Читать интересную книгу Упущенный шанс Сталина - Михаил Мельтюхов

Оценивая советско-германский пакт о ненападении, писатель 1 сентября 1939 г. заносит в дневник: "СССР выиграл свободу рук, время… Ныне мы берем инициативу, не отступаем, а наступаем. Дипломатия с Берлином ясна: они хотят нашего нейтралитета и потом расправы с СССР; мы хотим их увязания в войне и затем расправы с ними". Передавая распространенные настроения: "Мы через год будем бить Гитлера", Вишневский отмечает, что "это наиболее вероятный вариант… Для СССР пришла пора внешних мировых выступлений… Гадать, как сложится игра, трудно. Но ясно одно: мир будет вновь перекроен. В данной войне мы постараемся сохранить до конца свои выигрышные позиции. Привлечь к себе ряд стран. Исподволь, где лаской, где силой. Это новая глава в истории партии и страны. СССР начал активную мировую внешнюю политику"1446.

1 сентября Германия напала на Польшу, а 3 сентября Англия и Франция объявили Германии войну. Оценивая начавшуюся войну в Европе, Сталин в беседе с руководством Коминтерна 7 сентября 1939 г. заявил, что "война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. д.) за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии). Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расстраивает, подрывает капиталистическую систему… Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии. Следующий момент — подталкивать другую сторону"1447. Это сталинское высказывание не осталось в тайне, и 10 ноября 1939 г. начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис на совещании с писателями заявил, что "Германия делает в общем полезное дело, расшатывая британскую империю. Разрушение ее поведет к общему краху капитализма — это ясно"1448.

Схожие идеи были высказаны в беседе Председателя СНК и наркома иностранных дел СССР Молотова с заместителем премьер-министра и министром иностранных дел Литвы В. Креве-Мицкявичусом в ночь на 3 июля 1940 г. в Москве. "Сейчас, — сказал Молотов своему собеседнику, — мы убеждены более чем когда-либо еще, что гениальный Ленин не ошибался, уверяя нас, что вторая мировая война позволит нам завоевать власть во всей Европе, как первая мировая война позволила захватить власть в России. Сегодня мы поддерживаем Германию, однако ровно настолько, чтобы удержать её от принятия предложений о мире до тех пор, пока голодающие массы воюющих наций не расстанутся с иллюзиями и не поднимутся против своих руководителей. Тогда германская буржуазия договорится со своим врагом, буржуазией союзных государств, с тем чтобы объединенными усилиями подавить восставший пролетариат. Но в этот момент мы придем к нему на помощь, мы придем со свежими силами, хорошо подготовленные, и на территории Западной Европы… произойдет решающая битва между пролетариатом и загнивающей буржуазией, которая и решит навсегда судьбу Европы"1449.

10 февраля 1941 г. эта идея в несколько иной формулировке попала и в дневник Вишневского: "Мы пользуемся старым методом "разделяй и властвуй". Мы вне войны, кое-что платим за это, многое получаем. Ведем торговые сношения с различными странами, пользуемся их техникой, кое-что полезное приобретаем и для армии, и для флота и пр. Помогаем вести войну той же Германии, питая ее по "порциям", на минимуме. Не мешаем империалистам вести войну еще год, два… Выжидаем их ослабления. Затем — выступаем в роли суперарбитра, "маклера" и т. п."1450.

Понятно, что подобные идеи не афишировались советским руководством, наоборот, было сделано все, чтобы убедить общественное мнение как в стране, так и за рубежом, что СССР занимает нейтральную позицию в начавшейся войне в Европе. Поэтому осенью 1939 г. характерная для советской пропаганды второй половины 30-х гг. антифашистская кампания была свернута. В средствах массовой информации началось педалирование темы улучшения советско-германских отношений, однако независимо от официальных славословий по поводу "дружбы" с Германией в общественном мнении господствовало убеждение, что все делалось из тактических соображений. Этому способствовало то, что одновременно советской пропаганде для объяснения договора о ненападении пришлось трактовать его как некую передышку, аналогичную Брестскому миру 1918 г., ссылаясь на, как ныне известно1451, мифическую угрозу советско-германской войны летом 1939 г., которую пытались спровоцировать Англия и Франция. В этой ситуации, для того "чтобы оттянуть войну с Германией и использовать время для еще большего укрепления экономической, и в особенности военной мощи СССР", советское правительство заключило договор с Германией, поставив Англию и Францию "перед войной с тем противником, которого готовили против нас"1452.

В советской пропаганде 1939–1940 гг. большое место занимало обеспечение внешнеполитических действий СССР в Восточной Европе. В данном случае широко использовались лозунги "освобождения" и "расширения фронта социализма", которые были тесно взаимосвязаны. Так, 9 сентября 1940 г. в ходе совещания в ЦК ВКП(б) Сталин заявил, что "мы расширяем фронт социалистического строительства, это благоприятно для человечества, ведь счастливыми себя считают литовцы, западные белорусы, бессарабцы, которых мы избавили от гнета помещиков, капиталистов, полицейских и всякой другой сволочи"1453. То есть речь шла об освобождении от гнета капитализма. Столь емкая формула позволяла советской пропаганде приспосабливаться к любой международной ситуации и давать объяснения любым действиям СССР. Вместе с тем война с Финляндией показала, что таких абстрактных лозунгов недостаточно для воздействия на советских солдат, и в ход пошел традиционный лозунг "защиты северо-западных границ и Ленинграда". В результате именно лозунг "защиты границ и интересов СССР" был положен в основу советской пропаганды, а лозунги "освобождения" и "расширения фронта социализма" давали дополнительное обоснование действиям советского руководства на мировой арене.

Эти внешнеполитические акции воспринимались в Кремле в определенном идеологическом контексте. Так, 21 января 1940 г. Сталин заявил: "Мировая революция как единый акт — ерунда. Она происходит в разные времена в разных странах. Действия Красной Армии — это также дело мировой революции"1454. Естественно, советское руководство прекрасно понимало, что присоединение новых территорий возможно лишь в ходе европейской войны. Так, выступая 17 апреля 1940 г. на совещании начальствующего состава РККА при ЦК ВКП(б) по опыту войны в Финляндии, Сталин заявил, что срок этой войны зависел "от международной обстановки. Там, на западе, три самых больших державы вцепились друг другу в горло, когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить. Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока идет там война на западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда"1455.

Выступая 20 ноября 1940 г. на объединенном пленуме Ленинградского горкома и обкома ВКП(б), А.А. Жданов заявил, что "сейчас нас стараются использовать и та, и другая воюющие стороны как самого крупного туза". Далее, сравнив Германию с дровосеком, а СССР с медведем, он заявил, что "пока дровосек деревья ломает, мы ходим по лесу и требуем попенную плату", поскольку "политика социалистического государства заключается в том, чтобы в любое время расширять, когда представится это возможным, позиции социализма. Из этой политики мы исходили за истекший год, она дала… расширение социалистических территорий Советского Союза. Такова будет наша политика и впредь, и тут вам ясно по какой линии должно идти дело"1456.

С весны 1940 г. пока еще в узких, но довольно высокопоставленных аудиториях стали все громче раздаваться голоса о необходимости модернизации военной пропаганды. Тон этим высказываниям задал сам Сталин. Выступая на заседании комиссии Главного Военного Совета 21 апреля 1940 г., он предложил "коренным образом переделать нашу военную идеологию. Мы должны воспитывать свой комсостав в духе активной обороны, включающей в себя и наступление. Надо эти идеи популяризировать под лозунгами безопасности, защиты нашего отечества, наших границ"1457. Практическим воплощением этого пожелания вождя стало совещание по военной идеологии 13–14 мая 1940 г.

Начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис выступил с основным докладом, в котором заявил, что "Красная Армия, как и всякая армия, есть инструмент войны. Весь личный состав Красной Армии должен воспитываться в мирное время, исходя из общей цели — подготовки к войне. Наша война с капиталистическим миром будет войной справедливой, прогрессивной. Красная Армия будет действовать активно, добиваясь полного сокрушения и разгрома врага, перенося боевые действия на территорию противника. В соответствии с этим надо воспитывать весь личный состав армии и всю нашу страну в том духе, что всякая наша война, которую поведет армия социализма, будет войной прогрессивной, будет самой справедливой из всех войн, которые когда-либо были. На этот счет у Ленина недвусмысленно сказано: "Это была бы война за социализм, за освобождение других народов от буржуазии. Энгельс был совершенно прав, когда в своем письме Каутскому от 12 сентября 1882 г. прямо признавал возможность "оборонительной войны" уже победившего социализма. Он имел в виду именно оборону победившего пролетариата против буржуазии других стран" (Т.19. С.325).