Пирряне отрицательно покачали головами, и Язон, смочив горло, продолжал:
— Это были примитивные варварские племена: они жили в лесах, предавались пьянству и воевали друг с другом. Эти варвары очень гордились своей независимостью и очень часто сражались с римскими легионами. И римляне постоянно их били. Вы думаете, варвары извлекли из этого урок? Ничуть не бывало. Выжившие уходили еще дальше в леса, сохраняя свою независимость и свой образ жизни. Но со временем они двинулись на Рим, захватили его и познакомились со всеми благами цивилизации. И вот тогда их культура изменилась — варваров больше не стало. Но произошло это только тогда, когда они победили.
Древние китайцы, кстати, веками пользовались этим способом борьбы с завоевателями. Будучи плохими воинами, они показали себя великими приспособленцами. На протяжении многих веков их побеждали снова и снова, а они просто растворяли победителей в своей культуре.
Я усвоил урок и подумал, а почему бы и здесь не проделать то же самое? Темучин оказался настолько честолюбив, что не смог противиться искушению завоевать весь мир, и он, не раздумывая, вторгся в низины, стоило мне только это предложить.
— И, выиграв, он проиграл, — сказал Керк.
— Именно. Мир теперь принадлежал ему. Захватив города, он захотел воспользоваться их богатствами. Но, чтобы удержать города, пришлось в них обосноваться. Лучшие военачальники Темучина, став правителями новых земель, попали в окружение непривычной роскоши. И им это понравилось. И им захотелось задержаться здесь подольше. В глубине души они, конечно, остались кочевниками. Ну а дальше что? Кем вырастет следующее поколение варваров? Если Темучин со своими вождями будет жить в тепле и уюте в городах, то как он сможет заставить остальных мерзнуть в камачах на равнинах? Не силой же… Ни один варвар не захочет оставаться там — он лучше спустится в низины и воспользуется своей долей награбленного. Вино ведь крепче ачада, тем более что у жителей низин есть даже перегонные аппараты. Кочевой образ жизни теперь обречен. И Темучин понял, что, победив, уничтожил тот образ жизни, который его породил и привел на вершину славы. Именно поэтому он так ненавидел меня и называл демоном.
— Бедняга Темучин, — неожиданно сказала Мета и вздохнула. — Его погубило собственное честолюбие. Завоевав весь мир, он в итоге потерял больше всех.
— И свой образ жизни, и саму жизнь, — согласился Язон и добавил: — Это был великий человек.
— Вы еще скажите, что жалеете о его смерти! — взревел Керк.
— Нет, конечно. Он получил все, что хотел, — и умер. Немногим выпала такая завидная доля.
— Выключи микрофон, — сказала Мета. — Керк, ты можешь идти.
Огромный пиррянин хотел было возразить, но вместо этого лишь улыбнулся и вышел из каюты.
— Что ты теперь собираешься делать? — спросила Мета, как только за Керком закрылась дверь.
— Месяц спать, есть бифштексы и набираться сил.
— Я не об этом. Я спрашиваю, куда ты отправишься? Или, может быть, ты останешься с нами?
Она очень старалась выразить свои чувства, но ее словарный запас не подходил для подобных разговоров. Вместо того чтобы помочь ей, Язон спросил:
— Тебя это волнует?
— Да, и для меня это совсем новое состояние. — Она потупила взор и чуть не заикалась, силясь словами передать свои чувства. — Когда я с тобой, мне хочется говорить что-то очень необычное. Ты знаешь, как звучат самые приятные для пиррянина слова?
Язон покачал головой.
— Мы говорим: «Ты хорошо сражался!» Но я тебе вовсе не это хочу сейчас сказать.
Язон владел девятью языками и абсолютно точно знал, что он ей хочет сейчас сказать. Но чувствовал, что не может этого сделать, и попытался отвернуться.
— Нет, ты смотри на меня. — Мета взяла его голову и нежно повернула к себе. Этот жест говорил больше любых слов, и Язону даже стало немного стыдно, но он упорно продолжал молчать.
— Я нашла в словаре слово «любовь». Сначала я не поняла его, ведь это только слово. Но чем больше я думала, тем яснее мне становилось его значение.
Их лица были совсем близко друг от друга, и большие ясные глаза Меты настойчиво заглядывали в глаза Язону.
— Я люблю тебя, — сказала она. — И всегда буду любить. Ты никогда не должен оставлять меня.
Чувства ее, безыскусные и простые, нахлынули на Язона, как разлившаяся река, и в один миг смели защитную плотину, которую он сооружал годами. Он всегда был одинок. Рядом с ним никого не было. Сошелся с женщиной, бросил женщину… Вселенная помогает тому, кто сам себе помогает. «Я сам могу позаботиться о себе, — привык думать он. — И… мне… никто… не нужен…»
— О высокие звезды, как я люблю тебя! — воскликнул Язон, прижимая Мету к себе и пряча лицо в ее волосах.
— Ты больше никогда не оставишь меня, — сказала она.
— И ты. Это самая короткая и самая лучшая свадебная церемония во Вселенной. Можешь сломать мне руку, если я посмотрю на другую женщину.
— Пожалуйста, не говори сейчас о насилии.
— Прости. Это мое прежнее «я» сказало. Мне кажется, что нам очень не хватает нежности — и мне, и тебе, и всей нашей пиррянской компании. По сути дела, нам нужно не так уж много — капельку человеческого тепла, и тогда мы сможем выжить. Скоро откроются шахты, а учитывая, что все племена спускаются в низины, скорее всего, горное плато достанется пиррянам.
— Да, это будет здорово. Может быть, эта планета станет нашей новой родиной. — Мета помолчала, как бы взвешивая следующую фразу. — Мы, пирряне, останемся здесь, а ты? Мне не хотелось бы покидать свой народ, но, если ты уйдешь, я уйду вместе с тобой.
— Тебе не придется этого делать. Я остаюсь здесь. Ведь я член племени — разве ты не помнишь? Пирряне грубы, упрямы, вспыльчивы — это не секрет. Но я такой же, как и они. Наверное, я наконец нашел свой дом.
— Со мной, всегда со мной!
— Конечно!
Ну что еще можно было сказать после этого?
Линкор в нафталине
— Приблизимся, — сказала Мета, нажимая на клавиши пульта управления.
— Будь я на твоем месте, я сделал бы прямо противоположное, — тихо, чтобы своей излишней опасливостью не вызвать раздражения пиррян, пробурчал Язон.
— Ничего страшного, мы еще довольно далеко, — тут же отозвался Керк, вглядываясь в экран. — Посудина, конечно, здоровенная, километра три, не меньше. Видно, это последний из сохранившихся линкоров. И ведь ему уже больше пяти тысяч лет от роду, а мы в двух сотнях километров от…
Вдруг у борта линкора полыхнула оранжевая вспышка, и тотчас же пиррянский звездолет круто накренился. На пульте управления замигали красные огоньки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});