Позже он обнаружил маленькую сухую пещерку в горе, на которой остановил свой выбор. На ее обустройство ушло два дня кропотливой и осторожной работы: выравнивание излучателем стен, потолка и пола, — и еще полдня пришлось потратить на выдувание вентилятором силикатной пыли. После чего он загрузил припасы в глубину пещеры, завел туда сани и включил перед входом защитный энергетический экран. Нора в горе стала теперь его домом.
Сон не шел в эту первую земную ночь. Он лежал в пещере, липкий и бесформенный, лучащийся голубым светом, с громадными выпученными глазами, и ловил себя на том, что слышит звучание арф в шестидесяти миллионах миль отсюда. Его чувствительные усики изгибались в непроизвольном поиске телепатически передаваемых песен, но находили лишь одну пустоту.
Тьма становилась все глубже и непроницаемее, и весь мир был окутан жуткой тишиной. Его слуховые органы ждали вечернего пения лягушек, но здесь таких не водилось. Он вожделел знакомого жужжания ночных жуков, но никто не жужжал. Не считая одного раза, когда кто-то пронзительно завыл вдалеке, должно быть, на желтоватую Луну, он не слышал здесь ничего, совершенно ничего.
Наутро он умылся, поел, вывел сани и исследовал месторасположение небольшого города. Поиски не утолили его любопытства: только насыпи на едва различимом стершемся фундаменте. С одинаковым успехом это можно было считать и кладбищем, и давно вымершим городом. Обзор местности с расстояния в пять сотен футов дал немного: линии построек указывали на то, что здесь жили разумные существа.
Но разум сам по себе еще не красота. Вернувшись на вершину своего холма, он стал искать утешение, размышляя о том, что же такое красота.
Он продолжал исследование планеты, не так систематично, как делал бы это при капитане Шкиве, но, как и подобает поэтам, работал под настроение. Попадались всякие животные, стаями и поодиночке, даже отдаленного сходства не имеющие с марсианской фауной. Одни задавали стрекача, едва завидев аэросани, другие прятались в норы, показывая лишь белые потешные хвостики. Третьи охотились стаей и дружно лаяли грубыми, грозными голосами.
На семидесятый день в глубокой тенистой ложбине к северу от своей пещеры он заметил несколько существ, которые, опасливо озираясь, двигались друг за другом. Он узнал их с первого взгляда, сразу затрепетав от восторга.
Оборванные, грязные молодые особи; но предмет искусства, найденный им в день прилета, безошибочно подсказал ему, кто они такие.
Фэндер полетел низко над землей, идя на перехват. Они шарахнулись в сторону. Его внезапное появление застало их врасплох. Крайний в этой осторожной цепочке одурачил его в последний момент. Фэндер уже перегнулся за борт, длинные усики протянулись в готовности вступить в контакт с копной огненно-рыжих волос, когда, словно по наитию, намеченная жертва бросилась наземь. Его щупальца прошли в паре футов, мелькнули серые испуганные глаза, однако, вовремя спланировав, он смог наверстать упущенное, сграбастав следующего, менее проворного в цепочке.
Этот был темноволос, покрепче и чуть побольше. Он бешено сражался с захватчиком, пока сани набирали высоту. Затем, почувствовав неладное, изогнулся всем телом и встретился взглядом с Фэндером. Результат был совершенно неожиданным: с его лица ушла краска, глаза закрылись и весь он совершенно обмяк.
Существо так и не приходило в сознание, когда Фэндер принес свою добычу в пещеру, — только стук сердца да вздымающаяся грудь указывали на признаки жизни в этом теле. Заботливо пристроив его на мягкой постели, он вышел из пещеры и стал ждать, пока гость придет в себя. Наконец тот зашевелился, сел, огляделся растерянно. Черные глаза увидели Фэндера, на которого упал солнечный свет. Глаза широко раскрылись, и похищенный издал звук режущей пилы, одновременно бросившись на твердую заднюю стену, словно пытаясь проделать в ней ход. Существо производило столько шума, причем чем дальше, тем больше, что Фэндер почел за благо выскользнуть из пещеры и сидел на холодном ветру, пока звуки не стихли.
Спустя два часа он предпринял осторожную попытку предложить пищу, но реакция была столь незамедлительной, истерической и душераздирающей, что Фэндер немедленно оставил блюдо и спрятался. Еда оставалась нетронутой еще два дня. На третий от блюда отведали. Фэндер попробовал проникнуть внутрь.
Хотя марсианин старательно соблюдал дистанцию, мальчик съежился от страха в комок, бормоча:
— Чудовище! Чудовище!
Глаза его раскраснелись, под ними появились темные круги.
— Чудовище? — подумал Фэндер, который не смог бы повторить инопланетное слово и ломал голову, что бы оно значило. Он использовал сигнальные усики в героической попытке убедить аборигена в своих добрых намерениях. Попытка сорвалась. Собеседник смотрел на него со смесью страха и отвращения, демонстрируя полное непонимание. Фэндер скользнул щупальцем по полу, в надежде наладить телепатический контакт. Собеседник отскочил о него, как от гада ползучего.
— Спокойствие, — напомнил себе Фэндер. — Невозможное требует времени.
Периодически он появлялся с пищей и водой. Спал урывками на жесткой сырой траве под нависшими небесами, в то время как узник, который был его гостем, наслаждался уютом постели, теплом пещеры и защитой силового экрана.
Настало время, когда Фэндер проявил непоэтическую проницательность, использовав желудок своего гостя для определения, не настал ли момент для контакта. Когда на восьмой день он заметил, что пища принимается регулярно, он взял блюдо из собственного рациона, ненавязчиво выставил у входа пещеры и пришел к выводу, что аппетит соседа от этого ничуть не ухудшился. В эту ночь он вновь спал у себя в пещере, прижавшись к силовому защитному экрану и как можно дальше отодвинувшись от мальчика. На этот раз обошлось без истерик. Мальчик проснулся поздно, увидел его, какое-то время внимательно смотрел на бездвижного Фэндера и заснул снова еще на пару часов.
Очередная попытка наладить общение не принесла успехов, собеседник отказывался притронуться к протянутым щупальцам. Но прогресс был налицо. Контакт отвергался, зато всякий раз все с меньшим отвращением.
Медленно, очень медленно, внешний вид марсианина становился для гостя привычным, почти приемлемым.
Сладость успеха Фэндер вкусил в середине следующего дня. На мальчика нападали приступы эмоционального недомогания, поразившего Фэндера. Все это время он лежал на животе, содрогаясь всем телом и издавая грудные звуки, в то время как из глаз его обильно вытекала жидкость. В таких случаях марсианин ощущал странную беспомощность. Однажды, во время одного из приступов, он попробовал, воспользовавшись тем, что внимание страдальца отвлечено, проскользнуть достаточно близко, чтобы выхватить коробку из-под постели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});