Найти Тусю в пёстрой толпе на площадке перекоммутации «Лунная башня» удалось не сразу, тем более что любимым занятием кузины всегда была смена имиджа. Следовало ориентироваться на что-то яркое с ипо зелёного цвета, поэтому Марси, окинув холл взглядом, выделила несколько фееричных пятен и пошла от одного к другому. Ну конечно же, девушка с копной радужных волос оказалась Тусей. Она кокетничала с высоким худощавым юношей – типаж, который чем-то её привлекал. Субтильные юнцы с печально-отрешёнными лицами Марси не нравились. Как будто они спят на ходу и видят кошмары, лунатики, одним словом. Не удивительно, что ипо у него оранжевый, хоть и весьма яркий.
– Привет, – сказала она и чуть громче повторила: – Привет, Натэна!
– Ой, привет! Это моя сестрица Марсяня, – представила её Туся малахольному дружку. – А это Нэрвин. Я его называю Нэрик, он не обижается.
– Какое странное имя, – промямлил тощий лунатик.
– Вообще-то её зовут Марсилуна, Марс и Луна. Марсянь, а ты точно хочешь со мной поехать?
– Да, представь себе, крошка, я твёрдо намерена это сделать! А с Нэриком ты поконнектишься после возвращения.
Это было невежливо, но Марси почти дошла до точки кипения. Ей хотелось откровенно высказать всё, что она думает о кузине, но удалось сдержаться.
– Ладно, – легко согласилась Туся и протянула карточку с координатами. – Нам туда. Надеюсь, ты сменишь одежду на более приличную.
Последнее Марси пропустила мимо ушей. В её памяти хранился образ восьмилетней, безутешно рыдающей кузины, и всё из-за того, что у подружки платье оказалось красивее. «Такая у неё слабость, – объяснила мама. – Поиграй с Тусей, позаботься, чтобы ей было комфортно». Так и появилась обязанность – присматривать за кузиной, которой как в детстве, так и теперь подходило прозвище Барби-долл. Неосмотрительно было так её дразнить, потому что в долгу эта куколка не осталась: на пару с соседским мальчиком придумала мстительное – «Марсианский колобок». Подростковая округлость давно исчезла, а вместе с ней и «колобок», но второе, не столь обидное прозвище – Марсяня – позиций не сдавало. Досадно, что дурацкое сокращение Туся Натэну ничуть не обижало, хоть и походило на кличку игрушечной собачонки.
Шла уже пятая минута их пребывания в транспорт-кабине, зависшей в режиме ожидания, видимо из-за перегруженности линии коммутации. На съёмки шоу в последнее время собиралось много зрителей – веяние новой моды.
«Хро-о-оно», – прохрипело вдруг откуда-то сверху.
Марси взглянула на потолок, затем на сестру.
– Что это было? Ты слышала?
Туська лишь плечами пожала и перешла к рассказу о седьмой несчастной любви, приключившейся у неё за последний месяц, а кабина продолжала «висеть». Хотелось остановить словоизвержение, чтобы выяснить, в каком всё-таки шоу они будут сниматься, но Марси уговорила себя не перебивать кузину. Так было всегда: пока Туся не дорасскажет перипетии личной жизни, рассчитывать на вменяемый ответ бесполезно. К тому же этика социоконтактов требовала внимания к собеседнику – значит, надо уметь слушать. Была в этой теории лазейка: если собеседник превышал лимит коннекта, можно было уйти, сославшись на неотложные дела. Поскольку Марси оказалась в положении безвыходном, то позволила мыслям блуждать, как придётся.
Она подробно изучила новую причёску и наряд кузины, её голотату, проецируемые датчиками-стразами. Было что-то нервическое в том, как татушки вспыхивали и начинали медленно вращаться в нескольких сантиметрах от тела, словно диковинный рой. «Очень поверхностное творческое самовыражение, – охарактеризовала Марси новинку, – хотя надо признать – внимание привлекает и удерживает. Интересно, уже додумались до передачи пси-фона таким образом? Нужно, чтобы это были не абстракции, а подлинное настроение и желания. Это бы так облегчило коннект. А ведь идейка – супер! Жаль, я во всей этой электронике не разбираюсь».
– Отлично поговорили! – Туся улыбнулась.
«А может, и хорошо, что не додумались», – решила Марси, почувствовав лёгкий укол совести и толику досады: ей-то не удалось ни слова вставить. И только она собралась задать вертевшийся на языке вопрос о шоу, как открылась дверь. В следующую секунду они выпали из транспорт-кабины и с криками полетели вниз, туда, где в лучах закатного солнца поблёскивала водная гладь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Марси ударилась животом и едва не захлебнулась. Хорошо, что в обязательную программу физического развития входило плавание. Вода оказалась намного холоднее, чем в бассейне, и жутко солёная, казалось, что она вот-вот разъест глаза. Туся вопила как безумная, и взгляд у неё был соответствующий.
– Послушай меня, послушай! – постаралась перекричать её Марси. – Помнишь детскую сказку?
Наверное, кузина подумала, что из них двоих у неё не самая слабая психика: таким настороженным стало её лицо. Но главное – она перестала орать и беспорядочно молотить руками, поднимая тучи брызг. Так ведь и утонуть недолго.
– «Вода солёная, – подумала Алиса, – значит, это море, а море всегда устроено так: вокзал, потом пляж, а потом море. А здесь наоборот: море, пляж, вокзал…» [167] – процитировала Марси, а воображение тут же нарисовало большой просторный холл со множеством транспорт-кабин.
– Ты в своём уме?
– Нет, в Мэри-Эннином! – Она едва не рассмеялась.
Как же долго до Туси доходит: это же тиви-шоу! Марси глянула на висящую в десятке метров над ними транспорт-кабину, дверью обращённую к воде.
Да, назад хода нет. В таком случае: вперёд, на остров! Кстати об острове.
Она покрутилась, высматривая сушу.
«Экстремальное какое-то шоу, – подумала Марси и прикусила губу. – А я думала, что знаю кузину. Как ей только в голову пришло в такое ввязаться? И так всегда: не дослушала толком, не разобралась…»
– Ага! Я поняла, что ты хотела сказать, – заявила Туся, – только в следующий раз, будь так добра, – не умничай, говори прямо: всё в порядке, выберемся на берег и коммутнём отсюда. Просто и ясно. Почему спасателей до сих пор нет? Мы же опаздываем!
Марси потрясла рукой, постучала по комм-устройству – мертво, для плавания не предназначено: самая дешёвая модель. Но больше всего было жаль конексус, который выпал из кармана и утонул.
– А как называется шоу? – наконец-то задала Марси так долго волновавший её вопрос.
– «Бис!» Ты бы мне помогла с интеллектуальными конкурсами. Но теперь это неважно. Марсянь, я уже устала барахтаться, а спасателей всё нет.
– Погоди-погоди, что значит – неважно? Мы ведь уже участвуем в шоу!
– Люблю твой оптимизм. – Туся на всякий случай набрала побольше воздуха и пошарила по карманам. – Вот!
Марси взяла вымокшую глянцевую листовку. На фразе «Мы встретим вас на площадке съёмочного павильона Сити-Лагуна, где проводится ежегодный конкурс красоты…» у неё неприятно засосало под ложечкой. Тут не до обиды на кузину, которая умолчала, что второй бонус выдан сопровождающему, чьё место в зрительном ряду. Тоже в какой-то мере участие, но…
– Это мало похоже на декорацию, правда? И никто нас не встретил, – заскулила Туся и часто заморгала, как всегда делала, прежде чем разрыдаться.
На неё было жалко смотреть: посиневшие от холода губы, покрасневшие глаза и бесформенные, беспорядочно выплёвывающиеся голотатушки, как сигналы бедствия в древности.
– Это может быть радиальной голограммой, максимум десять метров – и конец идиотскому розыгрышу. Такие фокусы часто используют на съёмках, – пробормотала Марси и поплыла, чтобы проверить свою догадку.
– Куда ты?! Не бросай меня! Подожди! – Судя по тону, кузина раздумала плакать.
Устав от бешеного кроля, Марси остановилась. Она отмахала метров двадцать пять к западу от места падения, прямо по солнечной дорожке. Теперь отпали всякие сомнения: транспорт-кабина действительно испортилась, и они оказались неизвестно где со сломанными коммами. Марси почувствовала, что её трясёт, причём не только от холода.