Когда ты становишься Богом на несколько мгновений.
Я пристально вглядывался в лицо парня у пулемёта – глаза прищурены, губы плотно сжаты.
И вдруг… я заметил полоску стекающую вниз от его губы.
– Может это пот?
Много раз я проверял, а затем понял – нет, это не пот.
Потому что пот никогда не стекает к губам, а идёт в сторону от них.
И тогда я понял… несомненно. Это – слюна!
Именно она стекает со рта.
– Значит он получает удовольствие! – Понял я.
И это открытие буквально на целый год изменило моё детство.
Я не мог ни спать ни есть. Я только хотел узнать – как это, убивать? Быть Богом решая кому жить а кому – умереть, вцепившись в рукоятки пулемёта.
Неужели это даёт удовольствие до такой степени что слюна капает со рта?
Я долго искал, как это проверить. И все-таки – нашёл.
В свои десять лет, однажды я начал убивать.
Взяв небольшой камень, я подошёл к муравейнику.
И долго смотрел на него.
Как муравьи куда-то спешат, что-то тащат на спине, работают. Наверное у каждого есть семья, дети.
И подумавши немного я поднял камень над муравейником.
Тра – та – та – та! – сказал. И начал убивать их камнем. Как тот парень, стреляющий из пулемёта.
– Я такой же как ты!
Тра – та – та – та…
Моя рука работала отдельно от меня. Вот бежит один… увильнул вправо – всё! Мёртв. Другой успел скрыться. Третий – погиб на месте. Прикрывая другого.
– Как герой – усмехнулся я.
И тут же перестал убивать.
– Может именно это говорил парень у пулемёта?
Нет, мимика губ не совпадала.
И я снова продолжил кровавое побоище муравейника.
Ожидая когда из меня вырвется таинственное слово.
Тысячи муравьёв уже лежали там где недавно был цветущий муравейник.
А над оставшимися в живых все ещё звучало безжалостно – Тра – та -та -та.
Как над тем полем, в фильме.
Я видел как из муравьиной норы некоторые пытались выскочить, забрать своих раненых, помочь им, защитить их.
Но не они решали кому жить в этом аду.
А я.
И вскоре муравейник был пуст. Только трупы и развалины.
Я смотрел на них, внутри у меня было пусто. И заветное слово так и не вырвалось изнутри у меня.
– Конец. Я проиграл тебе, парень – подумал я.
И даже слюна не закапала у меня по подбородку от удовольствия.
Лишь закапали слезы от собственного поражения. И жалости к муравьям.
И тогда я снова пошёл в тот кинотеатр.
И вот снова – толпа людей скачущих на конях.
Они снова – живые и весёлые.
Махают саблями и винтовками.
И тогда появляется снова – тот парень, вцепившийся в пулемёт.
Нажимает пальцем кнопочку и все меняется. Создаётся ад, из крови и костей.
Кони задирают головы, отчаянно ржут, падают на поле, жалобно смотрят на людей, а люди – кричат от ужаса и боли зажимая страшные раны руками.
– Не надо! – Сплошной вой над полем.
Но он не слушает их. Смотрит на их страдания в прицел пулемёта и лишь слюна капает из рта. От удовольствия
Он говорит им лишь одно слово в ответ.
И тогда, услышав это слово – все кто на поле – вдруг затихают.
Оно очень страшное. Или магическое. Или может сострадательное?
Но именно оно – как будто поясняет им – все. И они тихо умирают когда слышат его.
Открой же мне это слово! Господи!
Я не могу спать. Я не могу есть. Я потерял покой и интерес ко всему кроме тайны этого магического слова.
И тогда я решил – я буду снова убивать.
Я нашёл резинку, натянул её и выстрелил.
И тот час же – паук со стены исчез навеки.
Но пауков было в комнате мало.
Зато мух оказалось много.
И теперь я безжалостно начал убивать мух, летающих под абажуром лампы на потолке.
Они были весёлые, гонялись за друг дружкой. Немного отдыхали присев на абажур, и снова гонялись. Как дети.
И тогда в комнате зазвучало страшное – Тра – та – та – та!
И настоящий ад опустился на игривых мух.
Я прищурил глаза, как тот парень, из фильма, и стрелял… стрелял… стрелял…
Они отлетали по всем углам комнаты, падали и больше не вставали.
А те кто оставались в живых – ничего не понимали.
Они хотели продолжать играть с друг другом. И с резинкой тоже. И лишь последние из них поняли что игра эта – имеет название – смерть.
И попытались спастись. Но окно было закрыто.
И тогда они переставали летать, садились на абажур и ждали смерти.
Я целился как тот парень, который стрелял из пулемёта, я пытался непроизвольно шептать первое что придёт мне в голову, надеясь что это будет заветное слово.
Но у меня лишь вырывались слова типа:
– Попал! Промазал! Задел! Прямо в точку!
Это не то.
Не это шептали губы парня у пулемёта. Я знал это наверняка.
Пол комнаты уже был покрыт трупами нескольких десятков мух.
Но мои губы так и не произнесли заветное слово.
Я снова проиграл.
И надо было смириться с этим. Продолжать жить как остальные сверстники – играть в футбол и читать книги Жюль Верна.
– Конец – я сказал я сам себе.
И в этот момент я увидел странную муху. Последнюю из тех кто летал под абажуром и не смог скрыться.
Она сидела на окне, как-то обречённо, даже жалобно. Как будто смотрела на меня: – Не надо
Именно этого я и ждал. Такой жалобный вид мухи совпадал с тем что видел парень у пулемёта, глядя на своих жертв.
Я медленно поднял руку и натянул резинку.
Сжал губы.
Но слово – так и не вырвалось.
И тогда я выстрелил в муху.
И тут произошло то чего я не ожидал увидеть… резинка размазала муху прямо по моему окну.
Коричневое пятно появилось на окне, прямо в том месте где была муха.
Она все ещё была жива… шевелила лапками, пыталась оторваться от раздавленного зада, прилипшего кишками к окну.
Я все стоял и смотрел на неё. Как заворожённый. А она все отчаянно шевелила и шевелила лапками… пока наконец не оторвалась и поползла… и тогда за ней тянулся коричневый шлейф.
Из её внутренностей.
Я был готов к чему угодно но только не к такой страшной картине… мне стало не хорошо… я как будто физически почувствовал то что чувствует сейчас эта несчастная муха.
– Не надо – вдруг вырвалось у меня. И резинка упала из моих рук.
Но настоящий ужас для меня только начинался.
Половинка мухи вдруг начала махать крыльями, как будто пытаясь снова взлететь… в небу, к солнцу. Но не могла.
Лишь отчаянно махала.
И тогда мне стало страшно. Как никогда ранее в моей жизни. И больно тоже. Слезы закапали из моих глаз.
– Прости меня пожалуйста…
И тогда муха вдруг развернулась. И стала смотреть прямо на меня.
Она перестала махать крыльями, перестала ползти, а просто сидела в луже своих кишков и глядела мне в глаза.
От страха у меня вдруг закружилась голова… я начал пятиться назад. И упал на диван. Закрыл глаза. Отвернулся.
– Это мне приснилось. Такого не было.- повторял я.
И как будто впал в забытье на пол часа.
Затем открыл глаза и встал с дивана.
И тут я увидел такое от чего у меня подогнулись коленки.
Половинка мухи ползла прямо ко мне, к моему дивану.
Как будто хотела сказать мне – Посмотри что ты со смой сделал, сволочь! Посмотри!
Видишь как страшно я умираю!
И тогда я закричал в отчаянии – Так умри же наконец!
Умри! – И ударил её ногой.
– Умри! Сдохни – повторял я ударяя её ногой.
И тут я понял что говорил тот парень у пулемёта – своим жертвам.
– Сдохните!
Снова и снова он нажимал гашетку пулемёта, кричал им:
– Сдохните же наконец!
Именно это слово – заставляло всех раненых замолкать. И молча умирать.
Под дулом пулемёта.
Я все повторял это слово, а затем почувствовал что из прокушенной губы у меня капает кровь. И стекает тёплой струйкой.
И тогда я понял, что это не слюна капала у пацана из рота от удовольствия.
А своя собственная кровь. Из губ – прокушенных зубами.
И тогда слезы закапали у меня из глаз.
Да, я все-таки прекратил мучения ухи.
Но что это теперь изменит?
И в тот момент я бы все отдал на свете чтобы этого не было. Или хотя бы – забыть про это.
– Проклятый фильм. Что бы ты сдох вместе с пулемётчиком. – говорил я сам себе.
Проклиная этот фильм и своё проклятое любопытство.
Я говорил все ругательства которые знал в то время.
Но все было напрасно.
Я не мог вычеркнуть эту историю из своей памяти.
Хоть отчаянно старался… я нашёл книгу – Жюль Верна. И прочитал её. Пошёл играть в футбол. Записался на уроки плаванья.
Я делал все что бы забыть этот фильм. И это проклятое слово.