В то время как военно-морской штаб был целиком поглощен войной в Атлантике, мы неожиданно оказались вовлечены в военные действия на совершенно новом театре. Вступление в войну Японии после внезапного ее нападения на американский флот в Пёрл-Харборе стало событием громадной стратегической значимости.
Ни я, ни кто-либо из других сотрудников военно-морского штаба не получили какого-либо заблаговременного предупреждения об этом шаге. Известия о японском нападении 7 декабря 1941 года на американский флот стало для нас совершенной неожиданностью, хотя еще 5 марта Верховное командование вооруженных сил выпустило директиву, предполагавшую, что Япония может вступить в войну на нашей стороне. В этой же директиве высказывалось утверждение, что захват Сингапура, английского ключевого пункта на Дальнем Востоке, может стать решающим событием для окончательной победы в мировой войне.
Что касается меня, то я считал, если Япония вступит в войну, то она должна была бы направить свои усилия против Сингапура, а не против Владивостока, что ей следовало сделать по мнению некоторых военных кругов. Выбор Владивостока в качестве цели, по моему мнению, стал бы крупной ошибкой. Я также лелеял в душе надежду на то, что захват Японией Сингапура может удержать Соединенные Штаты от их вступления в войну.
До того как Япония действительно вступила в войну, не было никакой настоящей проработки или хотя бы детального обсуждения возможных изменений в стратегической ситуации. Но даже и после этого не было никакого сколько-нибудь серьезного взаимодействия между ней и двумя другими странами «Оси».
Если рассматривать ситуацию с более широкой точки зрения, то успех Японии в Юго-Восточной Азии, подкрепленный нашим энергичным наступлением в Средиземноморье, при гарантии невмешательства Северной Африки и взаимодействия с Францией мог привести к значительному укреплению наших позиций в конфликте. Но какая бы то ни было вероятность подобного развития событий была исключена из-за кампании Гитлера на севере, которая связала все наши силы в России. И, вопреки всем оптимистичным надеждам, кампания эта приобрела характер затяжной войны.
1942 год ознаменовался также радикальным изменением обстановки на Средиземноморье. Ранней весной ситуация там расценивалась как благоприятная для нас, в результате чего германский авиационный корпус был отправлен на Сицилию, а в Средиземное море переведено некоторое количество подводных лодок.
В этот момент остров Мальта был главным опорным пунктом англичан в их действиях против итало-германских коммуникаций с Северной Африкой, но значимость Мальты как военной базы существенно снизилась в результате ее постоянных бомбардировок с воздуха и атак с моря против британских конвоев, снабжающих Мальту. Поток же снабжения и подкреплений Африканскому корпусу фельдмаршала Роммеля, до этого почти пересохший из-за действий англичан, теперь шел почти непрерывно. Но для стабилизации этой ситуации необходимо было уничтожить осиное гнездо англичан на Мальте.
Фельдмаршал Кессельринг, командующий германскими силами на юге, и итальянское Верховное командование были полностью согласны со мной в этом вопросе. По мнению военно-морского штаба, а также вице-адмирала Вайхольда, нашего офицера связи с итальянским ВМФ, настало время для успешного решения вопроса с Мальтой. В соответствии с этим я постоянно поднимал вопрос об оккупации Мальты в ходе моих докладов Гитлеру.
Был создан совместный германо-итальянский штаб для разработки проектов плана, согласно которому танковый корпус маршала Роммеля должен был предпринять решительное наступление в направлении Каира с целью отодвинуть английские фронтовые аэродромы в Северной Африке как можно дальше от побережья, чтобы с них не могли действовать самолеты.
Это наступление Роммеля стартовало весьма успешно – так, что начинало казаться, что он сможет дойти до Суэца, заветной цели всех операций в Северной Африке, – и маршал Роммель получил полномочия развивать наступление и взять Суэц. Соответственно первоначальный план, предусматривавший сначала взятие Мальты и последующее наступление на Суэц, стал запасным вариантом.
Это решение оказалось фатальной ошибкой, потому что наступление иссякло по мере удаления Роммеля от портов, через которые осуществлялось снабжение его корпуса, а военно-воздушные силы, включая итальянскую воздушно-десантную дивизию, предназначенные для взятия Мальты, пришлось использовать для поддержки танкового корпуса Роммеля в Северной Африке. Англичане воспользовались ситуацией для переброски войск, авиации и припасов на Мальту, хотя им и пришлось заплатить за это ценой огромных потерь в кораблях и судах конвоев.
С самого начала военно-морской штаб отстаивал приоритет удара по Мальте, поскольку стратегически это был самый важный оплот англичан в Средиземноморье, и лишь позднее мы стали питать надежды на то, что наступление Роммеля на Суэц завершится успехом. Гитлер, однако, никогда не выглядел особо заинтересованным в ударе по Мальте или в решении других проблем Средиземноморья, важность которых была для меня очевидной. Для него Средиземноморье было всего лишь вторичным театром военных действий, командование операциями на котором он с готовностью бы уступил итальянцам и направлял бы туда только наши самые слабые части. Имея в виду те громадные усилия, которых требовала от сухопутной армии и ВВС война в России, вероятно, представлялось невозможным направить по-настоящему сильные подразделения армии и авиации на средиземноморский фронт. И это было именно то, чего я опасался все это время, поэтому и в свое время неоднократно предостерегал против развязывания какой бы то ни было кампании на востоке.
Для Англии же Средиземноморье всегда было «судьбоносным морем». От сохранения ее позиций в Гибралтаре, на Мальте и Суэце могла зависеть вся судьба Британской империи.
Но существовала еще одна империя, имевшая сильные позиции в Средиземноморье, – Франция, с метрополией по одну сторону Средиземного моря и своими колониальными владениями – на другом, африканском, его берегу. В своих разговорах с Гитлером я постоянно подчеркивал это обстоятельство. Я также считал, что в отношениях с Францией необходимо и возможно проводить позитивную политику, направленную на достижение мира. И тому, что Франция могла пойти навстречу такой политике, имелись основательные причины. Так, 3 июля 1940 года английская эскадра под командованием адмирала Сомервилля, ответив отказом на требование французских ВМС действовать согласованно, открыла огонь по не ожидавшим такой реакции французским кораблям в Оране и уничтожила едва ли не все из них. Погибло более тысячи французских моряков, а народное негодование против своих бывших союзников достигло во Франции своего пика. Тогда во Франции даже появились круги, которые выступали за союз с Германией и были готовы помочь ей сражаться против Англии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});