Читать интересную книгу Слово президента - Том Клэнси

— Ну вот, — сказал директор. — Мы готовы.

* * *

Полковник, сидевший за штурвалом президентского авиалайнера, совершил посадку поразительно мягко. Он впервые вел самолет, в котором находился новый президент, и ему хотелось продемонстрировать свое мастерство. Затем «ВВС-1» покатился, как обычно, по посадочной дорожке, взревели двигатели, включенные на реверс и затормозившие самолет до скорости автомобиля, прежде чем нос его повернул налево. Из окон своей кабины Райан увидел сотни — нет, тысячи — людей. Неужели это встречают меня? — подумал он. Проклятье. В их руках через низкий забор по периметру авиабазы свешивались красные, белые и синие полотнища цветов национального флага, и когда самолет наконец остановился, флаги начали поочередно подниматься, образуя волну. К двери подъехал трап, и стюард открыл ее — именно стюард, называть стюардессой сержанта не правильно, — та самая, которая дала ему сигарету.

— Хотите еще одну? — шепнула она.

— Потом, пожалуй. Спасибо, сардж.

— Сломайте ногу, господин президент[56] — только не на трапе, ладно? — Наградой ей был смешок.

— Готовы встретить босса, — услышала Прайс в наушнике голос руководителя группы агентов Секретной службы, высланных заранее. Она повернулась к президенту и кивнула.

— Пора начинать, господин президент.

Райан сделал глубокий вдох и встал в центре открытой двери, глядя в яркое солнце Среднего запада.

В соответствии с протоколом он должен спускаться по трапу первым и в одиночку. Едва его фигура появилась на верхней площадке трапа, как из толпы донеслись приветственные крики — и это от людей, которые его едва знали. Застегнутый на все пуговицы, с откинутыми назад волосами, закрепленными лаком (несмотря на все его возражения), Джек Райан спускался по ступенькам трапа, чувствуя себя не президентом, а последним дураком — пока не достиг земли. Стоящий там главный сержант ВВС щеголевато взял под козырек, и Райан автоматически ответил ему тем же, настолько прочно закрепился у него рефлекс, даже после непродолжительного пребывания в морском корпусе. Толпа снова взревела. Он посмотрел по сторонам и увидел агентов Секретной службы, расставленных вокруг, причем почти все стояли спиной к нему, глядя по сторонам. Первым подошел губернатор штата.

— Добро пожаловать в Индиану, господин президент! — Он схватил протянутую руку Райана и энергично потряс ее. — Для нас большая часть быть первыми, кому вы нанесли официальный визит.

Встречу подготовили по высшему классу. Рядом выстроилась рота национальной гвардии. Оркестр грянул приветственный марш, за которым тут же последовал «Привет вождю», и тут Райан почувствовал себя уже настоящим мошенником. Губернатор шел слева и на полшага позади него, и они ступили на красный — какой еще? — ковер. Выстроившиеся солдаты вытянулись и взяли на караул, а их старинное полковое знамя склонилось перед президентом, хотя звездно-полосатое знамя страны гордо продолжало развеваться. Райан вспомнил, как однажды американский атлет заявил, что «Звезды и полосы» не склоняются ни перед одним земным королем или владыкой (он был американцем ирландского происхождения и отказался оказать такую честь английскому королю на Олимпийских играх 1908 года). Проходя мимо, Джек приложил руку к сердцу — этот жест он запомнил с детства, — и посмотрел на гвардейцев. Он их верховный главнокомандующий, напомнил себе президент. В случае необходимости он может отдать приказ, посылающий этих юношей на поле боя, и потому ему захотелось посмотреть на их лица. Вот стоят они, гладко выбритые, молодые и гордые, каким был он сам больше двадцати лет назад. Здесь они для него. И он всегда должен быть там для них. Да, подумал Джек, ты должен запомнить это навсегда.

— Позвольте мне представить вас местным гражданам, сэр? — спросил губернатор, делая жест в сторону забора. Райан кивнул и последовал за ним.

— Предельное внимание, он обменивается рукопожатиями, — произнесла Андреа в свой микрофон. Сколько бы раз это ни случалось, агенты президентской охраны не любили этой процедуры больше всего. Прайс всегда останется рядом с президентом. Раман и еще три агента находились с обеих сторон, глядя на толпу через темные очки в поисках оружия, необычного выражения лица, сравнивая лица встречающих с лицами людей, которые они запомнили по фотографиям, пытаясь обнаружить все, чем-то отличное от обычного.

Их здесь так много, подумал Джек. Ни один из них не голосовал за него, а до самого недавнего времени почти никто не слышал его имени. И все-таки они пришли сюда. Некоторые из них, возможно, государственные служащие, которых на полдня отпустили с работы, но не те, кто держали в руках детей, не все, кто стояли здесь, и выражение их глаз потрясло президента. Еще никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. К нему тянулось множество рук, он пожимал их, двигаясь влево вдоль забора, пытаясь расслышать в общем шуме отдельные голоса.

«Добро пожаловать в Индиану!» — «Как поживаете, господин президент?» — «Мы верим вам!» — «Пока все идет хорошо!» «Мы с вами!»

Райан пытался отвечать, но ему удавалось только повторять «спасибо, спасибо». Он открывал рот, чтобы выразить благодарность за поразительную теплоту встречи, за улыбки и взгляды, устремленные на него. Этого было достаточно, чтобы забыть о боли в руке, но вот пришлось отойти от забора и приветственно поднять руки, что вызвало новый шквал возгласов.

Проклятье. Если бы они только знали, кто я на самом деле, подумал Джек, что сказали бы они тогда? Что я здесь делаю, черт побери? — пронеслось у него в голове, когда он направился к открытой дверце президентского лимузина.

* * *

В подвале здания их было десять, все мужчины. Только один был политическим преступником по обвинению в государственной измене. Остальные оказались на редкость отвратительными: четверо убийц, насильник, двое педофилов и два вора, повторившие преступления и потому по закону шариата приговоренные к отсечению правой руки. Их разместили всех вместе в помещении с контролируемой снаружи температурой. Каждый из них был прикован ножными кандалами к своей кровати. Все были приговорены к смертной казни, за исключением воров, и потому они не понимали, почему находятся в одном помещении с остальными. Приговоренные к смерти тоже не могли понять, почему еще живы. Они не выражали протеста по этому поводу, но и не испытывали и иных чувств. Последние недели их скудно кормили, так что они ослабли и утратили всякую настороженность. Один из них, сунув палец в рот, ощупывал больные и кровоточащие десны, когда открылась дверь.

В камеру вошел человек в синем пластиковом костюме, какого они никогда раньше не видели. Человек — это был мужчина, хотя они едва различали его лицо через маску шлема, — поставил на бетонный пол цилиндрический контейнер, снял с него синюю пластмассовую крышку и нажал на кнопку. После этого он поспешно вышел. Едва закрылась дверь, как послышалось шипение и камера стала наполняться туманом, похожим на пар.

Один из преступников закричал, думая, что это ядовитый газ, схватил тонкую простыню и прижал ее к лицу. Другой, находившийся ближе всех к контейнеру, просто наблюдал с недоумением за распространением тумана. Когда облако окутало его, он оглянулся по сторонам. Остальные не сводили с него глаз, ожидая, что он умрет. Этого не случилось, и тогда они начали проявлять скорее любопытство, чем страх. Через несколько минут шипение прекратилось, и случившееся исчезло из их ограниченной памяти. Свет погас, и они уснули.

— Через три дня станет ясно. — Директор выключил телевизор, изображение на который поступало от камеры в помещении, где содержали преступников. — Похоже, банка сработала, дисперсия нормальная. У техников возникли трудности с механизмом замедленного действия. На банках серийного производства он должен срабатывать минут через пять.

Трое суток, подумал Моуди. Через семьдесят два часа станет ясно, какой кошмар им удался.

* * *

Несмотря на тщательную подготовку и затраченные деньги, несмотря на детальное планирование, Райан сидел на простом раскладном металлическом стуле и у него уже болели ягодицы. Перед ним протянулись деревянные перила, покрытые красно-бело-синим флагом, скрывающим листовую сталь, непроницаемую для винтовочной пули. Трибуна тоже была бронированной — в данном случае защита состояла из стали и кевлара, материала легче и прочнее стали — и предохраняла все его тело почти до плечей. Они находились в огромном спортивном зале университета, где обычно проводились игры университетской баскетбольной команды — правда, она проиграла в студенческом чемпионате страны уже на этапе отборочных соревнований. Зал был наполнен до отказа, «до самого потолка» скажут, наверно, репортеры, пользуясь стандартной фразой, означающей, что все места были заняты. Основную часть аудитории составляли студенты, хотя точно определить было невозможно. На Райана были устремлены многочисленные лучи прожекторов, и в их сиянии он не мог рассмотреть тех, кто собрались выслушать его речь. Президент со своим сопровождением вошел через черный ход и миновал пахнущую потом раздевалку — это был самый короткий путь входа и выхода. Кавалькада машин промчалась главным образом по шоссе, но примерно четверть расстояния пришлось ехать по городским улицам. Тротуары города были заполнены людьми, они махали руками, приветствуя президента. Губернатор непрерывно расхваливал достоинства «штата неуклюжих»[57] и города Индианаполиса.