– А?
Это был выросший сын того самого рабовладельца, у которого когда-то Саша был поваром, рабом… еще тогда… Узнал ли он хевдинга? Скорее всего – да. Ну, и что же? Были здесь, в Гиппоне, люди, встречаться с которыми Александру и вовсе не хотелось бы. Вот хоть тот же Гундмунд… тоже – королевский граф.
«Черный носорог» отыскали быстро, заняли покои на втором этаже, куда Александр сразу же распорядился принести еду и вино, немного отдохнули и уже через час были готовы к дальнейшим действиям.
– Ты, Эльмунд – в гавань, будешь искать одномачтовый керкур с нарисованным голубой краской дельфином на корме. Парусник так и называется – «Голубой дельфин», запомнил?
– Конечно, запомнил, – парнишка кивнул и вскинул глаза. – А когда найду, что потом делать?
– Ничего не делать, просто явишься сюда и доложишь. Если меня не будет, так подождешь.
– Сделаю, как скажешь, мой вождь. Так я пошел?
– Давай! Что стоишь?
– Хочу купить лук. И стрелы.
– Зачем тебе лук? Хотя…
Махнув рукой, Александр отсчитал несколько солидов из выданной по велению Гуннериха суммы.
Маргона же Саша счел целесообразным прихватить с собой, в конце концов, этот ушлый парень был местным и очень даже мог пригодиться во всех поисках. Хотя, с другой стороны… его, наверное, искали люди местного графа. Так и Сашу тоже искали! Но… он и сам теперь – граф.
– Если кто тебя узнает, и… в общем, если возникнут проблемы – скажи сразу же.
– Понял, – слабо улыбнулся Маргон. – Только, не думаю, чтоб они возникли – вряд ли нас еще кто-то ищет, времени-то сколько прошло.
– И все же… У тебя здесь остались хорошие знакомые?
– Ну, конечно же!
– Они могут вполне пригодиться сейчас.
Расположившись в «Скользком угре» – не на террасе, а внутри самой таверны, – Саша с Маргоном заказали вина и маринованные оливки с сыром.
– О господин мой! Коянусь, это не я! Это все Гундмунд, он меня заставил… – тут же подскочил тот самый круглолицый служка, Гелевк Умбонец, узнавший посетителей сразу. – Его, кстати, самого схватили, Гундмунда! Что-то там такое нечисто… А вас… вас что-то давненько не было видно.
Вас… Ага – значит, он знал и Маргона.
– Были дела, – усмехнулся Саша. – Сыр подавай любой. И сам присядь – есть разговор. Раз уж ты говоришь, что ни при чем – так уж мне поможешь.
Понятливо кивнув, Гелевк исчез на кухне, явившись уже с серебряным подносом – вино, кружки, сыр, миска с оливками:
– Прошу, мои господа!
Без лишних слов хевдинг бросил на стол грамоту:
– Ты умеешь читать?
– Нет… – Умбонец испуганно хлопнул ресницами. – Но я вижу печать. Это…
– Это печать наследника Гуннериха. А я – его граф.
– О, господин! – парень попытался вскочить, но Саша быстро схватил его за руку: – Сиди! Я же сказал – никто тебя никуда не потащит. Гундмунд – так Гундмунд. Ну, заставил, бывает… Теперь же – просто спокойно отвечай на вопросы. Готов?
– Да, господин.
Александр ухмыльнулся и, понизив голос, вкрадчиво сообщил:
– Я знаю, что ты знаешь кое-что о тех людях, что когда-то давно были связаны с заговорщиками…
– О, господин! Я ведь тогда был несмышленым ребенком и…
– Ты знаешь тех, кто знает… Назови мне их! Ну!
– Но… – круглое лицо парня исказила гримаса ужаса.
– Кое-кого я уже знаю и сам, – с угрозой прошептал королевский граф. – И, если ты будешь молчать… Поверь, у меня хватит полномочий разнести ко всем чертям эту таверну и приказать содрать с тебя кожу. Ну! Дела прошлые… кому сейчас какое дело до них? Говори!
– Я не знаю… но может знать старик Селевдр, банщик. Его термы…
– Я бывал в его термах. Что, старик еще жив?
– Да вот, уцелел как-то…
– Господин! – зловещим шепотом вдруг вмешался в беседу Маргон. – Вон тот бородач… он уже три раз заглянул в дверь. Следит? Подслушал?
– Хм… – Саша с сомнением покачал головой. – Следит, говоришь?
– Все ж я пойду, проверю?
– Давай.
Старик Селевдр, Селевдр-банщик. Именно в его термах когда-то служила Арника… Катя-Катерина…
Воспоминания внезапно нахлынули на Сашу, словно огромная горячая волна. Катя… сын Мишка… Господи, скорей бы выбраться отсюда, скорей!
– Так что Селевдр? Что ты о нем знаешь?
– Ничего особенного, господин. Он вдовец, банщик. В его термы ходил мой старый хозяин, впоследствии… Господи! – парень размашисто перекрестился. – Оказывается, в тех термах как раз заговорщики и собирались! Тогда всех взяли… всех слуг из таверны, кроме меня вот – по малолетству и худородности я уж никак на заговорщика не тянул.
– Селевдр… – тихо промолвил хевдинг. – Что ж его самого-то не взяли?
– Так он, может, и ни при чем – просто банщик. Или… – Умбонец вдруг ухмыльнулся. – Или очень даже при чем – просто вовремя сообщил, куда надо, сейчас уж никто ничего не знает, верно? Ведь тех, кто особо рьяно травил заговорщиков, потом тоже… того… Излишняя резвость не может не быть подозрительной.
А он умный парень! – неожиданно подумал молодой человек. Ишь, как рассуждает… и, между прочим – совершенно правильно.
– Что ж, – Александр вытащил из кошеля солид, поставил на ребро, щелкнул пальцем. Золотой кружочек закружился, Саша прихлопнул его ладонью и рассмеялся. – Он твой! Надеюсь, ты больше ни про кого не забыл?
– Так я больше ни про кого и не знал, господин, – Умбонец и не пытался скрыть радость.
– Смотри! – вставая из-за стола, предупредил хевдинг. – У нас есть возможности многое о тебе узнать, многое.
– А я – что? Я – ничего. Я всегда согласен… рад услужить…
Парень с поклонами проводил грозного посетителя до самой двери… И вдруг схватил за рукав:
– Господин! Еще забыл сказать. Есть одна старуха, Гарпигона, торговка рыбой – она когда-то служила у Селевдра в термах.
– Старуха-рыбница?!
Гелевк ухмыльнулся:
– Уж, конечно, она не ублажала гостей – прибиралась, помогала покойной хозяйке готовить. В общем – прислуживала.
Гарпигона-рыбница…
Выйдя их таверны, Александр в задумчивости остановился под старым вязом, росшим недалеко, на углу, и стал высматривать Маргона. Который что-то никак не находился – усвистал за тем подозрительным бородачом? Ну и черт с ним, с Маргоном, не особо-то он сейчас и нужен. Тем более, ему было велено разузнать через своих старых криминальных знакомцев хоть что-нибудь о «Тремелусе» – большом черном корабле.
– Не хотите ли воды, господин? – подбежав, мальчишка-водонос поклонился, протягивая уже наполненный холодной водицей сияющий медный стакан.
– Воды? Что ж, давай, – Саша бросил продавцу медяху, выпил и тут же спросил про старуху.
– Гарпигона-рыбница? – забрав стакан, водонос шмыгнул носом. – Так вон она, на углу! Торгует.
Торговка стояла на углу, у небольшой площади, рыба в большой плетеной корзине уже заканчивалась, как видно, торговлишка нынче шла довольно бойко – как раз перед Сашей чей-то слуга купил последнюю рыбину.
– Эх, – завидев молодого человека, старуха с сожалением покачала головой. – Не досталось тебе рыбки-то, а? Ничего, приходи завтра пораньше. А, хочешь – так я тебе домой занесу, только скажи – куда?
– Я живу недалеко от терм Селевдра.
– Термы Селевдра?
– Да… там когда-то служила моя супруга.
– Супруга? – старуха оживилась. – А как ее звали… зовут?
– Арника… с таким голубым дельфинчиком на спине.
– Арника?! Арника… Господи, да я ж ее знала! И давно, очень давно уже не видела… наверное, скоро пятнадцать лет… Что с ней?
– Мы нынче живем в Карфагене.
– Ах, вон оно что! Ну, тогда понятно. Значит, жива она? Слава Богу, – старуха перекрестилась. – И супруг, я смотрю, ей достался видный. По делам у нас?
– По торговым. Я купец, видишь ли. Как тебя зовут, уважаемая?
– Гарпигона.
– Уважаемая Гарпигона, позволишь ли ты угостить тебя вином в какой-нибудь уютной таверне? Это очень бы понравилось моей жене… она ведь тоже тебя помнит.
– И-и-и-и… хорошая была девушка Арника, мой господин, повезло тебе с супругой! И не слушай, что там говорят про девчонок из терм. Таких еще поискать… Ой, она, как появилась, такая была вся смурная, не разговаривала ни с кем, все молчала… мы даже думали – умом тронулась девка. А потом – ничего, мало-помалу оттаяла. Я ведь ее и нашей речи учила… Значит, жива она…
– Жива и счастлива!
– Господи, вот радость-то!
Они сели тут же, в «Скользком угре» – Гарпигона сама выбрала место. Выпили неразбавленного вина – старуха давно уже пила по варварской моде – и беседа пошла куда как быстрее. Видно было, что этой одинокой пожилой женщине давно хотелось выговориться, вспомнить прежние года, прежних знакомцев… но – боялась, по старой памяти. Помнила ряд распятых тел!