Но бритаинские моряки недаром считаются одними из лучших в мире. Орудия и пулеметы «Грейхаунда» ответили практически сразу, с трех-четырех секундным запозданием. Не все, ибо часть расчетов была выведена из строя пулеметным огнем фортов, но ответили. По крайней мере один стадвадцатимиллиметровый снаряд из первого залпа и два таких же снаряда из второго залпа ударили в железную коробку ближнего форта, а огонь уцелевшего счетверенного 12,7 мм пулемета прошелся по верхней палубе второго форта превратив расчет трехдюймовой зенитки и пулеметные расчеты форта в кровавые ошметки.
Трехдюймовая бортовая броня фортов защищала от огня мелкокалиберной артиллерии, но никак не от огня стадвадцатимиллиметровых орудий эсминца с расстояния в двести и в четыреста ярдов. Три сорокапятифунтовых гранаты с взрывателем, поставленным на ударное действие, разорвались о стальные борта форта. Взрывной волной трехдюймовые листы бортовой брони вдавило вовнутрь, сорвав со своих креплений, и они превратили содержимое форта в хаос огня, крови, смерти, разрушив палубные крепления, сорвав орудия форта с фундамента, закрутив палубные настилы вместе с людьми и имуществом, словно тюбик зубной пасты. А потом море содрогнулось от страшного взрыва, и на четырех железобетонных опорах расцвел гигантский огненный цветок — это сдетонировал боезапас форта, разорвав в клочья металлические конструкции и расшвыряв их во все стороны.
— Господи! — вкрикнула Саманта, — Там же три десятка девчонок!
Кто-то рядом с ней всхлипнул, кто-то, кажется Натали, громко выругалась. Но бой с «Грейхаундом» был еще не закончен, было видно, что его надстройка и мостик расцвели вспышками четрыех разорвавшихся снарядов — девушки все-таки попадали в эсминец, но слишком мало и слишком медленно.
— Торпеды! — закричала Натали, и метнулась наверх на батарейную палубу к стодвадцаткам, а все на командном форте увидели, как от эсминца в сторону фортов потянулись четыре пенных следа. Саманта судорожно вцепилась в стоявшую рядом Кэт, и пыталась сообразить, почему торпед только четыре, ведь у эсминца данного типа, как говорила Натали, их должно быть восемь! Может один торпедный аппарат они сумели вывести из строя? А с верхних палуб фортов в сторону стаи стальных сигарообразных чудовищ потянулись трассеры пулеметных очередей — пулеметчицы пытались остановить приближающуюся смерть, потом на их курсе взметнулись водяные столбы от огня трехдюймовок, но все было напрасно — четыре пенных следа приближались в направлении форта номер два. Была надежда на чудо, на то, что бетонные опоры слишком малоразмерная цель, но его не случилось, точнее случилось, но с обратным знаком — бог, или кто-то там наверху был на стороне британских моряков, и одна из торпед разошедшихся веером, все же нашла свою цель и ударила в одну из четырех бетонных опор. Взрыв был такой силы, что стальную коробку форта подбросило вверх и в сторону, одновременно накренив ее в сторону открытого моря. Все дальнейшее происходило как при замедленной киносъемке. Саманта видела, как подрошенная и накрененная взрывом бронированная коробка форта медленно падает вниз, как она касается одним своим краем двух их трех оставшихся после взрыва бетонных опор, как она замедляет падение вниз, одновременно накреняясь все больше и больше, как затем наренившись почти под прямым углом срывается с опор и погружается бортом в море, как погружается в море полностью и целиком, и на месте ее погружения возникает водоворот. Вся эта картина сопровождалась криками и всхлипами девушек находившихся в рубке командного форта. И одинокий выстрел стадвадцатки над головой, на батарейной палубе форта номер четыре прозвучал как-то жалко и несерьезно, словно насмешка над погибшими, словно намек на тщетность их усилий в попытке победить противника, который гораздо лучше их умеет воевать. И возглас Натали, который прозвучал за секунду до выстрела "Blyad! Tvaju mat!", мозг Саманты, потрясенный картиной гибели еще трех десятков девушек, никак и не воспринял, и логическая цепочка того, что произошло спустя две или полторы секунды после одиночного выстрела, сразу не выстроилась.
Саманта видела, что сразу за кормовой трубой «Грейхаунда» расцвел бутон взрыва от попадания снаряда, а затем, эсминец исчез в ослепительной вспышке и клубах дыма и пара. Когда, через несколько секунд, ветер отнес облако, окутавшее «Грейхаунд» в сторону, эсминца в этом облаке уже не было. Там, гдде он должен был находиться плескалось черное пятно растекшейся нефти среди которого маячили какие-то обломки и головы оставшихся в живых членов экипажа.
— Eto vam za Sеvastopol! Suki! — разнесся по форту вопль Натали Одинцоффой, а следом за ее криком, орудия и пулеметы открыли огонь по месту гибели эсминца, добивая тех, кто оставался на плаву. Канонада продолжалась еще минут пять, пока Натали вернувшаяся сверху, не приказала прекратить огонь. Огонь удалось прекратить, но не сразу, ибо разгоряченные боем и потрясенные гибелью подруг, девушки не желали покидать боевые посты.
— Нужно послать катера к месту гибели фортов, — скомандовала Натали, насечт первого не уверена, но во втором кто-то мог уцелеть и не захлебнуться под водой, используя образовавшиеся воздушные подушки, да и тела погибших не гоже отдавать чайкам и рыбам на съеденье. Наших погибших! Те, — Одинцоффа махнула головой в сторону гавани пускай сами разбираются со своими.
Саманта посмотрела на акваторию гавани. «Нельсон» лежал на правом борту, больше чем наполовину погрузившись в море. Чуть далее из воды торчасли трубы и мачты двух других эсминцев, которые, по всей видимости, стали жертвой авианалета штаффелей люфтваффе. Сколько смерти и горя им принес скоротечный бой с одним эсминцем, страшно подумать, сколько бы жизней они положили, если бы эсминцев в бою участвовало четыре! Саманта вздрогнула и крепко прижалась к Кэт. Господи, нужно бы наконец одеться! Ведь то, что они сделали — это еще не все! Им нужно выстоять еще несколько часов, прежде чем они смогут покинуть землю, некогда родного Греат Бритаина. Как странно и быстро все поменялось! Еще несколько дней назад, они с Кэт защищали эту землю, считая ее своей родиной! А теперь? А теперь они топят корабли Бритаинского Королевского Флота! Когда же все это поменялось? Тот суд в Манчестере? Те сытые рожи, опухающие от скуки и безделья в глубоком тылу? Видимо да. Скорее всего тогда все и началось. Именно тогда и сломали об колено их уважение к государству, которое они защищали и считали своей родиной. И что теперь будет их родиной? Саманта закрыла глаза и попыталась представить картинку. Картинка получилась весьма странная — тысячи женщин одетых в одно нижнее белье и головные уборы как у Натали Одинцоффой, стояли на расчищенной от глубокого снега площади, покрытой чем-то красным и делали физические упражнения. Между рядами этих женщин бродили медведи. Белые медведи. Да, ничего не скажешь, веселые представления о будущей родине! Но другой информации пока нет. Вернее есть — у Натали, только вот спросить об этом некогда! Все бегом, бегом. Завтрак опять вместе с обедом сместиться в район ужина, или в район глубокой ночи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});