — Я запнулся, не решаясь упомянуть об открытом огне в архивах. — О том, что сделал тогда, — неловко закончил я.
— Я принимаю твои извинения, Квоут. — Лоррен снова опустил взгляд на книгу, которую читал, когда я вошел. — Доброго утра.
Я снова сглотнул, смягчая сухость в горле.
— Я также хотел узнать, могу ли надеяться снова получить допуск в архивы.
Лоррен поднял на меня глаза.
— Тебя поймали с живым огнем среди моих книг, — сказал он. Его голос даже немного окрасился чувством — так алый луч заката едва касается грифельно-серых облаков.
Все тщательно продуманные убедительные речи вылетели у меня из головы.
— Магистр Лоррен, — взмолился я. — Меня выпороли в тот день, и я плохо соображал. Амброз…
Лоррен поднял длиннопалую ладонь. Спокойный жест оборвал меня быстрее, чем пощечина. Лицо магистра было невыразительнее пустой страницы.
— Кому мне верить? Ре'лару, учащемуся три года, или двухмесячному э'лиру? Хранисту у меня на службе или незнакомому студенту, признанному виновным в «неосторожном применении симпатии»?
Я немного пришел в себя.
— Я понимаю ваше решение, магистр Лоррен. Но есть ли что-нибудь, что я могу сделать, чтобы снова получить допуск? — спросил я, не сумев полностью скрыть отчаяние в голосе. — Честное слово, лучше бы меня выпороли еще раз, чем провести еще одну четверть изгнанным из архивов. Я бы отдал вам все деньги, что есть в моем кармане, хотя это не так уж много. Я бы работал хранистом долгими часами, без оплаты, за одну только возможность доказать вам, что я достоин этого. Я знаю, у вас мало людей в период экзаменов…
Бесстрастный взгляд Лоррена сделался почти любопытным. Я почувствовал, что моя мольба тронула его.
— Все это?
— Все это, — искренне ответил я, надежда яростно затрепетала в моей груди. — Все это и любое наказание, какое вы пожелаете.
— Чтобы снять запрет, требуется только одно, — сказал Лоррен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});