Читать интересную книгу Вторая мировая война (Том 5-6) - Уинстон Черчилль

Поскольку я пишу Вам, человеку, имеющему такой большой опыт и мудрость, мне нет нужды приводить множество аргументов. Гитлер пытался использовать в своих планах существующий во всей Западной Европе страх перед агрессивным, обращающим в свою веру коммунизмом, и он терпит полное поражение. Однако как Вы хорошо знаете, этот страх существует во всех странах, ибо, каковы бы ни были достоинства наших различных систем, ни одна страна не хочет пережить кровавую революцию, которая, несомненно, окажется необходимой почти в каждом случае для того, чтобы можно было произвести такое коренное изменение в образе жизни, привычках и взглядах ее общества. Мне кажется, мы были правы, когда расценили роспуск Вами Коминтерна как решение Советского правительства не вмешиваться во внутренние политические дела других стран. Чем в большей степени люди уяснят эту мысль, тем глаже пойдут дела. Мы, с другой стороны, -- и, я уверен, Соединенные Штаты также, -- имеем правительства, опирающиеся на очень широкую основу, где такие факторы, как привилегии и классовые различия, находятся под постоянным наблюдением и подвергаются исправлению. Нам кажется, что если смотреть издалека и в широком плане, то различия между нашими системами будут становиться все меньшими, а наши великие общие принципы -- обеспечение широким народным массам более зажиточной и счастливой жизни -- крепнуть из года в год. Вероятно, если бы в течение 50 лет существовал мир, разногласия, которые могут сейчас принести миру столь серьезные неприятности, превратились бы в предмет академической дискуссии.

Пользуясь случаем, г-н Сталин, чтобы заверить Вас в том, что английский народ искренне желает, чтобы между нашими двумя странами установилась длительная прочная дружба и сотрудничество, и что вместе с Соединенными Штатами мы сумеем удержать на рельсах мировую машину".

Моим коллегам на родине я направил следующее послание:

Премьер-министр -- своим коллегам в Лондоне 12 октября 1944 года

"1. Система процентов рассчитана не на то, чтобы предопределить число заседающих в комиссиях по вопросам различных балканских стран, а скорее на то, чтобы послужить выражением интересов и чувств, с которыми Английское и Советское правительства подходят к проблемам этих стран, и помочь им поделиться друг с другом своими мыслями в какой-то доходчивой форме. Эта система должна послужить всего лишь руководством, и она, конечно, ни в коей мере не связывает Соединенные Штаты никакими обязательствами и не предусматривает создания твердой системы сфер интересов. Она может, однако, помочь Соединенным Штатам понять, каких взглядов придерживаются их два главных партнера в отношении этих районов, когда картина изображается в целом.

Таким образом, видно, что Советская Россия вполне естественно проявляет исключительно большой интерес к черноморским странам; одна из этих стран -Румыния -- совершила на нее совершенно неспровоцированное нападение двадцатью шестью дивизиями, а с другой из них -- Болгарией -она имеет старые связи. Великобритания считает необходимым проявить особое уважение к взглядам русских в отношении этих двух стран и к стремлению Советов возглавить практическое руководство ими в интересах общего дела.

Точно так же Великобритания имеет давнишние традиции дружбы с Грецией и, являясь средиземноморской державой, непосредственно заинтересована в ее будущем. В этой войне Великобритания потеряла 30 тысяч человек, пытаясь оказать сопротивление немецко-итальянскому вторжению в Грецию, и хочет играть ведущую роль в вызволении Греции из ее нынешних бедствий в полном согласии с Соединенными Штатами, которое всегда было характерно для англо-американской политики в этом районе. В Греции Великобритания, как полагают, возьмет на себя руководство в военной области и постарается помочь существующему королевскому греческому правительству утвердиться в Афинах на самой широкой и единой основе, какая только окажется возможной. Советская Россия готова признать эти позиции и функции Англии точно так же, как Англия признает тесные отношения между Россией и Румынией. Это предотвратит возникновение в Греции враждебных фракций, ведущих друг против друга гражданскую войну, что могло бы вовлечь английское и русское правительства в досадные споры и вызвать конфликт в политике.

Переходя к Югославии, следует отметить, что символическая цифра 50: 50 процентов должна служить основой совместных действий и согласованной политики между двумя непосредственно заинтересованными державами, с тем чтобы способствовать созданию объединенной Югославии после того, как все элементы в этой стране максимально сплотятся в борьбе за изгнание нацистских захватчиков. Это должно предотвратить, например, вооруженную борьбу между хорватами и словенами, с одной стороны, и мощными многочисленными элементами в Сербии -- с другой, а также дать возможность выработать совместную дружескую политику в отношении маршала Тито и в то же время добиться того, чтобы поставляемое ему оружие использовалось против общего нацистского врага, а не для внутренних целей. Такая политика, проводимая совместно Англией и Советской Россией, без всякого стремления извлечь какие-то личные выгоды, принесла бы реальную пользу.

5. Поскольку советские армии устанавливают контроль над всей Венгрией, естественно, что преобладающим в этой стране должно быть их влияние, конечно, с согласия Великобритании и, вероятно, Соединенных Штатов, которые, хотя фактически и не участвуют в боях в Венгрии, должны рассматривать ее как центральноевропейское, а не балканское государство.

6. Следует подчеркнуть, что эта общая наметка заинтересованности Советов и Англии в упомянутых выше странах служит лишь временным руководством на ближайший военный период. Она будет пересмотрена великими державами при обсуждении вопросов перемирия или мира с целью достижения общего урегулирования в Европе".

* * *

13 октября, в 5 часов вечера, мы собрались на Спиридоновке, где Советское правительство устраивает приемы. Здесь мы выслушали Миколайчика и его коллег. Эти переговоры проводились в порядке подготовки к следующему совещанию, на котором английская и американская делегации должны были встретиться с люблинскими поляками. Я усиленно настаивал на том, чтобы Миколайчик подумал о двух вещах -- о принятии де-факто линии Керзона с двусторонним обменом населения и о дружеских переговорах с люблинским Польским комитетом, чтобы можно было создать объединенную Польшу. Я сказал, что произойдут определенные изменения, но было бы лучше всего, если бы единство было установлено сейчас, на этом завершающем этапе войны, и я просил поляков внимательно обсудить этот вопрос в тот же вечер. Иден и я -к их услугам. Для них было необходимо установить контакт с Польским комитетом и согласиться на линию Керзона в порядке рабочей договоренности, подлежащей обсуждению впоследствии на мирной конференции.

В тот же день, в 10 часов вечера, мы встретились с членами так называемого Польского национального комитета. Вскоре стало ясно, что люблинские поляки -- просто пешки России. Они так тщательно выучили и затвердили свою роль, что даже их хозяева, видимо, считали, что они перебарщивают. Так, например, их руководитель Берут говорил так: "Мы явились сюда с целью потребовать от имени Польши, чтобы Львов принадлежал России. Такова воля польского народа". Когда эти слова перевели с польского на английский и русский языки, я взглянул на Сталина и увидел промелькнувшее в его выразительных глазах понимание, как если бы он хотел спросить: "Ну, что вы скажете о нашей советской выучке?" Пространное выступление другого люблинского руководителя, Осубка-Моравского, было столь же гнетущим. На Идена трое люблинских поляков произвели самое неблагоприятное впечатление.

Совещание продолжалось более шести часов, но результаты оказались минимальными.

* * *

14 октября состоялось грандиозное представление в Большом театре -- сначала балет, затем опера и в завершение программы великолепные пляски и пение хора Советской Армии. Сталин и я находились в царской ложе, и зрители устроили нам восторженную овацию. После театра у нас состоялась в Кремле исключительно интересная и успешная беседа на военные темы. Со Сталиным были Молотов и генерал Антонов. Гарриман привез с собой генерала Дина. Меня сопровождали Брук, Исмей и глава нашей военной миссии в Москве генерал Барроус.

Мы начали с того, что ознакомили их с нашими дальнейшими намерениями в Северо-Западной Европе, Италии и Бирме. Затем Дин сделал заявление о кампании на Тихом океане и в общих чертах рассказал о том, какая помощь Советов была бы особенно ценной после того, как они вступят в войну с Японией. Затем генерал Антонов сделал весьма откровенное заявление о положении на Восточном фронте, о трудностях, с которыми встречаются русские армии, и об их планах на будущее. Сталин время от времени вставлял несколько слов, чтобы подчеркнуть особо важные моменты, и в заключение заверил нас в том, что русские армии будут продвигаться решительно и последовательно к Германии и что у нас нет ни малейших оснований беспокоиться, что немцам удастся перебросить какие-либо части с Восточного фронта.